2

2

В то время, когда на Романовском хуторе (с 1921 г. — город Кропоткин) родился Борис Федорович Петухов, а это был 1913 год, по всей России шло празднование 300–летия царствования Дома Романовых.

Витрины магазинов на улице Красной с утра были украшены флагами и портретами царей Михаила Романова и Николая И.

В Петербурге в полдень сотня Собственного Его Императорского Величества конвоя проследовала, сопровождая царскую семью, по Невскому проспекту в Казанский собор. В Екатеринодаре в это время на Соборной площади в особо устроенной палатке ейский епископ Иоанн отслужил благодарственный молебен, по окончании которого состоялись войсковой круг и парад гарнизона и учащихся учебных заведений. Традиционный для города праздничный церемониал отличался в этот день особым многолюдством.

«…На Красной улице перед Соборной площадью ни пройти, ни проехать. Народ валом валит со всех сторон и направ ляется к собору, многочисленный наряд полиции (конной и пешей) с трудом сдерживает желающих пробраться ближе к собору. Все балконы, крыши домов, выходящих на площадь, переполнены, даже на колокольне собора все занято публикой. Свободно лишь пропускаются фотографы, которые снимают направо и налево. Кругом площади на тротуаре стоит густая стена народа» — писал очевидец.

В городском народном доме в этот день было роздано 400 бесплатных обедов…

На этом праздновании посчастливилось присутствовать железнодорожнику станции Кавказская Федору Петухову, который решил наречь сына Борисом, как он сказал, «славного в борьбе». Вообще, отец у новоиспеченного сына был человеком не шибко образованным, но наблюдательным и слыл удивительным рассказчиком. Он?то и поведал однажды своему сыну о праздновании 300–летия Дома Романовых и многих других, не менее любопытных событиях тех лет, не предполагая, правда, что сын его впоследствии сам будет правителем Кубани. Подобающие качества у Бориса начали проявляться с детства и сохранились до самого зрелого возраста, когда он и возглавил правительство Кубани.

Иные астрологи утверждают, что в русском имени Борис заложен огромный заряд силы, упорства и даже некоторой жесткости. С какой стороны ни смотри на него, энергетика имени от этого не меняется. Здесь и твердое звучание слова, и ассоциации, связанные с конкретным значением, и известные исторические герои, не отличавшиеся особой мягкостью и уступчивостью. Такое имя дают сыну родители, ожидая, что тот будет настоящим мужчиной, твердо стоящим на ногах.

Очень важно для Бориса было научиться терпимо относиться к человеческим слабостям и отнюдь не для того, чтобы использовать их в своей борьбе; но еще важнее — больше доверять судьбе и уметь проигрывать с достоинством и без особого сожаления. Судьба не любит излишней зацикленности на каком?либо деле, и более легкое отношение к жизни едва ли способно повредить!

Значительная сила воли Бориса должна была сослужить ему хорошую службу в военной карьере и на производстве.

И все же отец старался привить ему любовь к хозяйственным делам, в которых сам был большим знатоком. Причина отцовских познаний крылась в его начитанности. Отец был большим любителем библиотек и при случае, приезжая в Екатеринодар, навещал их. Тогда, например, даже на Дубинке — одной из самых бедных городских окраин — было две библиотеки: имени Н. В. Гоголя и имени Л. Н. Толстого (открытая в 1912 г.). В 1913 г. была создана библиотека на Покровке (имени Н. К. Михайловского (1842–1904), русского социолога, литературного критика, одного из редакторов журналов «Отечественные записки», «Русское богатство»). Развивалось народное образование. «Наплыв учащихся в открытую на Дубинке школу достиг неимоверных размеров, — писала газета. — Записалось 283 человека, и запись все еще продолжается. Училище переполнено…»

