2007/08/08 дети
2007/08/08 дети
Туська
— Ой, мне тако-ой сон страшный снился! Как будто меня ин-ви-секция поймала…
— Кто, кто?
— Ин-ви-секция. Это монахи такие, в подвале и с факелами.
— А, инквизиция… С ума сойти! А ты откуда про инквизицию знаешь?
— А у папы такая игра есть. Компьютерная.
— Ну, и что дальше было, во сне-то?
— Как – чего! Поймала и пытает.
— Батюшки! За что пытает?
— (Сурово и печально). За дело!
***
— Папа, не ездий в час пик, ты чего! Тебя же заколют!
— Чем заколют?
— Чем… Пикой, чем же ещё.
— А-а-а, вот в чём дело. Не волнуйся, не заколют. У меня бронежилет.
— Ну… БрОня, может, и жалеет, а другие-то – точно не пожалеют!
Взрослые смеются, а она опускает ресницы и отвечает им лукаво-снисходительной улыбкой. Так и не поймёшь – то ли она и вправду не знает, что такое «час пик» и «бронежилет», то ли просто развлекается, притворяясь в угоду старшим маленьким несмышлёнышем.
***
Рисует на асфальте громадный, вкривь и вкось перекошенный рыцарский замок. Получается впечатляющее монументальное здание с крепостной стеной, воротами в цветочек и петушками-флюгерами, значительно более крупными, чем башни, на которых они сидят. Тщательно вытирает о платье испачканные мелом руки и зовёт меня.
— Напиши мне тут кой-чего, а?
— Ты же сама уже умеешь писать буквы. Разве нет?
— Умею. Но не при людей, - строго говорит она.
— Не при людях, ты хочешь сказать?
— Да, - так же строго говорит она. – При людей мне нельзя потому что. А тебе можно, ты большая. Давай, вот здесь пиши: «ОСТОРОЖНО! ЗДЕСЬ ЕЗДИЮТ НА КОНЯХ!» - Где, вот здесь?
— Ага. А вот здесь… тут вот, где дворик, пиши: «ОСТОРОЖНО! ЗДЕСЬ ВЫХОДЯТ ГУЛЯТЬ КУРЫ!»
— Очень предусмотрительно, ты молодец. А то эти, которые на конях, всех кур на фиг передавят.
— А вот здесь двери. Здесь пиши: « НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ!»
— Почему?
— Так же всегда на дверях пишут.
***
У неё полным-полно всяких сложных электронных игрушек, но она к ним, кажется, вполне равнодушна. Не привлекают её и барби – те самые, за которых мы в нашем детстве готовы были душу продать. Самая любимая её кукла – бог знает откуда взявшееся чудище, сплошь состоящее из грязной поролоновой юбки, к которой пришиты пластмассовые ручки и голова в поролоновом же платочке. Туська зовёт её невиданным именем Консаньола, с утра до вечера таскает на руках, целует и три раза в день кормит черничным йогуртом.
— Тусь, за что ты её так любишь?
— (Сумрачно). Потому что когда я была маленькая и злая, я ей кусочек носа отгрызла, - видишь, вот здесь? Она та-ак плакала! И я потом тоже та-ак плакала! И придумала, что она теперь будет моя самая, самая любимая дочка.
— А другим куклам не обидно, что ты всё время с ней и с ней, а на них внимания не обращаешь?
— Ничего-о, они же все, вон, с носами. Как-нибудь проживут, замуж выйдут…
…А на днях она прибежала ко мне, разрумянившаяся, с тяжёлым, восторженным дыханием.
— Знаешь, что у меня теперь есть! Ты такую вещь ни-ког-да не видела! Это настоящая волшебная вещь, не придуманная!
Ведёт меня к столу, на котором стоит старая мамина игрушка: огромный мухомор со съёмной шляпкой, а вокруг него – мухоморчики поменьше, с головой утонувшие во мху и косматой пластмассовой траве.
— Смотри! – Нервно жмурится от предвкушения, берёт кружку с водой и снимает шляпку с большого гриба. – Ты даже не поверишь, чего будет!
Прикусив от волнения кончик языка, льёт воду в воронку внутри гриба и быстро накрывает гриб шляпкой. Маленькие мухоморы приходят в движение и начинают потихоньку, один за другим подниматься из мха и травы и вырастать чуть ли не до размеров «старшего» гриба.
— Видишь? Я их поливаю, и они растут! Ты такое когда-нибудь видала, а?
Человек, выросший среди компьтерных бродилок, самодвижущихся автобусов, вертолётов с программным управлением, ходячих кукол, умеющих лепетать по-английски и по-немецки, покемонов, танцующих краковяк… вот этот самый человек стоит, затаив дыхание, перед простодушной дедовской игрушкой, и нет предела его радости и гордости за этот мир, который так чудесно устроен.
Завтра принесу ей кур, которые, если их дёргать за верёвочки, клюют зерно с пластмассовой подставки. Надо только поискать их на антресолях – не может быть, чтобы я их выбросила…