Людовик XV

Людовик XIV жил долго. Он, можно сказать, исчерпал себя до дна и сошел в могилу в то время, когда дальнейшая его жизнь действительно не имела бы ни смысла, ни цели. Даже дети у него все умерли при его жизни и наследовать престол пришлось правнуку, которому к тому же было тогда всего пять лет. Его формула: «Государство — я», оправдалась, так как после смерти Людовика XIV государства уже не было. Были короли, фаворитки, чиновники, но не было сложного государственного организма, в котором все едино, несмотря на видимое разнообразие и пестроту.

Регентом был назначен герцог Филипп Орлеанский, расстроивший финансы государства вместе с министром Дюбуа; но он не внес ничего нового в жизнь Франции. Даже господство метресс осталось в силе. Герцог сослал свою метрессу г-жу Парабер в ее имение и отдал ее место г-же д’Авернь. Увидался он с этою красавицею впервые в театра. На следующий день он предложил ей 100.000 франков и титул фаворитки, а ее мужу — место капитана гвардии. Она отказалась. Тогда герцог предложил ей 150.000 франков. Г-жа д’Авернь уступила, но потребовала немедленного удаления Парабер и ее друга Носэ. На следующий день при дворе уже не было ни прежней фаворитки, ни ее друга, и г-жа д’Авернь въехала во дворец в качестве новой любовницы. Муж ничего не имел против этого и даже, отправившись к регенту, сказал:

— Ваше королевское высочество изволили поставить меня во главе отряда гвардии. Я воспользуюсь своим положением для охраны моей жены, чтобы к ней никто не мог приблизиться, кроме вашего высочества.

Можно себе представить, как подобная среда могла влиять на воображение Людовика XV. Он воспитывался в сфере, пропитанной развратом. Женщины были везде и повсюду. Женщины играли руководящую роль. Даже ребенка-короля не пощадили, и в 1715 году, т. е. когда ему было всего 5 лет, его помолвили с девицею Монпансье, которой было всего четыре года… Маркиз Мольриэ был послан в Мадрид, чтобы уладить все вопросы, связанные с будущим браком. Ребенка посвящали во вей тайны. Он знал многое, хотя, конечно, на свой манер. Вот один из многочисленных фактов, относящихся к данному случаю. Однажды Людовик XV, окончив вечернюю молитву, начал плакать.

— Что случилось? — спросил воспитатель Вильяр.

— Скажите, ради Бога, — отвечал король-ребенок сквозь слезы, — действительно ли мне нужно будет спать в одной постели с кузиною, когда она сделается моей женой?

Вопрос был поставлен ребром и на него нужно было ответить.

— Да, ваше величество.

— Оттого-то я и плачу. Принцесса меня не будет любить.

— Кто это сказал вам, ваше величество? Откуда вы это взяли?

— Никто мне не сказал. Я сам это знаю. Ночью я очень кидаюсь во сне, и если кузина будет спать со мною, то, конечно, я не раз ударю ее ногами. Она после этого не будет меня любить.

И Людовик опять начал плакать.

Когда приближалось совершеннолетие короля, регент начал его знакомить с государственными делами. Первый урок был ему дан 17 августа 1722 года и ознаменовался серьезным инцидентом. Войдя в комнату короля как раз в то время, когда Людовик только что встал, он предложил ему последовать за пим. Все удалились, за исключением воспитателя короля, маршала Вильруа, выразившего намерение пойти вместе с королем и герцогом.

— Я сказал, что хочу говорить с его величеством наедине, — заметил регент.

— Ваше высочество, — возразил маршал, — как воспитатель короля, я не должен оставлять его ни на минуту. Я отвечаю за его жизнь.

— Вы забываете, что король мне вверен столько же, сколько и вам, и что ваша дерзость обращена против регента Франции, который тотчас же вас накажет.

И действительно, маршал в скором времени был удален от двора.

Через два месяца состоялась торжественная церемония коронования, а 16 февраля 1724 года королю исполнилось 14 лет и, следовательно, он сделался совершеннолетним. В тот же день герцог Орлеанский вошел в комнату Людовика XV и, став перед нем на одно колено, заявил, что он отныне будет исполнять его приказы. Недолго, впрочем, он исполнял «приказы», так как отдал Богу душу 2 декабря того же года. Умер он неожиданно, после плотного ужина, заменявшего ему обед. Одна из его метресс, герцогиня Фалари, сидела у камина. Вдруг он лишился чувств. Герцогиня бросилась в соседнюю комнату за помощью, но там никого не было. Она выбежала во двор. Через несколько минут явились врач, жена герцога и другие; но перед ними уже был труп.

