А. Хисамутдинов. Ларисса – чайка изящной русской словесности (Послесловие)
А. Хисамутдинов. Ларисса – чайка изящной русской словесности (Послесловие)
Мне кажется, что Лариссу я знаю всю свою жизнь. Встретив впервые ее имя, я немного удивился — почему два «с»? Только потом узнал, что так было принято писать его в то время, когда она родилась. В греческой мифологии Лариссой звали фессалийскую (аргосскую) нимфу, внучку Посейдона. А еще в Греции есть город Ларисса, чем-то похожий на нашу Одессу! Не так давно открыт пятый спутник планеты Нептун, который назвали именем Лариссы. Некоторые считают, что это имя произошло от слова «ларусс» — «чайка». Все это подходит Лариссе Андерсен. Она любит море и природу, а в ее поэтических строках можно увидеть и полет чайки…
Ларисса родилась в Хабаровске, о котором сохранились смутные воспоминания: «Овраги какие-то, снег в оврагах, и сухой стебель посвистывал на зимнем ветру… И телеграфный столб гудел. А потом вдруг все разрезалось пополам с треском: поезд промчался. И исчез. А я все стою. А ему никакого дела ни до меня, ни до сухого стебля»[188].
Были хунхузы, тигры и «белые идеи» отца — какая-то романтико-экзотическая фантасмагория… Ларисса — стебелек, который осенним холодным ветром 1922 года занесло в Китай.
Окончила харбинскую гимназию Оксаковской, член объединения «Молодая Чураевка», поэтесса, балерина и танцовщица — это все вехи биографии, отмеченные в справочниках о русском зарубежье[189]. А все началось, когда пятнадцатилетняя девчушка опубликовала в харбинском «Рубеже» свое первое стихотворение. Затем появились и другие стихи, очерки в этом журнале, а еще в газете «Чураевка» и многих других изданиях русской словесности в Китае.
«Ларисса Андерсен, — писала журналист Е. Сентянина, — поэтесса вдумчивая, тонкая, очень скупая. Стихи ее появляются крайне редко. Даже книги все еще нет, хотя она давно могла бы выйти. Пишет Ларисса Андерсен только тогда, когда не писать не может. Работать же подолгу над стихами она не согласна: “Мне даже как-то обидно пассивно сидеть с карандашом, ведь когда-то мечтала быть джигитом или пожарником”, — признается она. Жизнь у поэтессы сложилась подвижная, непоседливая. Родилась в Хабаровске, в полку; первые воспоминания относятся к поездам и пароходам. “Вечно куда-то бежали, — говорит поэтесса. — Так и живу: то убегаю от чего-то, то за чем-то гоняюсь”, — хотя в счастье Ларисса Андерсен не верит. У поэтов не бывает счастья, потому что они ротозеи и чудаки, потому что
…За все терновою наградой
Нам не рай обещан голубой,
А тоской пронизанная радость
И охваченная счастьем боль.
Поэзия — внутренняя болезнь, и болезнь хроническая. От этого недуга поэтессу отчасти спасают танцы. “Танцы — это другое. Это живет в теле, и это приятно вытанцовывать. Необходимо почувствовать ритм руками, ногами и лицом. Девочкой я выплясывала, забираясь в рощу. Распускала волосы. На сцене — это хуже. Но ведь деревья не покупают билетов!.. Когда я буду старая и слабая, я буду сидеть в кресле и покачиваться в такт затихающей музыке в моем теле. А писать много буду только тогда, когда меня посадят в тюрьму или отрежут ноги”, — заканчивает Ларисса Андерсен»[190].
С ограничением свободы после японской оккупации Северного Китая немало русских сочло необходимым уехать в Шанхай. Среди них была и девятнадцатилетняя Ларисса Андерсен. Здесь ее захватил вихрь новых знакомств, поэтических идей, она публиковала свои стихи и очерки в журнале «Прожектор», где работала секретарем.
Музыка и неистребимая любовь к танцам помогли устроиться в жизни. Много гастролировала, побывала в 1936 году с ревю Н.М. Сокольского в Японии[191]. Через пару лет Андерсен снова приехала в Японию с гастролями — «Харбин шоу». Артисты побывали в семи городах Японии: Токио, Иокогаме, Осаке, Киото, Кобе, Нагое и Хиросиме. Андерсен увезла из Страны восходящего солнца свою фотографию в старинном японском кимоно и любовь к искусству этой страны[192]. Этот гастрольный альбом, как и другие, мне посчастливилось увидеть не так давно у нее дома.
