Заповедь восьмая: «Не возникай»
Заповедь восьмая: «Не возникай»
В двадцать лет с небольшим Егор Рыбаков участвовал в выборах Лукашенко 1994 года. Юный возраст не позволял ему рассчитывать на ведущую роль. Однако Григорий Кисель, возглавивший Национальную Белорусскую телерадиокомпанию, имел на Егорку свои виды. Уговорив меня принять Рыбакова «месяца на два в Администрацию — чтобы пообтесался», Кисель затем перевел его в Могилев на должность начальника областного телевидения.
В Могилеве Егор развернулся вовсю. Будучи персоной, лично известной президенту, он добился выделения областному телевидению новейшего оборудования, набрал молодых талантливых ребят, мечтавших о карьере — в общем, сумел проявить себя. И Кисель, переходя на дипломатическую работу, выдвинул Рыбакова на пост первого заместителя председателя НБТРК. Он, вероятно, почему-то был уверен, что Рыбаков всегда будет считать себя его должником.
Егор, пользовавшийся доверием Лукашенко, не только удержался на новом месте, но очень скоро стал первым лицом старейшей белорусской телекомпании. Правда, это не означало, что старейшая компания будет и лучшей. И когда Кисель вернулся из Румынии, где он служил послом, и возглавил канал ОНТ, созданный на частоте российского ОРТ, учитель и ученик оказались в роли соперников.
Начались разборки между телеканалами. Как всегда, они сопровождались проверками «по наводке». После одной из таких проверок, когда официально было объявлено, что нарушений в деятельности ведомства Рыбакова нет, состоялось заседание по вопросам развития телевидения у президента.
Слово было предоставлено Рыбакову. Егор произнес пламенную речь, в которой обвинил Киселя в попытках дискредитировать его в глазах главы государства, инспирировании проверок и даже чуть ли не в намерениях подослать киллера. Говорят, Лукашенко в изумлении посмотрел на него:
— Егор Владимирович, вы думайте, что и где вы говорите!
Собственно говоря, уже здесь можно было бы остановиться и задуматься: в устах Лукашенко, привыкшего тыкать и гораздо более значительным (и пожилым — в сравнении с Рыбаковым) персонам, обращение на вы звучало как угроза. Однако, как писали классики, «Остапа понесло», и остановиться юный телевизионщик уже просто не мог. Лукашенко слушал его задумчиво, больше не обрывая, и в заключительном слове никак не оценил происшедшее.
Совещание было скомкано. Расходились в молчании. Говорят, Григорий Кисель отпустил свою машину и попросил Виктора Шеймана, тогда — генерального прокурора, подвезти его. Тот якобы любезно согласился.
А уже через несколько дней Рыбаков сидел в тюрьме, обвиняемый в злоупотреблениях, взяточничестве и хищении денег в особо крупных размерах. Присудили его к небывалому сроку — «впаяли» одиннадцать лет.
Правильно: «не возникай!».
…Похоже, мы увлеклись. Бесконечный ряд этих заповедей, подкрепленных примерами из жизни Беларуси, осчастливленной Лукашенко, можно было бы продолжать без конца. «Материала» хватает.
Но мы ведь не новое «Евангелие от Луки» составляем, и не криминальную хронику, а политическую биографию Лукашенко. И прежде всего пытаемся понять побуждения и мотивы поступков нашего героя.
«На Леонове, на Винниковой, на Чигире, на Журавковой нужно было показать всей номенклатуре, что будет, если кого-то не устраивает абсолютизация власти. Давайте вспомним Сталина. Страдали не только те, кого объявляли шпионами, страдали и правые, и виноватые, страдали их дети, которые шли в лагеря. Или потом нигде не могли устроиться. То есть нужно наказать всех, чтобы остальные посмотрели что не только эти люди страдают, но еще и их семьи»375.
Вряд ли Лукашенко сознательно учился всему этому у Сталина. Он сам выстроил целую государственную систему, безотказно работающую на него. Думая о будущем (разумеется, о собственном), он защищает эту безотказность от всех возможных и невозможных посягательств. Просто получается это у него совершенно в духе его идейного предшественника и учителя Иосифа Джугашвили.
Он вселяет в других собственный страх, надеясь, что таким образом ему будет проще ими управлять.
Но страх возвращается к нему и управляет им.