6

6

Кстати, пока Александр Ткачев договаривался о поставках ГСМ, в поселке Ильском эта самая «горючка» била ключом из земли. Ее выдавливали на поверхность нефтеносные пласты. А дальше нефть стекала в речку Иль и покрывала все русло. Вот бы взять эту нефть! Вообще, впервые нефтяные пласты в верховьях реки Иль обнаружил местный казак Захарий Журавель в 1863 году. Он выкапывал специально колодцы и добывал полезное ископаемое ведрами для нужд станичников. А первую нефтяную скважину в 1866 году пробурил гвардии полковник Кубанского казачьего войска Адралион Новосильцев. Великий русский ученый Дмитрий Менделеев так оценил его труд: «Имя первого бурильщика Кубанского края Новосильцева, надо думать, не забудется в России».

И вот всего месяц с небольшим прошел после того, как к власти в крае пришла новая команда. А климат на политической сцене, как отмечали многие политологи, изменился очень заметно. Мы и впрямь вступили в новый век и новое тысячелетие.

Буквально за несколько дней краевая команда поменяла правила игры. На Кубани больше не сражались друг с другом «сионисты» и «патриоты», мирно уживались руководители городов со своими краевыми начальниками, пресса была «равноудалена» и не делилась на «чужих» и «своих», в экономике действовали ее собственные, а не чиновничьи правила. А властная команда подбиралась не по партийному, а по профессиональному принципу. Правда, новые назначенцы приходили в основном из Выселковского района и из Ейска.

Эти выводы следовали из первых шагов нового кубанского губернатора. Едва успев вступить в должность, он поменял и управленческую структуру, и управленцев. В День российской печати вместо парадного приема с журналистами состоялся деловой разговор о том, как власти и прессе уживаться друг с другом. Меньше чем за месяц был разработан проект краевого бюджета: в нем были реально отражены возможности нашего края. Состоялся визит в соседнюю Адыгею и более далекую от нас Австрию в составе делегации вместе с Президентом. Были сделаны первые шаги к изменению ценовой политики на хлеб, и тенденция здесь очевидна: освободить рынок зерна от чиновничьих инструкций и пут, от лоббистского влияния отдельных группировок, сделать хлебную отрасль прибыльной.

Выстраивались отношения с местным самоуправлением. Губернатор признал волеизъявление избирателей независимо от того, какого окраса победившие главы. И разговаривал с ними, не деля их на «чужих» и «своих». А вот в тех городах и районах, где предстояли повторные выборы, краевая власть вела себя достаточно жестко, не скрывая своих симпатий и антипатий. При этом действовали в рамках существующего законодательства. Несмотря на то, что глава администрации края несколько раз уже заявлял о необходимости изменения системы выборности районных и городских глав, на практике он нигде не покусился на избирательные права граждан. И в наиболее сложной ситуации вокруг выборов — в городе Сочи — жестко выступил за то, чтобы спор, кому управлять этим лакомым кусочком, разрешился на честных всенародных выборах.

Заметно снизилась на политической арене роль партий и движений. Пожалуй, «Отечество» прежнего главы края фактически больше не являлось руководящей и направляющей силой. Даже в городской Думе Краснодара, где это движение получило подавляющее большинство мест, руководители города не спешили оформлять фракцию. Вообще в коридорах власти стало значительно меньше того, что мы относили к классическим проявлениям идеологической и политической борьбы.

Смена команды в краевой администрации прошла хотя и бескровно, но жестко и быстро. Многие из бывших были трудоустроены, другие еще ждали, как решится их судьба. Но уже тогда можно было выделить те принципы, по которым действовала новая команда в отношении своих предшественников. Во — первых, практически никто из прежних главных начальников не получил какого?либо ключевого или ответственного поста. Во — вторых, как многие отмечали, Александр Ткачев не пошел по пути Василия Дьяконова, который, придя к власти в 1991 году, отправил команду Кондратенко в никуда, на полное самоопределение. Новый глава края пошел по другому пути: он взялся лично решать судьбы представителей прежней команды.

Была еще одна существенная деталь, которая отличала новую краевую команду от многих ее предшественников. Это отношение к ним. При всей жесткости и скорости, с которой была произведена смена команды, прежних краевых правителей, их преемники, по крайней мере, не ругали. Не высказывали в их адрес резких оценок. Не осуждали их действия и стиль руководства краем. Без лишних слов стиль просто меняли. И это со стороны воспринималось как элемент цивилизованной демократической смены власти.

В широких кругах общественности возникало даже недоумение: почему, сменив команду, не дали оценку тем, кто ушел?

Все же попытки сделать некий сравнительный анализ идеологий новой команды и ее предшественников, безусловно, были. Прежде всего со стороны мимикрирующей прессы. Одни утверждали, что у команды Кондратенко, которая управляла краем в 1997–2000 годах, главной идеологией была попытка вернуть утраченное. В самом узком и в самом широком смысле слова. В узком смысле эта идеология означала вернуть утраченные посты, которых они лишились после августовского путча 1991 года. В широком смысле — вернуть утраченные идеологические постулаты, механизмы управления экономическими процессами, контроль над средствами массовой информации, над словом и общественной мыслью.

При этом люди из команды Николая Кондратенко отнюдь не чурались того, что пришло в нашу жизнь с изменениями экономических отношений. Напротив, они активно использовали рыночные и демократические рычаги, но, возможно, и для реализации той идеологии, что обозначена выше. Отсюда, как подчеркивали «Краснодарские известия», основные черты правления батьки Кондрата, которое якобы не могло существовать без баррикад, без борьбы, без того надрыва, которым сопровождался каждый публичный его выход. Так как борьба не может обходиться без знамени, на помощь оказались призванными различные мифы. Самым главным мифом, по утверждению журналистки Ирины Грубы, стал Кондратенко, его врагами — противостоящие ему силы.