2005/11/21 сентиментальные путешествия

2005/11/21 сентиментальные путешествия

Иногда по утрам я хочу во Франкфурт.

Нет, можно и куда-нибудь ещё. Но лучше всего – во Франкфурт. Недельки на две, на три. И чтобы была ранняя осень. Впрочем, там почти круглый год ранняя осень.

Просыпаться ранним утром от весёлого гогота оранжевых мусорщиков во дворе. Протирая глаза и почёсываясь, наблюдать из окна за тем, как они, счастливые и свеженькие в пять утра, как огурцы, бодро загружают в свою машину яркие, как осенние листья, мусорные контейнеры, и по лицам их видно, что они заняты любимым делом всей своей жизни, ради которого и родились на свет. Ничем другим они просто не могли бы заниматься, что бы им за это ни посулили.

Обливаться холодной водой, завтракать обезжиренным йогуртом и мюслями без сахара, одеваться во что попало, поскольку тут так одеваются все, это местная традиция, нарушать которую неприлично. Спускаться в подъезд по винтовой лестнице, застеленной бархатным ковриком. Выходить на улицу, выдёргивая ободранные каблуки из щелей в булыжной мостовой, и замирать на полпути, будучи застигнутой выползшим из-за угла запахом горячих булочек с яблоками и корицей. Идти на этот запах, как сомнамбула, забираться в наполовину проснувшееся крошечное кафе и сидеть там, набивая себе булочками рот и глядя на людей, пробегающих мимо пешком или проезжающих на велосипедах.

Переходить Майн по тонкому горбатому мосту и смотреть на церковные шпили с зелёными петушками, едва видными сквозь нежный клочковатый туман.

Кормить жутковатых длинноногих уток в маленьком парке, которому кажется, что он оформлен в китайском стиле. Любоваться на аккуратные немецкие пагоды над водой, глядеться в пруд, забитый жирными золотыми карпами, и слушать, как в нём отражается звон колоколов из ближайшей церкви. Не помню, как она называется.

Ездить на экскурсию в замок, где живёт его хозяин, какой-то граф, а также экскурсоводы и приблудные уличные псы. Экскурсоводы и собаки живут там постоянно, а граф приезжает изредка, когда бывает в отпуске.

Ходить в зоопарк, повидаться со знакомым страусом. Он бегает в огромной вольере вместе с антилопами и иногда на бегу отвешивает какой-нибудь из них пинка – чтобы не стояла на дороге. Наше знакомство началось с того, что он оторвал и съел приличный кусок от моей новой кожаной сумки. Я на него не обижаюсь – он не со зла, это просто такой характер.

По вечерам бродить вдоль витрин, как девочка со спичками, глазеть на фарфоровых кукол и глиняных поросят. Примерять дорогие платья и дешёвые бусы. Ходить гулять на главную улицу, где карусель играет «Розамунду» и пахнет жареными каштанами, опавшей листвой и имбирными пряниками. Слушать, как на углу двое парней в пёстром тряпье, изображающие средневековых шпильманов, поют хриплыми прокуренными голосами баллады Вийона, плохо переведённые на немецкий язык.

В дешёвой забегаловке, где с потолка свисают яркие, как карбункулы, хрустальные шары, а на мраморных столешницах изображены парусники и морские сражения, есть сардельки, брызжущие горячим душистым соком, и разглядывать посетителей за соседними столиками.

По возвращении домой встретить в дребезину пьяного мужичка, на бровях вывалившегося из какого-то «келлера» и рассовывающего по разноцветным урнам разноцветные бутылки: в коричневую урну – из коричневого стекла, в белую – из белого, в зелёную – из зелёного. Он ни разу не ошибётся, всё распихает правильно. А затем, икнув, уйдёт качающейся походкой в кривую черноту переулка.

Засыпать вечером на громадной тонкой подушке, которую я складываю вчетверо. Засыпать под стройное пение подгулявших старушек – неизменных гостей моей добрейшей квартирной хозяйки. Она прекрасна уже одним тем, что никогда не убирается в своей квартире, и пыль свисает с её шкафов, точно подтаявший снег с крыш.

Засыпая, мечтать о том, как я приеду в Москву и привезу с собой этот Франкфурт. Поставлю его на полочку в шкафу, чтобы иногда доставать, зажигать свечи и смотреть.