С этих пор началось роковое правление Людовика XV, послужившее главной причиной кровавых событий следующего царствования. Министры назначались без разбора, смотря по тому, какая партия брала верх. Пока был жив герцог, пост первого министра оставался за ним; когда же он умер, министром был назначен герцог Бурбонский по одному только желанию метрессы герцога, г-жи де Прэ, думавшей, что этим путем ей удастся захватить в руки бразды правления. В то же время иезуиты пустили в ход все свое могущество. Под влиянием своего духовника Людовик XV запретил протестантам отправлять богослужение. Их имущество приказано было конфисковать. В то же время во всей стране начался сильный голод. Появилась целая армия жадных до наживы людей, которые, скупив оказавшийся налицо хлеб, стали поднимать цены на него все выше и выше. Фунт хлеба начал стоить 10 су, т. е. около 20 копеек на наши деньги. Народ, конечно, был недоволен и бунтовал, но за это подвергался тяжким наказаниям. Королевские войска часто пускали в ход порох и штыки. Это еще более озлобляло народ.

В эту тяжкую для государства и народа пору при дворе молодого Людовика XV нашли нужным заняться вопросом о его женитьбе. Так как официальная невеста короля была слишком нежного возраста, то решено было нарушить договор с испанским двором и найти для Людовика другую невесту. Выбор был поручен г-же Прэ, которая и остановила внимание на Марии Лещинской, дочери низложенного польского короля Станислава Лещинского.

Брачный договор был подписан в Париже 19 июля, а 15 августа герцог Орлеанский, уполномоченный короля, женился от имени Людовика на Марии Лещинской в Страсбургском соборе. 3 сентября королева совершила торжественный въезд в Париж и Версаль, а на следующий день кардинал де-Роган обвенчал помолвленных в дворцовой часовне. Молодой король был очень неопытен, и священнику пришлось познакомить его с супружескими обязанностями. В день свадьбы он много плакал и, наконец, с большим трепетом отправился на половину жены. Впрочем, Мария Лещинская сумела его скоро приковать к себе свежестью губ, красивым цветом лица и прекрасными волосами. Он начал находить королеву прелестной женщиной. В свою очередь и Мария отвечала ему нежностью и, когда Людовик XV заболел оспою, не отходила от него ни на минуту, пока король не выздоровел.

С этой болонью, между прочим, связан любопытный инцидент. Узнав, что Людовик болен, Филипп V решил, что он скоро умрет и что ему, Филиппу, следует поехать в Версаль, чтобы посадить на осиротевший престол своего второго сына. Он хотел уже сесть в экипаж, как ему сообщили, что Людовик выздоровел. При шлось отказаться от поездки. Обстоятельство это вызвало немало смеха.

Людовик XV был образцовым мужем.

Он не охладел к жен и не изменил ей даже после того, как она родила ему принца, также названного Людовиком. Радостную весть об этом событии первым распространил Орсеваль, проскакав в 33 минуты все расстояние между Версалем и Парижем и всю дорогу возглашая: «У нас есть дофин!». Рождение сына доставило Людовику большое удовольствие. Через некоторое время после этого какой-то сановник обратил его внимание на одну хорошенькую молодую женщину.

— Разве, по-вашему, она красивее королевы? — наивно спросил Людовик.

Сановнику, конечно, пришлось прикусить губы.

Но скромность Людовика и привязанность его в жене не нравились вообще всему двору, отличавшемуся легкими нравами. Об этом можно судить по поступку одного принца из дома Кондэ. Из его дома был виден монастырь, и принцу доставляло большое удовольствие показываться у окна монахиням в костюме Адама. Возмущенные монахини, не зная, как избавиться от зрелища, далеко не соответствующего их понятиям о жизни, принуждены были выстроить большую стену, скрывшую от глаз благочестивых обитательниц монастыря и дом принца, и его владельца. Впрочем, и в монастырях царила большая легкость нравов. Так, в то время пользовалась большим успехом новая комедия иезуита Грессэ: «Vert-Vert». Иезуит этот находился в любовных сношениях с одной монахиней, некоей Дампьер, которой очень захотелось прочесть его пьесу. Чтение такой вещи в монастыре было совсем неподходящим делом, и поэтому иезуит, несмотря на легкомысленное поведение, отказался исполнить просьбу возлюбленной. Наконец, он согласился, и в одно прекрасное время Грессэ явился в монастырь и начал читать монахине ужасную пьесу. Вдруг, когда он дошел до особенно комического места, раздался громкий смех. Они обернулись и увидели за занавеской всех монахинь с настоятельницей, которые внимательно слушали чтение. Грессэ осталось только продолжать начатое без перерывов.

При таком настроении общества добродетель короля казалась пороком. Однажды кардинал Флери завел со своею любовницею, г-жою Кариньян, разговор о том, что король все еще любит королеву.

— Было бы ужасно, — заметила г-жа Кариньян, — если бы любовь эта прекратилась, уступив пламенному чувству к другой женщине, как это произошло с Людовиком XIV и Лавальер. Самое лучшее подыскать королю метрессу.