Ларисса танцевала не только для заработка, а как бы «притягивала судьбу». Еще ребенком выдумывала танцы, даже танцы деревьев. Ее природную грацию быстро заметили соотечественники[193]. Фотографию Лариссы Андерсен — единственную из русских поэтов и артистов Китая — поместили на рекламной странице «Рубежа» с надписью: «Я положительно в восторге от косметики Marvelous и всегда пользуюсь ею, как в жизни, так и при свете рампы»[194]. Потом она напишет автору этих строк, что эту дорогую косметику она так и не попробовала.
С раннего детства Ларисса любила оставлять на бумаге свои впечатления. К сожалению, ранние дневники безвозвратно утеряны из-за жизни на колесах. Что касается стихов, они просто приходят сами собой, а уже потом ложатся на бумагу. Часто это происходит во сне. Постепенно собралась первая книга[195]. Накануне ее выхода рукопись прочитал Александр Вертинский «Этот материал попал мне в руки случайно, — писал он, — но Лариссу Андерсен я знаю давно. То есть столько лет, сколько я нахожусь здесь, на Д<альнем> В<остоке>, — три года — четыре. В первый год моего приезда сюда, я прежде всего бросился искать поэтов.
Найти их было довольно трудно, ибо хотя в Шанхае представлены все виды искусств довольно интересно — литература здесь представлена наиболее бедно. В частности, поэзия совсем слаба»[196]. Еще одна деталь: известный эмигрантский шансонье не на шутку увлекся Лариссой.
Поклонники у Лариссы Андерсен были всегда. Кто не относился к ценителям ее поэзии — восхищался удивительной красотой этой женщины: точеная фигура, красивые глаза с длинными ресницами и густые вьющиеся волосы. Находились и такие, кто пленялся цельностью ее натуры. Она же как-то заметила: «Не все из нас соглашались ждать счастья в виде рыцаря, протягивающего руку спасения, и, если рыцарь не приходил, уговаривали себя быть всегда довольной, как я в моих стихах»[197]. Надо отметить, что Ларисса очень чувствует фальшь.
Не так легко было на этом жизненном пути. Сейчас многие идеализируют жизнь русской эмиграции. На самом деле все было гораздо сложнее и трагичнее. Трудно приходилось мужчинам – они спивались. Нередко женщины, особенно молодые, становились содержанками. Выживали только сильные характером, такие, как Ларисса Андерсен. Она танцевала в кабаре, работала секретаршей. При этом мучилась вопросами о смысле жизни, об истине, высшей справедливости. Ларисса искала ответ в православии, в восточной философии, оккультных науках. Поэтесса не была склонна к той романтике, которая ищет сиюминутного удовольствия. Большое значение она придавала дружбе.
Ларисса Николаевна Андерсен не сожалеет, что не получила университетского образования. Она считает, что жизнь во всем ее многообразии, со всеми плюсами и минусами была ее лучшим учителем. Много времени посвящала изучению языков, постигала азы кулинарного искусства и обустройства дома, училась верховой езде и вождению автомобиля, брала уроки живописи.
В 1945 году, когда в Китай вошли советские войска, Ларисса Андерсен жила в Шанхае. Почему ее пригласили на собеседование, сейчас сказать невозможно. Эмигрантская поэзия — враг Советского государства? Или поэтический кружок приняли за политический? А может быть, что-то другое? Ларисса ведь никогда не занималась политикой, не публиковала таких антисоветских стихов, как, например, Марианна Колосова. В архиве сохранилась любопытная запись в протоколе, которую тогда сделал офицер-следователь: «Развитая в меру, спокойна. Держит себя скромно, ответ дает исчерпывающе. Одета скромно, но чисто и аккуратно»[198].
После окончания Второй мировой войны русский Шанхай кипел страстями. Одни, воодушевленные победой Советской России над фашистской Германией, всеми силами стремились на родину, где им обещали земной рай. Другие, напротив, уезжали в никуда, лишь бы подальше от советчиков. Наиболее сложным было положение молодежи. Растерянные, они не знали, что делать. Большинство совершенно не представляли себе, что такое Россия, так как покинули ее младенцами, а образ родины сочинили уже в Китае. Все это нашло отражение в их творчестве. Так появился поэтический кружок «Остров» — место, где пытались разобраться в своих исканиях Николай Петерец, Юстина Крузенштерн. Валерий Перелешин, Николай Щеголев, Владимир Померанцев, Лидия Хаиндрова[199]. На первый взгляд — богема, а что там кипело! Позже его назовут «Островом Лариссы»[200]. Уехав во Францию, Ларисса Андерсен не забудет своих друзей и со многими станет вести переписку.
