17 мая 1922. Среда
17 мая 1922. Среда
Ничего не нахожу в себе нового, свежего, оригинального, ничего. А жизнь так широка, гораздо шире моих понятий.
17 мая 1922. Среда
Ничего не нахожу в себе нового, свежего, оригинального, ничего. А жизнь так широка, гораздо шире моих понятий.
26 апреля 1922. Среда Сегодня не было ничего интересного. Однако и жалеть об этом дне не придется. Много времени было хорошо использовано: с утра занималась одна алгеброй, потом был урок французского. После обеда кроила шапки,[207] немножко постирала, потом даже вымыла голову и
3 мая 1922. Среда Сегодня я ходила в Бизерту встречать президента. Как раз в эту ночь Папа-Коля был дежурным, утром долго спал, и я уже думала, пойти не удастся. С 8-ми часов я играла с Наташей в теннис, а в 9 ? пошли в город. День был ветреный, и я была уверена, что дождя не будет. Но
10 мая 1922. Среда Весь день как-то не по себе. Тоска одолела. Все лезет на ум вчерашняя история. Не хочется мне вспоминать о ней, но уж нечего скрывать. Дело вот в чем: вчера был день рождения Милочки Завалишиной, и я у них провела весь вечер. Там было несколько гардемарин, все
24 мая 1922. Среда Сегодня около 9 часов утра где-то около Сфаята послышалось «Ура!» Я подумала, что это опять «взятие Сфаята» (Корпус это часто делает), и выскочила к обрыву — поглядеть. И увидела я, как толпа гардемарин, очевидное 3-ей роты, с криками «Ура» несла на руках
7 июня 1922. Среда Вчера мельком читала книгу фон Дрейдера[222] (если не ошибаюсь), что-то вроде «Крестный путь Добровольческой армии». Главный материал — переписка Деникина с Врангелем. Много интересного. Но когда я прочла ее — мне стало совершенно ясно, что все так и должно
14 июня 1922. Среда Зуб болит. Это все, что я могу отметить. В этой боли прошел весь день. И рада бы сейчас пописать, да не могу. И не так уж он сильно болит, как просто я нервничаю: вырывать надо. В субботу, когда наши зубодерки будут в Сфаяте,[223] я приступлю. До тех пор не успокоюсь;
21 июня 1922. Среда Читала сонеты Бальмонта.[224] Что-то непостижимое. Над каждой строчкой нужно думать полчаса. Такая вычурность мысли, вычурность языка — ничего непонятно. Переоригинальничал! Стихом он владеет великолепно, смело. Может быть, даже и выражает настроение, и
28 июня 1922. Среда Сегодня отправила письмо Тане. Мамочка уж очень боится, чтобы я не написала чего лишнего, но читать я ей не дала. Очень трудно писать такие письма — боишься, сорвется какое-нибудь неосторожное слово! Я уже не употребляла слово «лагерь», писала о всякой
5 июля 1922. Среда Сегодня почти весь день работала на камбузе: завтра дамы устраивают «чай» окончившим гардемаринам. На камбуз звали всех, но, по обыкновению, никто не пришел: вечером — бал. Все из Сфаята ушли, даже Маруся Завалишина отправилась. Странно, то в монастырь идти
2 августа 1922. Среда После обеда Мамочка с Папой-Колей ходили на море. Я осталась, во-первых, потому, что было неудобно бросать работу в библиотеке, хотя работы почти никакой не было; во-вторых, потому, что я не люблю ходить на море, да и жара. В три был французский. Наш новый
30 августа 1922. Среда Если когда и появится светлое настроение, то оно моментально сменяется тупым, безрассудным отчаянием.«Как все глупо, как все мелочно, и везде-то я бываю ненужной, и нет выхода. Все надоело, опротивело. Так больше нельзя». Так я думаю сейчас.«Как все
6 сентября 1922. Среда Мне хотелось немножко отдохнуть после вчерашнего сочинения, которое мучило меня еще с марта. Сегодняшний день я решила посвятить исключительно себе. И что же? С утра стирала, мыла голову, потом английский, читала Чехова, а вечером, когда кончила книгу,
20 сентября 1922. Среда Сегодня вечером к нам заходил Крюковской (случайно, за негативами: он когда-то снимал нас с Мамочкой), и я ему прочла ответ на его басню: «Как утки гусей мучили». Я вчера всю ночь продумала и сегодня утром написала. Вечером экспромтом написала
27 сентября 1922. Среда После завтрака ходили на мыс Бланко. Интересные места. Мы взошли на очень высокую гору, и мыс показался маленьким и плоским. Он наполовину белый, а другая сторона хребта сплошь покрыта колючками. Но чем больше мы стали спускаться с крутой высоты, тем
4 октября 1922. Среда Вечером (чудный лунный вечер!) вытащила Наташу гулять, встретили двух кадет 6-ой роты Колю Оглоблинского и Колю Малашенко, и их затянули. Пошли по Надорскому шоссе, и по дороге играли в фанты. Фанты, конечно, самые глупые, вроде «кормление голубей»,
13 декабря 1922. Среда «Звезды, звезды, Расскажите причину грусти![253] ………………… Звезды, звезды, Откуда такая тоска? И звезды рассказывают…» (Ал <ександр > Блок) Я много пишу это время. Вчера мы получили из Германии три тома стихотворений Блока.[254] Он меня захватил какой-то