В общем, в год рождения Бориса Петухова общественная жизнь на Кубани, как писали газеты, била ключом. Тогда же, например, состоялось открытие новой ветки строящейся Черноморско — Кубанской железной дороги, соединившей Екатеринодар с Медведовкой; из Екатеринодара в Тимашевскую выехал пробный поезд, открыв движение по этой ветке железной дороги; в спектаклях оперной труппы под управлением И. М. Лохвицкого принял участие талантливый оперный певец В. П. Дамаев, уроженец станицы Отрадной Кубанской области; в летнем театре с успехом выступала балерина императорских театров Е. В. Гельцер. Особенно публика аплодировала артистке при исполнении «Вакханалии» и рубинштейновского вальса «Каприз». А вот газета «Кубанские областные ведомости» сообщала: «Строительный сезон текущего года в Екатеринодаре отличается таким же оживлением, если не большим, как и в прошлом году. По городу в постройке масса зданий. В общем наш город быстро меняет свою физиономию, застраиваясь прекрасными кирпичными зданиями на месте бывших маленьких турлучных домиков…»

В другой корреспонденции автор, отмечая, что на главной улице города наряду с новыми зданиями все еще ютятся «крошечные, чуть ли не соломой крытые турлучные хаты», высказывал такое мнение: «Но погодите! Пусть пройдет еще полсотни лет. Увидите, не вы, так ваши внуки, что будет тогда!»

Увы, «турлучные хатки» оказались живучи, порой их можно было еще долго лицезреть и в современном Краснодаре, правда, не на главной улице, а на соседних с ней…

Борис Федорович впоследствии с помощью отца, обладавшего редкой памятью, восстановил в своем сознании еще целый ряд интереснейших фактов той жизни. Например, как в октябре 1913 года в Екатеринодар прилетел военный летчик киевской авиароты В. М. Ткачев, подъесаул 5–й Кубанской казачьей батареи. Он совершил перелет большой дальности — из Киева в Одессу, через Керченский пролив на Тамань и в Екатеринодар. За этот перелет Киевским обще ством воздухоплавания В. М. Ткачев был удостоен золотого жетона с надписью: «За выдающийся полет 1913 г.». Несколько дней он демонстрировал в городе воздушные полеты на аэроплане «Ньюпор».

Впоследствии случай сведет их в Киеве, где этот выдающийся русский летчик, один из основателей отечественной военной авиации, автор первого пособия по тактике воздушного боя (1917), первый георгиевский кавалер в авиации, проходил дальнейшую службу в воздухоплавательной роте. В. М. Ткачев родился в станице Келермесской Кубанской области в семье казачьего офицера, потомственного дворянина. Окончил Нижегородский кадетский корпус, Петербургское Константиновское артиллерийское училище, служил в

5–й Кубанской казачьей батарее. Назначенный преподавателем Одесского кадетского корпуса, окончил в этом городе в 1911 году частную школу пилотов, а в следующем году — военно — авиационную школу в Севастополе.

Несколько лет спустя Борис Федорович станет страстным почитателем великолепной научной работы о кубанском казачестве. Именно тогда было завершено издание двухтомной «Истории Кубанского казачьего войска» Ф. А. Щербины (первый том вышел в 1910 г.). Этот капитальный труд, всесторонне отражающий историю казачества, в том числе и вопросы заселения края, что особенно привлекало внимание Бориса Федоровича, вызвал тогда неоднозначные оценки.

Археологи критиковали Ф. А. Щербину за «наивное» изложение древней истории; отдельным реакционно настроенным представителям власти не понравился сам дух работы, показывающий не парадную, а реальную жизнь казачества, со всеми социальными и иными противоречиями. В одном из отзывов войскового штаба книга расценена как «политический памфлет», где всякое начальствующее лицо или идиот, или взяточник, а Ф. А. Щербина назван «вредным Дон Кихотом».

Как бы то ни было, выпуск в Екатеринодаре «Истории Кубанского казачьего войска» стал событием, книга эта намного пережила и автора, и свою эпоху, а спустя много лет ее репринтное издание пришло к новому поколению читателей.