И тут же было решено свести короля с г-жой Мальи, которой давно уже хотелось вступить в связь с Людовиком. Для этого втянули в план духовника королевы. Он убедил Марию Лещинскую, что и супружеские обязанности имеют границу и что есть другая, высшая обязанность — целомудрие. Королева стала отдалять от себя Людовика, который в гневе на супругу, из преданной и самоотверженной сделавшуюся вдруг недоступной, и вступил в связь с г-жою Мальи. Это было началом. Остальное пошло как по наклонной плоскости.

У г-жи Мальи были болшие черные глаза, большой рот, слишком длинный нос, темный цвет лица. К тому же она была высокого роста и толста. Но зато она лучше других могла втянуть Людовика в разгульную жизнь. После первого свидания она в отчаянии бросилась к г-же Кариньян и стала ей жаловаться со слезами на глазах, что не произвела на короля никакого впечатления. Много труда стоило склонить ее к тому, чтобы она пошла на второе свидание. Ришелье, с которым она была в дружеских сношениях, сказал ей: «Вам нужно самим напасть, если вы не хотите, чтобы на вас напали». Поощренная этими словами, г-жа Мальи решилась на второе свидание и после него приехала к г-же Кариньян с разорванным воротником и растрепанным платьем, но вся сияя от восторга.

— Видите, — крикнула она, задыхаясь от радости, — это он все сделал!

Недолго, однако, продолжалась радость г-жи Мальи. Над нею одержала победу родная сестра, в сближении которой с королем она сама же была виновата. У нее были четыре сестры. Г-жа Мальи взяла младшую из них, которой было всего около 14 лет, из монастыря, надеясь рано ее выдать замуж. Но сестра эта, еще будучи в монастыре, грезила о роли при дворе и однажды сказала:

— Я еду в Версаль, чтобы быть при дворе сестры. Король меня увидит и полюбит, и я буду царить над сестрою, королем и Европою.

Она не обманулась. Действительно, король ее увидел, полюбил же через некоторое время. И мадемуазель Нэстль (таково было ее имя) превратилась в маркизу Вентимиль. Но и она царила недолго и принуждена была уступить место другой сестре своей, массивной девушке с необычайно полным бюстом, толстыми губами и мещанскими чертами лица. Так как эта дебелая фаворитка долго нравиться королю не могла, то г-жа Мальи, жившая в одиночестве после падения, начала уже было думать, что возможно возвращение прежнего счастья. Но она ошиблась. Толстая фаворитка действительно была удалена, но зато ее место заняла четвертая сестра, по имени де-Турнель. С этой дело обошлось не так легко, как с остальными. Она согласилась сделаться фавориткою только после того, как король подпишет контракт, в котором была бы точно указана цена покупаемого им товара. Вот условия, поставленные этой особой:

1. Моя сестра Мальи удаляется от двора и заточается в монастырь.

2. Мой титул маркизы заменяется титулом герцогини со всеми соответствующими этому новому достоинству почестями и отличиями.

3. Король устроит меня так, что я ни в каком случае не буду терпеть лишения. Мое состояние должно быть независимо от перемен, которын могут наступить в чувствах его величества.

4. Когда я сделаюсь фавориткою, король должен стать во главе армии, так как я не хочу подвергать себя обвинению в том, что отвращаю короля от его обязанностей по отношению к королевству.

Условия были приняты, и деловитая сестра г-жи Мальи переехала во дворец.

Однако, и ее господство продолжалось недолго. Людовик XV вошел в роль. Его аппетиты разыгрались. Он жаждал новизны. И в одно прекрасное время герцогиня Шатору — титул фаворитки — была удалена от двора. Спустя долгое время Людовик решил было вернуть ее, но бывшая фаворитка неожиданно заболела воспалением легких и умерла.

Нужно было подумать о новой фаворитке. Дамы наперебой спешили снискать благосклонное внимание Людовика. Но Людовик некоторое время оставался без метрессы и при дворе уже начали приходить в отчаяние. Думали уже, что «пост» королевской фаворитки останется незанятым. Тут вдруг Людовику во время блестящих празднеств по случаю свадьбы дофина бросилась в глаза хорошенькая женщина в костюме амазонки. Думая, что это та амазонка, которою он так часто восхищался в Сеннарском лесу, Людовик подошел к ней и сказал:

— Прекрасная амазонка, как счастливы те, которых ты пронизываешь своими стрелами.

— Ваше величество, — отвечала амазонка, — я буду бережливо обращаться с ними, так как никому не хочу доставить счастья умереть от их яда.

В эту минуту к нему подошла другая дама в маске и заговорила. Когда она сняла маску, король пришел в восхищение, готовый тут же признаться ей в любви. Он узнал амазонку, которую встречал раньше в лесу. Это была Ленорман д’Этуаль, получившая впоследствии большую известность под именем маркизы Помпадур.