Сумятица в республиках

Провал переворота укрепил всех республиканских лидеров, связанных с центральной властью в Москве, и одновременно породил трансформацию внутренней политики многих республик. Некоторые республиканские лидеры — как правило те, что выступали против переворота, — выиграли, другие проиграли.

Особенно показательна в этом смысле Белоруссия. Николай Дементей, председатель Верховного Совета республики, не осудил попытки переворота 19–20 августа, а ЦК белорусской компартии 21 августа, как раз перед тем, как рухнул Комитет по чрезвычайному положению, сделал заявление, поддерживавшее его. Умеренные члены парламента во главе со Станиславом Шушкевичем присоединились к оппозиционному Национальному фронту и потребовали созыва чрезвычайной сессии Верховного Совета, которая открылась в субботу, 24 августа.

На сессии Дементей подвергся серьезной критике за свое поведение 19-22 августа, и хотя он отчаянно защищался, утверждая, что его действия были неверно поняты, подавляющее большинство депутатов в конце дня проголосовали против него. Однако на сессии не было кворума, и голосование соответственно не могло считаться законным. Сессия возобновилась на другой день.

К тому времени атмосфера радикально изменилась. В субботу после закрытия сессии, депутаты узнали, что Горбачев ушел в отставку с поста Генерального секретаря КПСС и прекратил деятельность компартии. Будет проведено расследование деятельности партийных организаций во время переворота. И тут лидеры белорусских коммунистов поняли, что единственный путь избавиться от придирчивого расследования их деятельности со стороны Москвы — объявить независимость. В воскресенье, придя на сессию, они проголосовали вместе со своими оппонентами — Национальным фронтом — за независимость. Дементей вынужден был уйти в отставку и уступить кресло своему первому заместителю Шушкевичу.

Восемнадцатого сентября на последовавшей за этим сессией белорусского Верховного Совета страна была переименована в Беларусь, и Шушкевич был избран председателем парламента (а также главой государства). Этот физик, проведший большую часть своей профессиональной карьеры в Белорусском государственном университете в Минске, занялся политикой лишь в 1989 году когда ему было уже за пятьдесят и он был избран в

Верховный Совет СССР. Он рассказал мне в 1992 году, что его подвигло заняться политикой возмущение недостойным поведением компартии во время чернобыльской катастрофы, и он выставил свою кандидатуру, как только были объявлены выборы.

Депутаты–коммунисты проголосовали за него, по всей вероятности, считая, что, будучи умеренным реформатором, Шушкевич прикроет их на посту председателя Верховного Совета и позволит существовать дальше, Думая так, они недооценили Шушкевича. Несмотря на мягкие манеры и тихий голос, он неустанно — хотя и тщетно — нажимал на проведение рыночных реформ и сыграл главную роль в разрушении Советского Союза.

————

На Украине и в Молдавии, где руководители республик противостояли перевороту, произошла смена власти другого рода. Леонид Кравчук и Мирчи Снегур в результате приобрели еще больший авторитет, поскольку коммунисты в обеих республиках, выступавшие против суверенитета и независимости, были разогнаны.

Кравчук сумел воспользоваться таким поворотом событий, хотя нет никакого основания полагать, что он мог предвидеть, когда и каким образом это произойдет. Весной 1990 года он занимал второе место в коммунистической партии Украины, но после того как в июне его выбрали председателем парламента, он начал отходить от партии, заняв более агрессивную линию поведения в переговорах о суверенитете Украины. Он привлек всеобщее внимание своей независимой позицией, когда в феврале 1991 года выступил против первого секретаря компартии Станислава Гуренко на заседании украинского ЦК. Еще до попытки переворота в Москве он уже возглавлял большую фракцию коммунистов, искавшую союза с РУХом и другими лидерами националистов. Провал переворота в Москве скрепил этот сговор, и коммунисты–националисты сумели пережить роспуск компартии, благодаря своей поддержке разрыва с Москвой.

В Молдавии, где местная компартия была запрещена еще до того, как Горбачев порвал с КПСС, наблюдалась аналогичная тенденция: коммунисты, поддерживавшие независимость, политически выжили (хотя им пришлось придумать новое название для своей партии), а те, кто относился к этому скептически и поддерживал политику КПСС, были сметены со сцены — во всяком случае, в Кишиневе, теперь официально именуемом Кишинау.

Однако Молдавия в одном отношении кардинально отличалась от Украины. На ее территории, в районе к востоку от Днестра, где городское население в большинстве своем славяне и много военных в отставке, зрело восстание. При попустительстве местных военных властей группа аппаратчиков объявила этот район отдельной Приднестровской советской социалистической республикой. Аналогичная попытка была предпринята и к западу от Днестра, где живут гагаузы, говорящие на тюркском языке, но они представляли собой меньшую угрозу.

