В ДЕСЯТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА
В ДЕСЯТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА
Где Арманда? В своей уборной — разгримировывается, принимает посетителей; нам это неизвестно. Она появится только через некоторое время. На улице Ришелье Барон с носильщиками — а может быть, две служанки — втаскивают Мольера на третий этаж, усаживают в кресло с откидной спинкой. Барон считает, что его силы подорваны напряжением и что чашка бульону его подкрепит. Гримаре отмечает, что бульон всегда был в доме по требованию Арманды: «так как ни один человек не мог бы больше заботиться о себе, чем она. — Ну нет! — ответил Мольер. — Бульоны моей жены для меня что серная кислота; чего только она не велит туда класть. Лучше дайте мне кусочек пармезану».
Служанка Ла Форе тотчас приносит требуемое. Оп съедает сыр с несколькими ломтиками хлеба, которые проглатывает с трудом. Потом просит уложить его в постель — скромную постель с ситцевым стеганым покрывалом, уже знакомую нам по описи. Он хотел бы заснуть, но это не удается. Он задыхается. Барон возле него. Мольер очень страдает: просит принести из комнаты Арманды подушку, пропитанную каким-то снотворным. Он говорит: «Я охотно испробую все, что не проникает в тело; но снадобий, которые надо глотать, я боюсь: так немного нужно, чтобы отнять у меня остаток жизни».
Но где же Арманда? Выслушивает комплименты придворных красавчиков-маркизов? Почему она до сих пор не вернулась из Пале-Рояля? Без сомнения, то, что Мольер смог доиграть спектакль, ее окончательно успокоило, обмануло. А все-таки во время представления она казалась взволнованной, порой даже не могла сдержать слез. Или то были слезы Белины? Но Мольер уже не питает ни иллюзий, ни ревности. Все это его больше не занимает. Время идет. Вдруг его охватывает, сотрясает приступ кашля. Он отхаркивается в припадке икоты и просит поднести свечу поближе. Наступила ночь. Мольер говорит: «Вот так новости!» Барон видит, что платок окровавлен, и вскрикивает. Мольер: «Не пугайтесь: вы же знаете, что со мной такое бывало, и посильнее. Но все же скажите жене, чтобы она поднялась сюда».
Мадемуазель Мольер, должно быть, вернулась на улицу Ришелье. Она, наверно, в своей красивой гостиной или в спальне на втором этаже. Гримаре не уточняет, он хранит молчание о том, обменялись ли супруги прощальными словами. Последние мгновения Мольера скрыты в тени. Тем не менее можно с известной долей уверенности утверждать, что Арманды еще нет дома. Мольер просит позвать священника. Лакей и служанка бегут в приходскую церковь Святого Евстахия. Двое священников, Ланфан и Лешо, отказываются сдвинуться с места ради еретика, как ни умоляют их слуги. Не важно, что этот комедиант раскаивается в грехах, взыскует утешений религии: он автор «Тартюфа». Так страшно мстит Шайка — вне всякого сомнения, приказ на то был дан из архиепископского дворца. У постели умирающего две монахини-францисканки (существует предание, впрочем, недоказанное, что одной из них была Катрина-Эсперанс Поклен). С ними сосед, некий Кутон. Мишель Барон, конечно, ищет Арманду, занятую — чем? Наконец, кюре Пезан соглашается прийти. У Мольера кровь хлещет горлом. Когда аббат появляется, почти одновременно с Армандой и Бароном, уже слишком поздно. Мольер умер. Гримаре говорит об этом недвусмысленно: «Так что когда его жена и Барон поднялись к нему, они нашли его мертвым».
Десять часов вечера. Мольеру пятьдесят один год, месяц и два дня.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.