6

6

К. Маркс как?то проницательно заметил: «Творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо — благоприятных шансов. С другой стороны, история носила бы очень мистический характер, если бы случайности не играли никакой роли. Эти случайности входят, конечно, и сами составной частью в общий ход развития, уравновешиваясь другими случайностями. Но ускорение и замедление в сильной степени зависят от этих «случайностей», среди которых фигурирует также и такой «случай», как характер людей, стоящих вначале во главе движения».

Разумеется, читатель понимает, что в данном случае под «характером» подразумевается противоречивая, хотя и не бесталанная фигура Н. С. Хрущева, занимавшего в ту пору все главные посты в партии и советском руководстве. Альберт Никитович Чуркин был неплохо знаком с Хрущевым, в частности еще по встрече в Адлере, куда на поезде по насущным делам однажды прибыл «горячо любимый Никита Сергеевич».

Умевший разбираться в людях Чуркин, несмотря на относительную молодость, почти с безошибочной точностью сумел определить одну из особенностей характера Н. С. Хрущева: явный авантюризм. Это порой выражалось в его поведении, манере разговора, способности к импровизации, которая удивительным образом заканчивалась выводами государственной важности, к сожалению, порой носившими авантюрный характер. Например, Н. С. Хрущев мог, увлекая собеседников ходом своих размышлений, сделать неожиданные обобщения типа: «Превратим Тамань в Советскую Шампань», «Превратим Кубань в фабрику мяса и молока», «Догоним и перегоним США по производству мяса и молока на душу населения» и т. д. и т. п. Эти, в целом оригинальные импровизации, носили не столь безобидный характер. Одна из них, с которой в тот момент была связана судьба

А. Н. Чуркина, состояла в идее Н. С. Хрущева о разделении партийного и советского руководства по производственному принципу. Эта работа стала началом как бы двух партий — рабочей и крестьянской. Соответственно и советские органы «делились» на промышленные и сельские. Эта идея олицетворяла хрущевский волюнтаризм, когда мнение и воля одного, пусть даже высшего руководителя, подменяла коллективное мнение и была явно ошибочной. Практически марксовской мысли, приведенной в начале главы, в данном контексте вторили слова другого классика — Энгельса: «Необходимо также, чтобы люди перестали, наконец, обращаться с партийными чиновниками — своими собственными слугами — с постоянной чрезмерной деликатностью и вместо критики их покорнейше повиноваться им как непогрешимым бюрократам».

Альберт Никитович был прекрасно осведомлен о многих, если не всех, перипетиях внутрипартийной борьбы, разыгравшихся наверху в последний год правления Н. С. Хрущева.

Между тем конец лета и начало осени 1964 года были наполнены для Хрущева обычной работой. После возвращения из Скандинавии и поездки в ЧССР он начал готовить новую реформу управления сельским хозяйством. Но проект Хрущева встретил возражения и в Президиуме ЦК, и среди секретарей обкомов, которым новая перестройка казалась ненужной и даже вредной при слабом развитии специализации в колхозах и универсальной взаимосвязи всех отраслей сельского хозяйства. Но Хрущев настаивал на перестройке, он изложил свои предложения в пространной «Записке» и разослал её по областным комитетам партии и в ЦК республиканских компартий. Предполагалось обсудить этот вопрос на Пленуме ЦК в ноябре.

В октябре, о чем, разумеется, был осведомлен Чуркин, Хрущев решил отдохнуть на государственной даче в Пицунде. Он не чувствовал себя усталым или больным.

А между тем в Кремле уже началось расширенное заседание Президиума ЦК КПСС, на котором Суслов и Шелепин поставили вопрос о смещении Хрущева со всех его постов.

Конечно, этот вопрос возник не в один день. Обсуждение вопроса о возможной замене Хрущева происходило в кругах ЦК и Президиума еще в первые месяцы 1964 года. Развитию этих настроений и обсуждений способствовал и тот факт, что за девять месяцев 1964 года Хрущев 135 дней провел в поездках по разным краям и странам. «Есть свидетельство о том, — пишет историк Рой Медведев, — что более детальное обсуждение вопроса о снятии Хрущева было проведено группой членов Президиума и ЦК в сентябре, когда они проводили свой отпуск на юге. Приглашенные тогда первым секретарем Ставропольского крайкома Ф. Д. Кулаковым, с которым хорошо был знаком А. Н. Чуркин, для охоты в районе озера Маныч, эти члены ЦК меньше занимались стрельбой или рыбной ловлей, чем политическими обсуждениями. Важную роль в подготовке смещения Хрущева играл бывший первый секретарь Краснодарского крайкома партии Н. Г. Игнатов».

После отъезда Хрущева на юг подготовка к его смещению происходила уже в Москве. В центре обсуждений находились, как можно было судить, М. А. Суслов и А. Н. Шелепин. Решающее значение имело согласие с ними секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева и министра обороны СССР Р. Я. Малиновского. Это исключало возможность различного рода случайностей. Президиум ЦК собрался уже тогда, когда большинство членов Президиума и большинство членов ЦК КПСС высказались за смещение Хрущева.

Тогда, наедине с самим собой, А. Н. Чуркин сделал дневниковые записи, где как бы подвел черту под всей деятельностью Н. С. Хрущева, точнее, под допущенным им, особенно в последние годы, множеством ошибок. Собственно, он, внимательно выслушав на Пленуме ЦК КПСС доклад М. А. Суслова, где все сводилось главным образом к перечислению личных недостатков или «грехов» Н. С. Хрущева, констатировал факты, отчетливо помня известные ленинские слова: «…Наша политика и администрирование держатся на том, чтобы весь авангард был связан со всей пролетарской массой, со всей крестьянской массой. Если кто?нибудь забудет про эти колесики, если он увлечется одним администрированием, то будет беда».