«Долго в чашечке цветка…»
Долго в чашечке цветка
Пчелка роется, пока
Не перелетит к другому,
Ценный по дороге к дому
Увеличивая груз,
И цветку такой союз
Предлагая: «Ты мне меду,
Я же твоему народу
Пыльцы раздарю твоей,
К моему приставшей брюшку.
Дай же пестик понежней
Поцелую. За понюшку
И за сок благодарю
И богато отдарю.
Моего труда уловки
Не мешают мне давать —
Ваши пестрые головки
Будут поле покрывать».
Цветка иссушенное тело[13] Цветка иссушенное тело Вторично встретилось с весной, Оно худело и желтело, Дрожа под коркой ледяной. Все краски смыты, точно хлором Белели пестрые цветы. Остались тонкие узоры, Растенья четкие черты. И у крыльца чужого дома Цветок к сырой
В Долго-Хамовническом переулке Лев Николаевич не умел в мелких делах быть до конца самостоятельным. Софья Андреевна ему писала не без основания, что он сам виноват: «Зачем ты мне столько воли дал?»Ему иногда хотелось, чтобы кто-нибудь за него решал и принимал
«Ты долго расхваливал Савву Морозова…» Ты долго расхваливал Савву Морозова, Потом рассуждал об аварии Расковой, А небо над нами кудрявилось розово И осень казалась особенно ласковой. И лужицы были чуть-чуть фиолетовы, И листья на кленах оранжево-палевы, А ты разливался
«Нынче долго снилась мне Формоза…» Нынче долго снилась мне Формоза, Или просто-напросто Тайвань, Остров, где китайская мимоза Заменяет русскую герань. Остров, где, куда не погляди ты, Воровство, мошенничество, ложь, Где все обыватели – бандиты, То есть гоминдановцы все
Слезы цветка Когда цветок среди травы зеленой Покроет увяданья желтизна, Роса в цветке становится соленой, И, словно вздох, печальна тишина. Качается цветок, под ветром плачет, Он знает – жизнь его обречена… Но добрая земля до срока прячет Упавшие слезами семена, И
«Мы плыли долго и упорно…»[153] Мы плыли долго и упорно Стихиям всем наперекор, С огромным ветром стихотворным Ведя серьезный разговор. Нас провожали альбатросы И чайки реяли во след… Под реей крепкие матросы Себе готовили обед… Скрипели скрепы, пели снасти, Ругался
Призвана жить долго… Как-то по телевидению был показан сюжет: корреспондент спрашивает у школьников, гуляющих рядом с памятником Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову, что стоит в центре Москвы: «Кто этот всадник на коне?» Ребята не знают, что ответить… Вина это или беда
Со мной вы долго не расплатитесь! Однажды, закончив разбор положения дел на фронте, Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин попросил Д.М. Василевского[3] задержаться. Едва остались вдвоем, неожиданно спросил:— Как вы материально помогаете родителям?И продолжил:— Ведь,
Глава 20 РОБЕРТ ДОРНХЕЛЬМ. ЛЮБОВЬ ЗАСОХШЕГО ЦВЕТКА Изменяла ли Грейс Келли мужу?Да. Бесспорно. Потому что, окончательно разочаровавшись в браке, она неоднократно влюблялась, флиртовала и наслаждалась обществом других мужчин.Но имела ли место физическая измена? Очень
Ах, как долго едем! Ах, как долго, долго едем! Как трудна в горах дорога! Чуть видны вдали хребты туманной сьерры… А как тихо, тихо в мире! Лишь порою из-под мула, Прошумев, сорвётся в бездну камень серый. Тишина. Лишь только песню О любви поёт погонщик, Только песню о любви
«ДОЛГО ЛИ ВСЕ ЭТО БУДЕТ?» …Раскрытые книги валялись на полу. Корректный офицер раскланялся: «Прошу прощения, мадам». Хлопнула дверь. На книге остался след жандармского сапога.…Екатерина Степановна вздрогнула. Когда это было? Лет пять назад — после выстрела
I «…Долго ль проживу — не знаю» Мысль о неизбежной трагической судьбе поэта была выражена в элегиях 1816–1817 годов, но это была далеко не только поэтическая мысль. Убеждение, что несчастье — удел истинного поэта, в это время становится жизненной философией Батюшкова. С июля
Долго не мог уснуть… Из Солодников попадаю в госпиталь, а оттуда в свою часть. Самолет, на котором я совершил вынужденную посадку, доставлен в полк и отремонтирован.Первым встречает меня Миша Погорелов.— Мы уже думали: переведен в пехоту… — шутит он и внимательно