«О, если суждено тебя мне пережить…»

«О, если суждено тебя мне пережить…»

О, если суждено тебя мне пережить,

Не только мне другой уже не полюбить,

Но (что мне до того, что волны в океане

Возобновляются) ты для меня желанней

Всего останешься, и, тело под землей

Забыв, на поиски уйду я за тобой.

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК

Читайте также

Часть 4 ЕСЛИ ГОСПОДЬ ЗАРОНИЛ В ТЕБЯ СВЕТ… Как я мерз, ах, как я мерз, бывало! Спал в снегу и плутал в пургу, песни пел я, и застывала кровь на лопнувшей коже

ЕСЛИ ГОСПОДЬ ЗАРОНИЛ В ТЕБЯ СВЕТ Когда я вернулся — пьянка уже затухала. Костя Протасов дремал, уронив голову на стол, в объедки. Федя у печки заваривал чай. А остальные — с бессмысленно задумчивыми лицами — сидели, окружив Пашку, и слушали гитару.Гитара звенела тягуче и

«О, если бы тебя оставил свет…» О, если бы тебя оставил свет, Всего, что сердце так любило, Не говори, что этого уж нет, Но говори, что это было. Когда же и от самого тебя Останется одно воспоминанье, Пускай другой почувствует, любя, Такое же щемящее желанье За ту же радость

В. А. Гиляровскому («Писать экспромты мне судьбою суждено…») В альбом Писать экспромты мне судьбою суждено!.. Явившись в этот мир с фамильей экспромтиста, (Хоть в том, конечно, не вина его,) Приходится сейчас обделать дело чисто: Вам написать в альбом в мгновение

Глава 16 Михримах. Луне и солнцу встретиться не суждено Настала очередь рассказать о судьбе единственной дочери султана Сулеймана Великолепного и его жены «смеющейся» Хюррем Султан – о Михримах Султан (1522–1578), которая была одной из немногих из османских принцесс,

Глава 19 «ЕСЛИ ТЫ НЕБОЛЬШОГО РОСТА, СМЕРТЬ МОЖЕТ ТЕБЯ НЕ ЗАМЕТИТЬ» Так пошутил однажды Моэм. Но нет — смерть его «заметила», правда, далеко не сразу: дольше Моэма из английских писателей XX века жили, кажется, только трое — Бертран Расселл, Виктор Содон Притчетт и Бернард

Глава XXVI. «ЕЩЕ РАЗ ПЕРЕЖИТЬ ЭТУ КРАСОТУ…» С возобновлением школьных занятий в квартире на Введенской по просьбе Бориса Михайловича стал вновь появляться полюбившийся художнику одноклассник Ирины Митя Шостакович. И вновь Кустодиев наслаждался его проникновенным

58. Кем бы ты мог стать в этой жизни, если бы не футбол, и представители какой профессии, напротив, вызывают у тебя неприязнь? Наверное, каждый профессионал своего дела достоин уважения. Сам я футболист, и, наверное, поэтому особенное уважение у меня вызывают спортсмены.

«С ЛЮБОВЬЮ ВСЕ МОЖНО ПЕРЕЖИТЬ» Пройдя рубеж восьмидесятилетия, Зворыкин продолжал исследовательскую работу, не забывая при этом о необходимом для его возраста отдыхе. Жизнь Зворыкина стала более гармоничной: как никогда он независим в выборе тематики работы, свободен в

А я вам пережить меня не дам Но ведь не остался же! Не смог быдляк восторжествовать над моей жизнью. Удержимся и сейчас, даст Бог!29 июня – 9 декабря 2006

Если тебя пришьют, мы не отвечаем – День близился к концу. Я вышел на берег Волги, увидел горящие в тумане цыганские костры и на том берегу две огромные горы – место строящегося котлована будущей ГЭС. Огромные, гигантские буквы «МИРУ – МИР, СЛАВА ВЕЛИКОМУ СТАЛИНУ»

Увидеть снова Баку не суждено B конце 1917 г. Вильгельм Хагелин целый месяц пробыл в Баку. Там царило спокойствие. Рабочие Советы проявляли сговорчивость, их можно было в чем-то убедить, так что Вильгельм часто ходил к ним на заседания.B Астрахани положение было хуже.

Мантра 29 Если мечта тебя не пугает, значит, она недостаточно смелая «Карандаши надежды» подошли к завершению своей сотой школы в начале 2013 года. Когда стало ясно, что юбилейная школа будет открыта в Гане, я решил съездить на церемонию. Я не был там целых 15 месяцев

Виктор Суманосов. Если я забуду тебя, Алтай… Соединиться с тем Русским миром, Оставившим в сердце — след, С которым связаны мы — лишь эфиром, Изменчивостью планет… Соединиться с тем Русским словом, Которое сердце жжёт, Та русская кровь ушла из-под крова, Кто ж память о

И если мне суждено… Мариетта Чудакова Доктор исторических наук профессор Мариетта Чудакова хорошо известна прежде всего как исследователь одного из самых сложных периодов российской словесности — 1920-х годов нашего столетия. Читающая публика знает ее как незаурядного