15 апреля в 8 часов вечера я выехал из штаба фронта, получив приказ отправиться на передовые позиции и проследить артиллерийскую подготовку и атаку пехоты.
15 апреля в 8 часов вечера я выехал из штаба фронта, получив приказ отправиться на передовые позиции и проследить артиллерийскую подготовку и атаку пехоты.
Поздно ночью я прибыл в штаб корпуса. Дежурный и офицеры оперативного отдела размещались в одном блиндаже. При ознакомлении с оперативно-боевыми документами штаба бросилась в глаза детальность всех их разработок. Планом было определено место каждого взвода, орудия, танка и самоходки.
Наблюдательный пункт командира одной из дивизий генерал-майора Баканова был расположен на западной окраине Ратшток. Сюда я прибыл в 2 часа ночи.
Командир дивизии ознакомил меня с обстановкой. На мой вопрос, нет ли опасения, что части в ночной атаке могут перемешаться, а самоходки и танки начнут давить своих, генерал ответил, что это исключается.
Беседа затянулась до трёх часов ночи. До начала артиллерийской подготовки оставалось полтора часа. Решили это время использовать для отдыха. Тут же в блиндаже все присутствующие улеглись отдыхать. Каждый делал вид, что спит. На самом деле никто не спал, все с нетерпением ожидали начала артиллерийской подготовки. Чтобы убить время, многие украдкой выходили во двор. Кое-где разрывались снаряды немцев, и на отдельных участках вёлся обычный ружейно-пулемётный огонь.
В 4.40 все обитатели НП были на ногах. Каждый то и дело посматривал на свои часы, а некоторые офицеры в течение последних 20 минут уже не отрывали глаз от часов, повторяя: "Осталось 15, 14, 10, 8 минут". Командир дивизии и штабные офицеры ещё и ещё раз проверяли готовность.
В 4 часа 57 минут кто-то из офицеров, глубоко вздохнув, сказал:
– Осталось три минуты.
Где-то справа послышался артиллерийский залп нескольких пушек, который тут же был подхвачен тысячами орудий. Все вышли из блиндажа и поспешили на НП.
С наблюдательного пункта прекрасно были видны разрывы артиллерийских снарядов. Сплошное море огня – вот картина, которая представилась мне. Сотрясение воздуха было настолько сильным, что через несколько минут я стал ощущать непрерывные толчки в ушах. Спустился в блиндаж, а затем вышел во двор, но толчки везде меня преследовали, пришлось зажать уши.
Когда я возвратился на НП, командир дивизии сказал мне, что "артиллерия своих не задела". Присутствовавшие здесь артиллеристы облегчённо вздохнули.
30 минут вёлся действительно ураганный огонь, потом был поднят вертикальный огненный сноп прожектора, – сигнал, который означал: прекратить артиллерийскую подготовку и начать сопровождение пехоты огневым валом.
Прожекторы, каждый в своём секторе, освещали местность, помогали пехоте и танкам ориентироваться. Но рассмотреть противника и понять, что он делает, было невозможно. Над позициями врага и нашими передовыми частями стояла такая плотная стена пыли и дыма, что рассвет наступил незаметно.