Детство Бориса Петухова, по рассказам отца, проходило под знаком революционных потрясений. Так, утром 1 мая 1914 года на шестнадцатисаженной кирпичной трубе маслобойного завода Аведовых, находящегося на выгоне за городом, был вывешен красный флаг с буквами из белой материи «Д. З. С. Д. Р. П.» — «Да здравствует социал — демократическая рабочая партия».

Не без трудностей (никто из рабочих не хотел лезть на трубу) флаг был снят и доставлен в жандармское управление, виновники не установлены.

А позднее в Кубанской области стала нарастать напряженность, связанная прежде всего с развитием забастовочного движения. «Кубанские областные ведомости» писали: «То, что творится в рабочих массах, заслуживает самого серьезного общественного внимания. Мы находимся в полосе несомненного нарастания стачечной войны… Характерной чертой является все увеличивающееся упорство стачечников… движение почти исключительно носит политический или демонстрационный характер».

Для отца Бориса Федоровича тревожные события на Балканах отзывались в июльских газетах заголовками: «Около войны», «Перед лицом войны», «О войне». Наконец гром грянул. 16 июля царь подписал указ о мобилизации войск. 18 июля текст его был опубликован в местной печати, а на следующий день, 19 июля 1914 года, Германия объявила войну России…

«В Екатеринодаре, — писала газета, — настали тревожные дни. Народ целыми толпами движется по улицам, собирается группами и горячо обсуждает совершающиеся события… Газетчики — мальчишки с каким?то остервенением бросаются во все стороны улицы, вскакивают на подножки вагонов трамвая, предлагая свежие экстренные телеграммы. В 12 часов по Красной улице прошла толпа манифестантов… С вечера вся масса публики, переполняя вагоны трамвая, большой непрерывной лентой потянулась по Екатерининской улице к вокзалу. К 8 часам вечера территория станции была запружена народом. Запасные сидели уже в вагонах и непрерывно кричали «ура». Провожавшие в свою очередь отвечали им долго не смолкавшими криками. Сюда же подоспели и манифестанты с музыкой. Слышались звуки гармонии и песен. До самого отхода поезда весь вокзал стонал от криков многотысячной толпы…»

Ни солдаты, ни те, кто провожал их тогда, еще не знали, что наступившая война не только унесет многие человеческие жизни — она, вкупе с революциями, сокрушит и переменит саму эпоху, разрушит общее вековое течение жизни страны, а Екатеринодар, этот цветущий южный город, окажется в эпицентре огненного урагана. С августа 1914–го начался короткий счет последних «дореволюционных» лет…

В одно мгновение отец Бориса Федоровича из человека сугубо штатского и мирного превратился в военного, след его потом безвозвратно затеряется в огне сражений.

И все же в детской памяти Бориса Федоровича надолго останутся незабываемые картинки Романовского хутора, где он родился, а также облик славного Екатеринодара, где так любил бывать и затем рассказывать о своих поездках отец.

По этой отцовской характеристике, как и по многим другим документам и публикациям того времени, видно, что Екатеринодар, сочетавший в себе черты бедности и богатства, промышленность и сельское хозяйство, достижения цивилизации и следы патриархальной старины, был городом контрастов. Таким его и любили. Один из жителей писал в газете «Кубанская мысль»:

«Люблю Екатеринодар за бодрый и свежий вид в дни редких морозов… когда он гремит, шумит и сверкает яркими огнями своего единственного проспекта. Люблю за пару хороших, вылощенных рысаков, на которых иногда бешено мчатся купчики. Люблю его и за то, что, несмотря на свое тяготение к приличным манерам, наш город до сих пор еще сохранил в себе советы далекого старого Миргорода… Проспект, электрические фонари, асфальтовые панели и… Свинячий хутор. С одной стороны, шумный город с потугами на столичный лоск, а с другой — грустные ландшафты Миргорода с его целебными купаниями на улицах для четвероногих животных, действующими в течение всего года… Николаевский проспект с рысаками, автомобилями и… Волчьи ворота. Оказывается, есть и такая улица у нас…»