1

Каша была заварена крепко.

Мы говорили, что все предвоенное правление Александра I проникнуто смутным предощущением реформ, симпатией к масонству, мистикой…

В послевоенные годы, когда великий князь Николай Павлович уже достиг совершеннолетия, император Александр I обратился к более традиционным для России духовным ценностям, чем вызвал ожесточенную критику в свой адрес со стороны аристократии, и, по сути, сам подал сигнал для начала подготовки новых заговоров и переворотов.

Но словно в зеркальном отражении, с той и с другой стороны – одни и те же люди. Мягкий Александр I проявляет необыкновенную твердость и не сдает никого из своего окружения. При этом никому из приближенных, не исключая ни Алексея Андреевича Аракчеева, ни Михаила Михайловича Сперанского, он не доверяет до конца…

Причину этого постоянства некоторые исследователи видят в зависимости императора от его окружения, в его нерешительности и лукавости…

Нерешительность, разумеется, присутствовала, но как объяснить, почему многие масонские ложи, как только император – нет-нет! – не запретил, а только утратил интерес к ним, стремительно преобразуются в тайные общества заговорщиков?

Как объяснить, почему при дворе Александра I мирно уживались суровые монархисты и убежденные республиканцы, восторженные либералы и откровенные реакционеры? А главное, почему все эти монархисты и республиканцы, либералы и реакционеры, вместо того чтобы враждовать между собою, дружно и единым строем противостояли любым попыткам императора освободить крестьян?

Да… Александр I бывал и нерешительным, и неискренним, но, в принципе, это не так уж и важно. Все свое правление он оставался императором рабовладельческой страны и высвободиться из этого ненавистного ярма не мог.

Насколько «неадекватно» повели себя дворяне-крепостники, оставив в рабстве у себя русский народ, который и спас в этой войне и Россию, и государя, мы уже говорили.

Поразительно, но идеологов рабовладельческого строя нисколько не смущало, что рабство становится анахронизмом даже в Российской империи и приобретает исключительно славянскую окраску!

Ведь в 1814–1816 годах провело освобождение всех своих крестьян эстляндское дворянство. В 1817 году были освобождены крестьяне Курляндии, в 1819 году – Лифляндии.

Зато русские крепостники, хотя разрешение освобождать крестьян им было предоставлено еще Указом от 1803 года о вольных хлебопашцах, освободили за двадцать два года всего 47 153 крестьянина[179].

Примерно по две тысячи крестьян в год…

И это по всей огромной России… Чтобы освободить такими темпами из рабства всех русских людей, потребовалось бы несколько тысячелетий.

«Самое невежественное и самое ничтожное», как говорил граф П.А. Строганов, сословие русского поместного дворянства стояло в вопросе рабовладения стеной. И стена эта была нерушимой независимо от того, либералом или реакционером был рабовладелец.

Что мог этому противопоставить Александр I?

Николаем Николаевичем Новосильцевым был разработан проект отмены крепостного права, но и его не удалось осуществить.

Когда Александра I спросили, почему он медлит с этими реформами, он ответил: «Неким взять!»

При этом не следует забывать, что Александру I требовались помощники даже для того, чтобы угадать и выразить приличным образом его мысль… Александр I ожидал, что его мысль сумеет выразить либеральный Николай Семенович Мордвинов, но тот не сумел. Не смог сделать этого и верный Алексей Андреевич Аракчеев.

О каком противостоянии монолитной армии рабовладельцев можно говорить? Кто еще оставался, на кого еще можно было надеяться?

И не об этом ли и размышлял Александр I, когда ему доложили о существовании мощного оппозиционного заговора, выразившегося в создании Северного, Южного и Славянского тайных обществ?

Мы знаем сейчас, что для подобных мыслей основания действительно имелись. Практически все участники будущего выступления на Сенатской площади выросли и возмужали в Александровскую эпоху, еще в предвоенное время, проникнутое смутным предощущением реформ, масонской мистикой.

Такое впечатление, что первым делом император в силу неистребимого лукавства своего характера подумал тогда, а не те ли это люди, которыми можно взять, которых он ждет, чтобы выразить мысль, которая так мучила и его, и всю страну…

– Вы знаете, что я сам разделял и поддерживал эти иллюзии, – сказал он, выслушав доклад. – Не мне их карать.

Другого докладчика Александр I не стал и слушать…

Тем не менее в последний год жизни он распорядился провести широкое дознание.

Во время следствия он и скончался в Таганроге 19 ноября 1825 года.

Смерть была внезапной и таинственной, как и все последние месяцы его правления.