А пока все бежали из Шанхая, словно он был охвачен чумой. Одни выстраивались в длинные очереди на огромные советские пароходы, бравшие курс на Находку. Другие, бросив нажитое тяжелым трудом, уехали на филиппинский остров Тубабао, откуда и разбрелись по всему свету. Лариссе не повезло. Сильно заболев корью, едва не умерла, она пропустила шанс уехать с друзьями.
Русский Шанхай быстро вымер. Что делать? Ларисса решила уехать далеко за город, в маленький домик, оставленный хозяевами. Мама Лариссы умерла еще в 1937 году в Харбине. Дочь была очень привязана к отцу. Временами они теряли друг друга из виду, но Ларисса всегда старалась узнать, где отец, что с ним. Она смогла вытащить его из Харбина, они планировали вместе уехать в Канаду, но китайцы ее не выпускали. Пять лет Л. Андерсен жила на чемоданах. Потом оказалось, что бывший коллега по творческому цеху написал на нее донос. Пока длились долгие допросы с яркой лампой в лицо, вновь подкрался тяжелый недуг — туберкулез. Из-за этого она пропустила возможность эмигрировать в Бразилию, пришлось давать уроки русского языка китайцам. Благо болезнь отступила.
Счастливый поворот судьбы — в начале 50-х годов Ларисса Андерсен познакомилась с Морисом Шезом, представителем французской судоходной компании, который приехал в Шанхай, вскоре она вышла за него замуж. Китайцы быстро изменили свое мнение и дали разрешение на выезд, чем молодая чета не преминула воспользоваться. Первым делом молодожены отправились во Францию, в родные места Мориса. Лариссе понравился Иссанжо, небольшой городок, затерянный в верховье Луары, среди дикой природы, которая напомнила ей дальневосточные таежные края.
Дела мужа заставляли их часто менять место жительства. Три года прожили в Индии. Лариссу всегда увлекали сказочный Восток и танцы. В Мадрасе Ларисса сразу же отправилась к учителю еще шанхайской ее наставницы по йоге. Она не один раз встречалась с Рерихами: отцом и сыном Святославом. Впервые Ларисса познакомилась с Николаем Константиновичем, известным художником и философом, еще в Харбине в начале 30-х годов. «Вижу в этой девочке много света», — так скажет о ней художник.
На первый взгляд жизнь Лариссы Андерсен-Шез в Индии была более чем благополучной. Шесть слуг только и ждали ее знака, чтобы выполнить любой каприз хозяйки, а ей было не по себе видеть страшную нищету. Не так давно Ларисса сама была в том же положении. Иногда она надевала простое сари, садилась в грязный вагон третьего класса и уезжала в никуда…
Потом была Африка, Джибути, гумилевские места. Затем три года жизни в Индокитае, в Сайгоне, где Ларисса увлеклась преподаванием танцев девочкам. И наконец «сказка всей ее жизни» — Таити, где Ларисса с мужем прожила два года. Дом на горе, с видом на море, всюду цветы и пальмы; танцы и скачки на лошадях — поэтесса не могла мечтать, что все это может быть на самом деле. Экзотика и колониальная жизнь вновь забирали слишком много времени. Ларисса с удовольствием устраивала русские приемы. Благо на Таити оказалось несколько русских семей. Здесь же она познакомилась и с поэтом Евгением Евтушенко, который совершал большой экзотический вояж. Но именно на Таити, на этом затерянном в океане острове, родились некоторые дивные ее стихи, настоящие жемчужины.
После сказочных берегов Таити Лариссе Андерсен пришлось поселиться на год с небольшим в скучном Париже. Здесь вся ее жизнь сосредоточилась преимущественно на кухне, хождении по магазинам, приготовлении ужина для мужа. Были, конечно, и Лувр, и Нотр-Дам, и музей Орсе, но не так часто, как хотелось бы. Правда, именно в это время стали все чаще «накатывать», как волны, стихи. Потом снова был «откат», когда месяцами не хотелось притронуться к чистому листу бумаги. «Выйти в свет» ее принудила подруга Юстина Крузенштерн-Петерец, отправив Лариссины стихи в парижский журнал «Возрождение». Их тут же напечатали. Чуть позже Ларисса Николаевна познакомилась с теми, кого сегодня называют классиками русского зарубежья: Георгием Адамовичем, Борисом Зайцевым и многими другими Особенно она подружилась с Ириной Одоевцевой.
