2007/08/31 дети

2007/08/31 дети

Каждый раз, когда я захожу в скверик неподалёку от моего дома, там сидит одна и та же женщина с мальчиком на коленях. Оба они сделаны из какого-то пористого, тёмно-серого камня с вкраплениями слюды и мраморной крошки. Женщина одета в мешковатую, не по росту, телогрейку, длинную залатанную юбку и свалявшийся пуховый платок с небрежно заткнутыми за воротник концами. Её маленький сын, почти целиком утонувший в громадных валенках и надвинутой на лицо ушанке, сидит, привалившись к её животу и растопырив пальцы, и смотрит прямо перед собой. Видно, что ему неловко и жарковато во всём, что на него надели, но он терпит и даже слегка улыбается, погружённый в какие-то свои хорошие мысли. У матери – тонкое, печальное, терпеливое лицо; маленький вздёрнутый нос, полукруглые брови, морщинки под глазами, возле носа, и такая же странная, нежная, отсутствующая полуулыбка. Они сидят на каком-то каменном обломке возле кустов акации, и никто не знает, как их зовут, откуда они пришли и почему здесь сидят. Я тоже этого не знала до недавнего времени. А теперь – знаю.

Пару дней назад мы с Туськой гуляли в этом сквере. Едва мы зашли, как к Туське тут же незаметно приклеился какой-то суровый ковбой лет шести, в техасах и с кольтом за поясом. Она вообще пользуется успехом у подобного рода мужчин, но по молодости лет совершенно этим не гордится. Они вместе побродили по заваленным сухими листьями дорожкам и остановились возле каменной женщины и её мальчика.

— Смотри, - сказал Туське ковбой, - их – знаешь, что? Их скоро расстреляют.

— Кого? – неприязненно удивилась Туська.

— Эту тётеньку и пацана. Их фашисты расстреляют, понятно?

— Дурак, что ли? – фыркнула Туська. – Это же Ради-богица… Нет, сейчас... Бо-га-радица. А мальчик её – это Бог, только ещё в детстве. Понятно?

— Чего-о? – удивился ковбой. Он был, судя по всему, человек простой и не религиозный.

— Вот тебе и чего, - отрезала Туська. – Чевокалка с хвостом. Я в церкви их видела, понятно? Ты, что ли, в церковь с бабушкой не ходишь?

Ковбой оставил этот вопрос без ответа. Он слегка нахмурился, посопел, а потом, похоже, решил уступить даме и пойти на компромисс.

— Ладно, - сказал он. – Пускай Богарадица. Только всё равно – давай, её фашисты в плен возьмут, а? Или монстры. Монстры даже лучше. А мы будем её спасать.

— Ну, давай, - вздохнула Туська. Она уже немного знала этот тип мужчин и понимала, что без монстров в этот вечер ей всё равно не обойтись.

Сзади подбежал ещё один беловолосый паренёк лет трёх, очень похожий лицом на Туськиного ковбоя.

— Вадька, смотли! – запыхавшись, кричал он. – Тлавка узе какая мохна-а-атая, во! Совсем как зимой, да?

Его представления о зиме, видимо, сложились в прошлом году.