ГВАРДИИ СЕРЖАНТ А. КУРАСОВ ГВАРДИИ ЕФРЕЙТОР П. ПАЮСОВ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГВАРДИИ СЕРЖАНТ А. КУРАСОВ ГВАРДИИ ЕФРЕЙТОР П. ПАЮСОВ

Гвардейские миномёты расчищают путь

На одной из улиц в районе Ландвер-канала немцы засели в большом четырёхэтажном дсме полиции. Они ведут из него огонь из всех видов оружия. Фаустники не дают продвигаться танкам. Ствольная артиллерия пытается разбить эту серую махину, но снаряды или совсем не пробивают толстые стены, или делают в них лишь небольшие пробоины. *

Командир дивизиона гвардейских миномётов гвардии майор Друганов находился в это время на своём командном пункте по соседству с КП танковой части гвардии полковника Моргунова, которую он поддерживал. Оба пункта в самом пекле боя. Соседний дом ещё занят немцами. Они ведут оттуда частый огонь. Он так силён, что нельзя показаться у окон. Гвардии полковник Моргунов за картой. Он тепло встречает майора и подзывает к столу.

– Срочная работёнка, Друганов! – говорит он. – Вот смотри… – Он склоняется над картой и показывает:

– Здесь дом полиции, в нём засели гитлеровцы, и мы не можем их выкурить… Дом надо уничтожить. От этого зависит успех дальнейшего наступления. Понятно?

– Понятно, товарищ гвардии полковник!

– Сможем мы это сделать быстро?

– Постараюсь, товарищ гвардии полковник.

Через несколько минут, уточнив обстановку, майор вышел. Он быстро перебегает обстреливаемый участок, вскакивает в свою машину и мчится к боевым порядкам дивизиона.

Короткая разведка подходов, ещё более короткий разговор с командиром батареи – и боевая установка гвардии сержанта Вагазова стремительно выскакивает со двора. Подымая тучи известковой пыли, она мчится по загромождённой щебнем улице и замедляет ход у завала. Серая громада дома-крепости уже видна. В стенах зияют чёрные дыры пробоин от обстрела. Видны заделанные цементом окна-амбразуры, из которых ведётся огонь. Боевая установка, поблёскивая направляющими с лежащими на них тяжёлыми минами, осторожно сползает с завала и снова обволакивается пылью. В ста метрах от дома она останавливается для стрельбы прямой наводкой.

Разведчик-комсомолец Самуилов во-время замечает первого фаустника. Короткая автоматная очередь предупреждает выстрел немца, но одновременно падает и раненный пулей комсомолец. Лёжа на асфальте, он продолжает бить из автомата по окнам, не давая врагу вести огонь.

Установка уже готова к залпу. Командир орудия и шофёр поспешно занимают места. Сержант Вагазов берётся за пульт управления, и тяжёлые снаряды со скрежетом несутся в воздух. Боевая машина закутывается пылью. Впереди возникают молнии, гремят тяжкие взрывы. Установка начинает разворачиваться. Снова клубы пыли, и, благополучно миновав завал, боевая установка уже мчится по улице.

Задание выполнено: полуразрушенный п осевший от страшных взрывов дом окутывается дымом и пламенем. А ещё немного спустя нз подземных казематов показываются с поднятыми руками немногие уцелевшие гитлеровцы…

Лютцовштрассе – обыкновенная берлинская улица: скелеты разрушенных домов, обнажённые лестничные клетки, горы щебня, воронки, исковерканные вагоны трамваев. Это последняя улица перед Ландвер-каналом, за которым Тиргартен, рейхстаг, и вокруг неё разгорелись ожесточённые бои.

Засев в уцелевших домах, немцы устроили завалы и баррикады из обрушенных стен и преградили путь нашей танковой бригаде. Оставшиеся узкие проходы были минированы и простреливались орудийным огнём откуда-то из глубины сбороны. Попытки танкистов прорваться или найти обходные пути не увенчались успехом. Надо было предпринимать что-то иное.

Командир передового танкового батальона отправился с несколькими бойцами в разведку. Пробравшись вперёд, он сразу понял всё: за стволами вековых дубов пряталось большое мрачное здание с узкими амбразурами вместо окон. Из этого здания гитлеровцы держали под огнём все завалы и проходы. Массивные бетонные стены делали его неуязвимым для артиллерии сопровождения. К тому же оно почти не было видно из-за деревьев парка. Стало ясно, что, преодолев завалы, танки попадут под огонь этой грозной крепости.

– "Катюшу" бы сюда! – вслух подумал сержант Иванов.

– А действительно! – сказал командир батальона. – Отправляйтесь на батарею и передайте командиру мою просьбу поддержать атаку танков своим огнём.

Сержант пополз в сторону батареи. Но едва он появился на открытом месте, как мёртвый дом ожил и пулемётная очередь прижала его к земле.

– Вправо, вправо, к канаве! – крикнул комбат. – Там не достанет…

– Есть вправо! – отозвался сержант.

Он быстро вскочил и пулей понёсся в указанную сторону. Вскоре он скрылся за углом. Там стояли гвардейские миномёты гвардии старшего лейтенанта Быковского.

Гвардейцы-миномётчики не заставили себя ждать. После того как начальник разведки гвардии старший лейтенант Попов вместе с танкистами осмотрелся на местности и танки заняли исходное положение для атаки, командир батареи приказал гнать машину.

Шофёру боевой установки гвардии ефрейтору Бережному на этот раз пришлось выполнять обязанности и командира орудия, и наводчика. Получив приказ, он завёл машину, преодолел разминированный сапёрами завал и с хода занял позицию в пятидесяти метрах от цели. То ли потому, что появление боевой машины застало гитлеровцев врасплох, то ли потому, что им не давали прицельно бить наши танки и автоматчики, но расчёт боевой установки сумел изготовиться к открытию огня. Бережной сам подложил под задние колёса бревно, сам навёл установку на цель. Автоматная очередь пробила стекло кабины, но он стал на крыло, хладнокровно закрыл щитком смотровое стекло и полез в кабину.

Бережной взялся за пульт управления в тот момент, когда у машины уже стали рваться снаряды. Страшные взрывы сотрясли воздух. Дом-крепость заволокло дымом. Танкисты, ждавшие этого момента, уже преодолевали завалы. Бронированные машины, с хода ведя огонь, устремились к дому…

Из дома навстречу танкам раздались редкие, разрозненные выстрелы, полетели фаустпатроны. Ожила одна из вражеских пушек. "Катюша" дала залп. Дом вторично заволокся дымом и пламенем.

Командир танкового батальона подъехал к вышедшему из кабины шофёру и обнял его.

– Спасибо, друг! – сказал он. – От всех танкистов спасибо… – Он снова обнял его и добавил: – Никогда не забудем тебя"

Растроганный Бережной улыбнулся и вместо ответа лишь махнул рукой.

Он тогда промолчал. Но когда отгремели последние бои, когда мы прочитали приказ Верховного Главнокомандующего о присвоении нашей части наименования Берлинской, гвардии сержант Бережной, выступая на митинге, сказал:

– Дорогой военных побед, сквозь бурю огня и ливень смертоносного металла пришлось нам притти в Берлин. Мы шли вперёд с именем Сталина в сердце, не помышляя о славе, не жалея жизни. Мы завоевали себе и славу, и жизнь!