МАШКА
МАШКА
Постепенно партия вербовала работников, и у меня появилось новое начальство — Машка Жарова.
Она была не плохая, эта Машка. Пошла в партию, потому что ее уговорили, задарили партийцы и потому, что она была глупая. Ни один порядочный крестьянин или крестьянка в деревне Ясная Поляна, где население было свыше 800 душ, — не шли в партию.
Машка была совершенно безграмотная. Партийная ячейка решила ее образовывать, и ее послали в Тулу на обучение. Она приказывала запрягать моего любимого гнедого жеребца, Османа, для поездки в Тулу. С ужасом и болью в сердце я смотрела, как Машка немилосердно его гоняла. Один раз, когда я на маленькой, неказистой лошаденке тащилась в Тулу, я встретила Машку. Она возвращалась из города.
— Маша, куда ты?
— Домой! Больше не могу. Сидишь, сидишь, буквы эти перед глазами пестрят, не пойму ничего. Вот уж третьи сутки голова от их трещит! Провались они пропадом со своей учебой! А ребята в школе такие охальники, лезут, за все места тебя хватают! А ну их к лешему. Подписывать свою хвамилию научилась и хватит с меня, больше не поеду!
У меня жила и готовила мне моя кума, бабка Авдотья. Хорошая была старуха, но только когда котлеты делала, слюной их скрепляла, чтобы глаже были. Но я держала ее потому, что она чудесно пела. Вечерком после работы мы сидели с ней за самоваром, и она меня учила самым старинным яснополянским песням. Авдотья восхищалась Машкой:
— Разве ты противу нее годишься! — говорила она мне. — В чем ты ходишь, страмота! А ты посмотри на Машку: все на ней новенькое, разодета как барышня, и духами–то от ей пахнет и усем!
Машка хорошо ко мне относилась и даже покровительствовала мне.
— Александра Львовна, потребиловка ситец получила, — говорила она, — желаешь? Могу достать, сколько тебе надо!
Как–то раз она пришла ко мне. Я писала что–то за письменным столом.
— Работаешь? — спросила она меня.
— Работаю. А ты что — гуляешь?
— Ну да, гуляю, сегодня праздник большой!
— Не слыхала. Какой же это праздник?
— А я, по совести, сама не пойму. Говорили нам ребята в ячейке, каких–то в Америке Сакку и Ванценту убили, вот мы и празднуем.