В. А. Гиляровскому («Писать экспромты мне судьбою суждено…») В альбом

Следующая глава >

"Я обречен судьбою на мученья..." Я обречен судьбою на мученья. Я в жизненный попал водоворот. Несусь не сам, – влечет меня теченье Неумолимых, беспощадных вод Пустой челнок, отдавшийся бурунам, Я острых скал предчувствую удар. О, если б рок сразил меня перуном – Мне б

В АЛЬБОМ Е.А.У. В твоем воздушном смехе Смеется светлый стих, И детские утехи Звучат в речах твоих. Ты розовая роза, Ты роза без шипов, Но страшен блеск мороза В румянце лепестков. Безоблачной лазури Прелестное чело, Но сердцу, как от бури, С тобою тяжело. 1910 <2 ноября.

Экспромты Веревка, яркое белье, А во дворе играют дети. В потемках прячется жулье… Все есть на этом белом свете! * * * Пили всякую фигню, Заглянул потом в меню, А в меню ни то, ни се — Выпил пива, да и

Глава 16 Михримах. Луне и солнцу встретиться не суждено Настала очередь рассказать о судьбе единственной дочери султана Сулеймана Великолепного и его жены «смеющейся» Хюррем Султан – о Михримах Султан (1522–1578), которая была одной из немногих из османских принцесс,

«Все, что судьбою назначено…» Поэт Юрий Борисов откликнулся на смерть лучшего друга песней: Может, виной расстояния, Или я сам не спешил?.. Что ж ты мои ожидания Встречей не разрешил? Черной тесьмой перехвачены Близкие сердцу черты. Все, что судьбою назначено, Бережно

И если мне суждено… Мариетта Чудакова Доктор исторических наук профессор Мариетта Чудакова хорошо известна прежде всего как исследователь одного из самых сложных периодов российской словесности — 1920-х годов нашего столетия. Читающая публика знает ее как незаурядного

Е. П. Павлову («Тебе в альбом без всякой муки…») В альбом Тебе в альбом без всякой муки Пишу, наделся вполне, Что ты в печальный час разлуки, В родной или чужой стране, Возьмешь его с улыбкой в руки, При свете дня иль при луне, И прочитав сие от скуки, Мгновенно вспомнишь обо

О. Л. Леонидову. В альбом («Промчится быстро жизнь неистовая…») В альбом Промчится быстро жизнь неистовая И на закате Ваших лет, Страницы эти перелистывая, Вы мой найдете легкий след. Черемухой повеет в комнате И вздоха Вам не уберечь, И с умилением Вы вспомните Минуты

Е. К. Фофановой-Устиновой («Альбом раскрыт… О, Муза, помоги!…») В альбом Альбом раскрыт… О, Муза, помоги! Здесь промах мне едва ли извинится; Скорей за дело, вот тебе страница, По ней легко и быстро пробеги. Ты мне сейчас обязана помочь: Ты знаешь ведь, что этого

Пушкину («В лихолетье брошенный судьбою…») В лихолетье брошенный судьбою, Я устал, все валится из рук; Дай-ка побеседую с тобою, Лучший поэтический мой друг. Со страниц, прижатых к изголовью, На меня ты смотришь как живой, Человек с такой горячей кровью И такой разумной

В альбом («Стихи в альбом почти всегда измена…») Стихи в альбом почти всегда измена Тому что есть: ведь в чаяньи добра Польстить хозяйке нужно непременно, Иль прокричать хозяину ура. А я взамен приветственного клича Вам, ритмами играя, прошепчу: «От Николая

Увидеть снова Баку не суждено B конце 1917 г. Вильгельм Хагелин целый месяц пробыл в Баку. Там царило спокойствие. Рабочие Советы проявляли сговорчивость, их можно было в чем-то убедить, так что Вильгельм часто ходил к ним на заседания.B Астрахани положение было хуже.

«О, если суждено тебя мне пережить…» О, если суждено тебя мне пережить, Не только мне другой уже не полюбить, Но (что мне до того, что волны в океане Возобновляются) ты для меня желанней Всего останешься, и, тело под землей Забыв, на поиски уйду я за

Как писать? Вот что еще, когда я пишу, встает передо мной как непреодолимая преграда, и я вдруг останавливаюсь, как конь на конкур-эпик перед стенкой или тройным барьером. Сейчас объясню, постараюсь.Наша театральная молодость была наполнена впечатлениями от встреч с