НАВАЖДЕНИЕ

Это было в Клайпеде, где мы проходили курс молодого бойца, нашу роту повели в кино. И вот я сижу в кинозале, как всегда у стенки, я никому не мешаю, и мне никто не мешает, сижу и смотрю фильм. События на экране меня так увлекли, что я забыл, где я нахожусь. Я воочию ощутил, себя в кинозале села Ипатово, где я сижу и смотрю кино. Оно уже шло к концу, и я думал, вот приду домой, Дуся, жена брата Андрея, наверное, уже приготовила курицу в духовке и я поем вкуснятины с золотистой коркой, и завалюсь спать, а то чувствую, что устал за день. Фильм шёл к концу, уже пошли титры и в зале включили свет, я встал со своего места, повернул голову в сторону прохода, и, Боже мой, что я вижу, вместо пестрых кофточек и белых рубашек, в зале зелёное марево солдатских гимнастёрок. Я сразу не смог понять почему, в нашем заштатном селе Ипатово, столько солдат, зачем их сюда нагнали. А когда до меня дошло, что и я солдат и нахожусь в армии, и обратно в скором будущем возврата нет, то мне стало плохо. Выражаясь медицинским термином, я был на гране инсульта или инфаркта, так мне стало очень плохо. Я снова сел в кресло, положил руки на спинку переднего сиденья, на них положил свою голову, и от безысходности заплакал. Рота уже вышла из зала строиться, а я всё сидел, я знал, что надо идти, но я не мог подняться со стула.

В таком состоянии я сидел минуту или другую, в это время зал уже опустил, рота уже строилась, а меня нет. Не знаю почему, но в зал вбежал Володя Захаров, подошёл ко мне и с тревогой спрашивает: «Сеня, что с тобой, почему ты не выходишь на построение, ведь рота уже строится, пойдём». Я поднялся, и он увидел мои слёзы, затем спросил, почему я плачу. Я ему ничего не ответил, да и что я ему мог сказать, ведь то, что я чувствовал, словами не передашь.

Сейчас, конечно, со мной такого не бывает, я теперь тёртый-перетёртый «калач», знаю, где я и кто я, так что с этим всё в порядке.