ДУРДОМ

…Кровавая разборка в Буденновске взбудоражила Россию. Народ с яростным возмущением требовал наказания виновных. Но чеченская банда поставила наших спецназовцев в идиотское положение: она прикрывалась сотнями заложников. И я думал о том, что идиотские положения складываются на идиотских войнах. Глупость политиков часто становится единственным кроссвордом, который армия не способна решить. Чем слабее противник, тем чаще он решается на такие действия и экспромты, которые часто выходят за рамки человеческого рассудка и принимают форму творческого зверства…

Генштабовские уборщицы, прибирая в кабинетах, ворчали в тот день:

— Уморить их бы всех разом газом. Есть же такой газ. Пока очухаются — а им всем бандюгам — наручники, наручники…

Иная тетя Маша считает себя умнее всякого министра.

Черномырдин завел переговоры с главарем террористов, и это уже начинало походить на просветление разума. Мы пошли на все их требования.

Армия остановила боевые действия и скрежетала зубами от ненависти на бандюг и на своих политиков: она считала, что и те и другие у нее «украли победу». Этот лживый тезис особенно активно пропагандировали некоторые наши слишком самолюбивые и горячие военачальники, чтобы хоть как-то оправдать беспомощность своего войска. Злость за потери и поражения ослепляла их.

Истинный драматизм ситуации заключался в том, что наша армия никогда бы и не победила в чеченской войне. Что можно было считать победой? Полный контроль над территорией республики или смену власти в Грозном? Но для того чтобы остановить войну, надо было уничтожить всю нацию…

Черномырдин все чаще стал повторять в телевизоре слово «переговоры». Прозрение политика, понявшего бестолковость войны, наверное, тоже можно считать его достоинством. Но это можно было и объяснить и понять, если бы Виктор Степанович был соучастником правительственного решения, из-за которого мы по ошибке потеряли реку нефти или газа. Но мы потеряли то, чему нет цены, — десятки тысяч людей. И тот же Черномырдин не голосовал на Совете безопасности против ввода наших войск в ЧР…

Теперь он исправлял ошибку. Ставка на переговоры свидетельствовала о том, что Москва меняла тактику. Люди, начавшие войну, пытались выглядеть миротворцами. Очухались.

…Вчера возвратился из Грозного еще один мой сослуживец. Он возил туда какие-то документы по военной части переговоров. Полковник сказал тихо и уверенно:

— Все. Запомни: мы уходим из Чечни, Чечня уходит из России…

Он сказал, что мы проиграли. Он сказал, что, сколько бы Москва ни требовала на переговорах, чтобы чеченцы признали факт вхождения Чечни в Россию, — это уже ничего не решает. Он сказал, что чеченцы относятся к русским точно так же, как в годы Великой Отечественной войны русские относились к гитлеровцам… Он сказал, что после всего, что было, они вряд ли захотят жить в «братской семье» с Россией…

Несправедливые войны всегда проигрываются.

Кремль послал армию в Чечню и потерял даже то, что имел.