2008/05/26 всякая ерунда

2008/05/26 всякая ерунда

Утреннее

Я проснулась в лучезарном настроении, и даже сияющее за окном солнце не смогло мне его испортить.

Это всё оттого, что вчера я ходила на «Индиану Джонса». Я люблю Индиану Джонса. Меня не перестают удивлять трогательные попытки зрителей и рецензентов уличить его в неправдоподобии. Это абсолютно то же самое, что говорить: ребята, на луну никак нельзя попасть на пушечном ядре, и уж тем более нельзя вытащить себя за волосы из болота. Не верьте этому, это всё чистой воды враньё. Ну, конечно, враньё, - молодцы, что догадались! В том-то и смысл, что враньё! То самое, хорошо выдержанное, беззастенчивое и безудержное, которому отсутствие стыда, совести, вкуса и чувства меры идут только на пользу. Можно сказать, что Индиана Джонс сумел-таки подхватить знамя, выпавшее из рук постаревшего Барона Мюнхгаузена, с честью пронести его по оставшемуся кусочку девятнадцатого столетия, втащить в двадцатое и триумфально водрузить на куполе Эльдорадского Рейхстага, попутно успев нацарапать на сложенной из золотых кирпичей стене: «Здесь был Инди». Это самый настоящий барон Мюнхгаузен нового времени, и за это я его люблю и всё ему прощаю. Конечно, и он к старости сделался уже не тот, и враньё его стало более утомительным и менее занимательным, но что поделать? К старости все мы немножко выдыхаемся и начинаем повторяться. Зато как, к примеру, хороша та сцена, в которой он, спасаясь от очередной погони, врывается на мотоцикле в читальный зал, проносится по нему, умудрившись по пути не опрокинуть фактически ни одного стеллажа… так, пару-тройку, не больше… затем с грохотом сваливается под стол вместе с мотоциклом, и один из его студентов, нимало не удивившись, заглядывает под стол и задаёт ему какой-то вопрос из области археологии, а он, выползая на четвереньках наружу и вскарабкиваясь снова на мотоцикл, даёт ему вполне развёрнутый и аргументированный ответ, а потом с рёвом и грохотом уезжает. Жаль, что на самом деле он никакой, к чертям, не археолог, и ничего не знает об археологии, профессором которой он является, - иначе, ей-богу, за одну эту сцену в библиотеке Мерлин взял бы его на полставки в Школу в Кармартене. Ну, может, не штатным преподавателем, а хотя бы почасовиком.

С этими мыслями я стояла на лестничной площадке и ждала лифта. Лифт приехал, остановился на моём этаже, из него выпорхнула незнакомая гламурная блондинка в розовой курточке, оставив после себя в лифте крепчайший запах маринованного чеснока. На улице я прокашлялась и вздохнула полной грудью. В лицо мне ударил ледяной ветер – предвестник грядущих июньских морозов. В приступе задумчивости зачем-то открыла зонтик. Ветер немедленно вырвал его у меня и поволок по скверику. Я догнала его, наклонилась, чтобы поднять и закрыть, тотчас услышала отборное воронье карканье и получила по затылку клювом. Не успела я присесть на корточки и прикрыть голову, как с другой стороны на меня налетела другая ворона и тоже врезала мне клювом по голове. При этом они так матерились, что я, несмотря на боль и обиду, невольно заслушалась и даже пожалела, что не взяла с собой записную книжку. В кустах сидел маленький вороний ребёнок и с наслаждением наблюдал за действиями своих родителей.

Изловчившись, я подхватила зонт и малодушно спаслась бегством. Пока я удирала, они ещё несколько раз догнали меня и с разлёта долбанули по затылку. Целый день после этого мои волосы пахли птичьим пером и кленовыми почками.

Всё это чистая правда. Клянусь шляпой Индианы Джонса!