Ларисса Андерсен никогда не задавалась целью разобраться в судьбах русской эмиграции, найти ответ на извечный вопрос, кто прав, а кто нет. Не любила банальных и высокопарных слов о России. Она считала, что это ни к чему «среди лугов и коровников». О чем поэтесса искренне сожалела, так это о том, что русская интеллигенция переругалась между собой из-за всякой мелочи…
В 1961 году умер отец — Николай Михайлович Андерсен. Он был похоронен в фамильном склепе семьи мужа в Иссанжо — как завещал, с полковничьими погонами, полученными из рук адмирала Колчака. Ларисса никогда не забывала своих корней — из близкой родни в живых оставалась лишь тетушка Нина Михайловна Андерсен, родная сестра отца, которую он незадолго до своей смерти разыскал в Киеве с помощью Международного Красного Креста. Л. Андерсен трижды ездила к ней в гости. Кстати, у Лариссы Николаевны довольно долгое время, вплоть до 70-х годов прошлого века, был советский паспорт, и как-то неутомимый КГБ попытался ее увлечь в свои сети. Ничего не вышло…
В одно из первых посещений Сан-Францнско мне посчастливилось познакомиться с поэтессой Ольгой Скопиченко. Мы много разговаривали о прошлой жизни. Ольга Алексеевна делилась теми подробностями, о которых никогда не узнаешь, сидя в архивах или библиотеках. Она же дала мне адрес Лариссы.
Потом были встречи с другой поэтессой русского Китая — Марией Визи. И опять разговоры «не для протокола». В это время Мария Генриховна разбирала личный архив Ю. Крузенштерн-Петерец.
Имя Лариссы всегда всплывало при встречах с Валерием Юрьевичем Янковским, который познакомился с ней в далеком 1933 году в Корее и до сих пор питает к ней самые искренние, дружеские, теплые чувства.
К сожалению, пути-дороги историка долго не могли привести меня в Иссанжо, где уже столько лет живет Л.Н. Андерсен. Однажды довелось даже побывать на большой парижской конференции, посвященной российской эмиграции… но краткосрочная виза не дала возможности увидеть Лариссу Николаевну. И только после Всемирного конгресса в Берлине в 2005 году выпал счастливый случай, проехав через всю Европу, встретиться с ней.
Неделя — кажется, совсем небольшой срок. И что можно узнать? За многие годы исследований я как-то сжился со своими героями, которые были близкими друзьями Лариссы. Поэтому нам не нужно было тратить много времени, расспрашивая о деталях. Порой мы лишь перебрасывались короткими фразами, она показывала мне свой огромнейший архив… и казалось, мы молча ведем с ней нескончаемый разговор о прошлом. Дом нуждался в мужских руках, и я с удовольствием занялся обрезкой деревьев, наведением порядка в гараже, починкой почтового ящика и даже исхитрился «отреставрировать» старинный китайский столик. Посчастливилось наблюдать, как Ларисса Николаевна, усевшись за старенькую портативную машинку, перепечатывала только что родившиеся стихи.
Идею издать очередной поэтический сборник Л.Н. Андерсен предложила И.В. Одоевцева еще в 70-е годы прошлого века. Но лишь спустя много лет, благодаря счастливой встрече Лариссы Николаевны и владивостокской журналистки Тамары Калиберовой, этой идее суждено было осуществиться. Несмотря на разницу в возрасте, они сразу подружились. Порой кажется, что Тамара — это Ларисса в молодости. Да они и родились в один и тот же день — 25 февраля, одинаковое отчество — Николаевна, и предки у обеих — родом из Белоруссии. Бог не обидел талантом Тамару Калиберову. Ее статьи о старом Владивостоке — эссе или стихи в прозе — и боль от утраты прошлого никого не оставляют равнодушным. Она, как и многие, задалась вопросом, а что случилось с теми, кто навсегда покинул Владивосток в октябре 1922 года. Так почти десять лет назад появилась в газете «Владивосток» ее авторская рубрика «Русские без России», недавно отмеченная премией Правительства Российской Федерации. А начало ей положило знакомство с Л.Н. Андерсен. Тогда же, при первой встрече, возникла мысль издать книгу Лариссы Андерсен. Счастье сопутствовало им на этом пути: Тамара не единожды смогла побывать в гостях у Лариссы Николаевны, помогая ей разбирать богатейший архив.
После очередной поездки в Россию (1971) Ларисса Андерсен написала стихотворение «На мосту», отметив в одном из писем к друзьям, что эти строки так и останутся у нее в столе. Судьба распорядилась по-своему, даровав Лариссе Андерсен возможность вернуться на родину, в Россию, своими стихами.
Амир Хисамутдинов, доктор исторических наук. Март 2006. Владивосток.