КОЛОКОЛ

КОЛОКОЛ

Невнятная, зловещая, как бред,

Роится жизнь, ища любви и пищи…

Вон — катятся коробочки карет,

Клубится пыль, снуют лохмотья нищих…

Закованный в уродство, в глухоту,

Он должен верить: это люди, братья,

Он должен видеть в каменном распятье

Какую-то иную высоту.

Кто — царь, кто — шут. Кому какая роль.

Вот он — урод. Но здесь, на колокольне,

Он выше всех, он властелин, король,

Он ангел, демон дерзостный и вольный!

Не горб, а крылья, выросшие вмиг,

И прямо с неба льется звук победный!

Да, здесь впервые в мир его проник —

Большого колокола голос медный.

Еще один был незабвенный час:

В колодках сидя, после бичеванья,

Он пить просил движеньем рта, мычаньем,

Но был недвижим круг глядевших глаз.

А девушка-плясунья подошла

Бестрепетно — и протянула воду,

И взором сожаленья и тепла

Скользнула по затихшему уроду.

В ее глазах сиял иной закон.

И почему-то сразу вспомнил он

И колокола звук, и ясность неба…

Иной закон… Помимо власти, хлеба,

Покоя, боли, страха и труда…

А жизнь текла… Без гнева и печали

За ней святые молча наблюдали

Из каждого уступа Нотр-Дам…

Быть может, сам Господь издалека

Сквозь облака на мир глядел устало.

Вот площадь, где, беспечна и легка,

Светя глазами, девушка плясала.

Цыганка… Ведьма… Кто ж ее судил?

Те, кто еще прекрасней и светлее?

Еще добрей?.. Молчит закат, алея,

Над виселицей… Все, что он любил…

И на земле, забытой небесами,

Урод рыдает медными слезами.