————

Отклики августовского путча меньше сказались в Грузии, Азербайджане и Армении. В Закавказье было слишком много своих сложностей, чтобы события в Москве могли завладеть их вниманием.

Когда Комитет по чрезвычайному положению пытался захватить власть в Москве, в Грузии вовсю бушевал собственный политический кризис. Президент Звиад Гамсахурдия, победивший подавляющим большинством голосов на выборах в мае, проявлял все большую склонность к деспотизму, отбросившую от него основные фигуры его коалиции. Семнадцатого августа 1991 года он усугубил конфронтацию, выставив из правительства представителей умеренного крыла — неожиданно отправив в отставку премьер–министра Тенгиза Сигуа и его заместителя, а также министра иностранных дел и председателя КГБ. Девятнадцатого августа Гамсахурдия продолжил чистку, уволив Тенгиза Китовани, командующего грузинской национальной гвардии. Однако национальная гвардия в ответ повернулась против Гамсахурдия. Москва — будь то советское правительство Горбачева или российское правительство Ельцина — утратила свое влияние на развитие событий в Грузии.

В политической жизни Армении и Азербайджана по–прежнему доминировала проблема Нагорного Карабаха. Очевидно надеясь получить от Москвы большую помощь в этой борьбе, президент Азербайджана Аяз Муталибов поначалу поддержал попытку переворота, а когда переворот провалился, поддержал декларацию о независимости, чтобы избежать наказания из Москвы. Эта перемена позиции вместе с неудавшейся попыткой разрешить спор по поводу Нагорного Карабаха на условиях Азербайджана ослабили его позицию, и он стал уязвим для критики со стороны азербайджанского Национального фронта, который в январе был разогнан Советской армией, а теперь начал набирать силу. Кроме того соперник Муталибова Гейдар Алиев, член брежневского Политбюро, исключенный оттуда после прихода Горбачева к власти, восстановил свои позиции в родном Нахичеване, районе Азербайджана между Арменией и Турцией.

В Армении, наоборот, сохранялась политическая стабильность. Левон Тер—Петросян, избранный в 1990 году председателем Верховного Совета, спокойно вел страну к отделению от Советского Союза и с самого начала выступил против попытки переворота. Однако страна, пострадавшая от длительных транспортных бойкотов и землетрясения 1988 года, а кроме того находившаяся в состоянии необъявленной войны с Азербайджаном, была экономически крайне слаба. Ее будущее останется заложником конфликта по поводу Нагорного Карабаха.

————

В Средней Азии наблюдалось большое разнообразие реакций на драматические события в Москве. Нурсултан Назарбаев (Казахстан) и Аскар Акаев (Киргизстан) с самого начала осудили переворот, и Акаев затем поддержал декларацию о независимости. Назарбаев же продолжал хранить верность Горбачеву и остался по сути последним из руководителей республик, выступавшим за союзный договор и реструктурированную федерацию или конфедерацию.

Три республики на самом юге — все еще находившиеся во власти старой партийной машины — либо приветствовали переворот, либо просто приняли его. Когда переворот провалился, они объявили о независимости, чтобы избежать ветров либерализации, подувших из Москвы. Президент Узбекистана Ислам Каримов и его коллега в Туркменистане Сапармурад Ниязов крепче взяли в руки бразды правления и начали наступать на демократическую оппозицию, возникшую при перестройке — в значительной степени в Узбекистане, где она всегда подавлялась, и лишь в незначительной мере в Туркменистане, где так и не укоренились более либеральные принципы, исходившие из Москвы.

В Таджикистане, самой бедной из союзных республик в плане экономических показателей, бушевал политический конфликт. Демократическая оппозиция, возглавляемая националистически настроенной интеллигенцией, принудила местного руководителя компартии Кахара Махкамова уйти в отставку после того, как он поддержал попытку переворота. Однако их победа над коммунистической политической машиной была краткой. Преемник Махкамова Кадриддин Аслонов тотчас запретил компартию, но она переименовалась в социалистическую, а парламент, где она составляла большинство, отменил запрет и вернул к власти предшественника Махкамова Рахмана Набиева, которого Горбачев снял в 1985 году. Последовавшие за этим президентские выборы привели к победе Набиева, но иностранные наблюдатели обнаружили широкую подтасовку данных.

В результате демократы объединились с двумя оппозиционными партиями исламской ориентации, и началась гражданская война, тем более разрушительная, что исламские группировки получали поддержку от моджахеддинов из Афганистана, а те, одержав победу над просоветским режимом в Кабуле, имели в избытке оружие, которое и переправляли через границу своим соратниками.