5. Италия

5. Италия

Флоренция, кривым путем

Доныне Арно день за днем

Бежит и дивно зеленеет,

Нежней лилейных лепестков

На Аппенинах вечереет,

А утро легче вечеров.

Но как душа бросает тело,

Так небывалое — от крыш,

От гор, от улиц отлетело,

Ты не живешь, а так — лежишь,

Мечтая о себе самой,

Не о теперешней, о той.

Пускай звенит струя фонтана

Над дальним сумраком церквей —

Здесь я не выйду из тумана,

Из дыма бедствий и страстей.

***

Глаза сурово опустив,

Все чаще я хожу в молчанье

Меж кипарисов и олив

Благоухающей Кампаньи.

Нет, невозможно без Тебя,

Невыносимо, невозможно!

Я камнем сделаюсь, скорбя.

Нет, в этой жизни, злой и сложной,

Ни смысла, ни просвета нет.

Ничтожен опыт этих лет!

Ничтожна страсть моя былая!

Все, все ничтожно, все как пыль —

И Рим, и русские пожары,

И мириады звездных миль —

Мир новый, будущий и старый,

Как пыль, ничтожны без Тебя.

Услышь меня, я жду Тебя!

Под этим небом, слишком чистым,

Я вспоминаю, чуть живой,

Как царскосельским гимназистом

Я смутно видел над собой —

Свет фонаря и Свет вселенной,

Теперь я вижу хаос пенный,

Я слышу голос над кормой:

«И ты, Эней, о сколько бед!

Уже слабеешь ты, не зная,

Что будет Рим». Но где же Свет?

Когда столица водяная

Фонтаны спутала с дождем

И, перепонки разминая,

Доволен зонтик — водоем,

Теряя связь привычных линий,

На миг, по замыслу Бернини,

Связует воду, небеса

И каменные чудеса.

Струя волнуется и плещет,

Тритоны голые трубят,

Трезубец над водой подъят,

И Рим ликует и трепещет.

Но дождь кончается, и вот

Выходит мир из океана,

И голос каждого фонтана

Опять по-своему поет.

Как плач ребенка отдаленный,

Как дребезжание стекла,

Как еле слышный плеск весла —

Струя на площади Навоны.

Но грозен Тревии каскад,

И тонущих глухие стоны

В дрожащем воздухе звучат.

***

Полнеба в куполах и звездах,

На прошлое мое с холмов

Необычайный льется воздух,

Мир сотрясая до основ.

Ночной лазурью еле-еле

По стенам вспыхивают щели.

Не так ли и во мне самом

Сейчас какой-то свет счастливый

Скользит блуждающим лучом.

О, Смысла первые прорывы!

Душа раскрыта — небосклон

Спускается на Капитолий, —

От темной и случайной доли

Я, кажется, освобожден.

Летит земля, необозрима,

Чудовищна и так мала,

А сердце в самом сердце Рима

Стучит. Не скрипнула пила;

Блеснув годичными слоями,

Не рухнул жизни крепкий ствол,

Но то явилось пред глазами,

К чему я, заблуждаясь, шел.