Московский панславизм и русский европеизм

Пора реакции против реформ Петра I настала не только для правительства, отступавшего от своего же принципа и отрекавшегося от западной цивилизации, во имя коей Пётр I попирал национальность, но и для тех людей, которых правительство оторвало от народа под предлогом цивилизации и принялось вешать, когда они стали цивилизованными.

Возврат к национальным идеям естественно приводил к вопросу, сама постановка которого уже являлась реакцией против петербургского периода. Не нужно ли искать выхода из создавшегося для нас печального положения в том, чтобы приблизиться к народу, который мы, не зная его, презираем? Не нужно ли возвратиться к общественному строю, который более соответствует славянскому характеру, и покинуть путь чужеземной насильственной цивилизации? Это вопрос важный и злободневный. Но едва только он был поставлен, как нашлась группа людей, которая тут же, решив его в положительном смысле, создала исключительную систему, превратив её не только в доктрину, но и в религию. Логика реакции так же стремительна, как логика революций.

Наибольшее заблуждение славянофилов заключается в том, что они в самом вопросе услышали ответ и спутали возможность с действительностью. Они предчувствовали, что их путь ведёт к великим истинам и должен изменить нашу точку зрения на современные события. Но вместо того, чтобы идти вперёд и работать, они ограничились этим предчувствием. Таким образом, извращая факты, они извратили своё собственное понимание. Суждение их не было уже свободным, они уже не видели трудностей, им казалось, что всё решено, со всем покончено. Их занимала не истина, а поиски возражения своим противникам.

К полемике примешались страсти».