Заповедь четвертая: «Не забывай о ближних»

Заповедь четвертая: «Не забывай о ближних»

Две истории роднит одно примечательное обстоятельство. И Винникову, и Леонова пытаются не только обвинить в совершении уголовно наказуемых деяний, но и максимально унизить, растоптать и сломать морально. Как это было в самом начале с тем же Булаховым, которого уничтожали политически.

Вот что говорит Тамара Винникова:

«У меня забрали белье, колготки и с совершенно голыми ногами выставили на снег. В течение часа я находилась на очень сильном морозе в очень тонких туфельках, без колготок вообще. В камере всем, находящимся в следственном изоляторе, положено иметь кипятильник, чтобы можно было вскипятить какую-то горячую воду или чай, у меня это забрали с тем, чтобы я не смогла согреться; отопления, как вы понимаете, там практически нет…»355.

А вот Винникова под домашним арестом:

«Подвергли описи все — от купальников до комнатных тапочек. И я должна испрашивать разрешение, чтобы воспользоваться чем-то. Вот, совершенно недавно мы готовили письмо о том, чтобы мне разрешили взять три ложки, три вилки и три ножа с тем, чтобы я могла угостить семью сына, который навещал меня. В этом мне было отказано»356.

С арестованным Леоновым обходились не столь «утонченно». В словах конвоира: «Раз ты здесь, то мне на суды нас…ть. Здесь ты — никто и ничто»357, — квинтэссенция отношения к человеку, еще даже не осужденному, а просто оказавшемуся под следствием.

«Что такое белорусская тюрьма? Это заведение… весь порядок в котором направлен на духовное, моральное и физическое уничтожение человека.

Если, скажем, разрезать хлеб, который специально пекут в жодинской тюрьме, буквально через несколько минут на месте разреза выступает белый налет. Это — элитарная тюрьма Министерства внутренних дел, в не элитарных вряд ли получше. Рецепт прост: хлеб пекут из так называемой "мучки" — пыли, оседающей на стенах мельниц и элеваторов. Это тоже для того, чтобы сломать человека.

Я не говорю уже, что в изоляторе КГБ тебе подадут почему-то обязательно прокисшую кашу. Подобным блюдом кормят разве что свиней в захудалом колхозе. Кашу варят заранее, чтобы к раздаче прокисла»358.

…Когда из изолятора КГБ меня перевезли в Жодино, встречать пришел главный врач. Пришел, чтобы разразиться таким матом, какой от редкого зэка услышишь. Он демонстративно высыпал привезенные мною лекарства: мол, не подохнешь»359.

Но самым страшным испытанием для тех, кто почему-либо представляет для власти угрозу, становится тревога за судьбу близких, в первую очередь детей.

Дочерей Василия Леонова не тронули, но зятьям досталось. Одного из них, Александра Бако, «"убрали" с должности заместителя директора завода по производству мороженого и "перевели" на должность охранника»360. Другие зятья также не смогли найти работу в Беларуси.

Младшему сыну Тамары Винниковой, Сергею, инкриминировалось хранение наркотиков. Это было уже после того, как ей удалось бежать из-под ареста. Она понимала, что оставила в Беларуси заложника, а потому молчала. Но стоило ей раскрыть рот — и Сергея арестовали.

Чудом Сергею Винникову удалось выйти на свободу и тоже покинуть страну. Тамара Дмитриевна по праву может считать это удачей.

Дети экс-премьера Михаила Чигиря361 оказались менее везучими: старший вынужденно эмигрировал после того, как на границе обнаружил у себя подкинутый неизвестно кем патрон, а вот младший, Александр, был обвинен в торговле подержанными запчастями от украденных автомобилей, арестован и осужден.

Семью Чигиря начали травить еще тогда, когда он был премьер-министром, несмотря даже на его покорность и терпимость к унижениям. Так, однажды Лукашенко публично заявил:

— Я знаю, Михаил Николаевич, что вы даже наедине с женой не позволяете себе осуждать президента.

После столь откровенного признания в подслушивании семейных разговоров любой бы подал в отставку, а Михаил Чигирь стерпел. Но семью это не спасло.

Вспоминает Александр Пупейко:

«В октябре 1994 года у Чигиря был обыск дома. Чигирю были известны и причины этого обыска, и какие комментарии к нему выдал Лукашенко, потому что именно он был инициатором и организатором… Якобы в МВД были сведения, что Чигирь хранит дома украденные его сыном Сашей автомобильные запчасти. К тому времени Чигирь два месяца был премьер-министром. Конечно, ничего не нашли, но примерно через полгода Чигирю стали известны слова Лукашенко, который оценивал действия МВД: "Идиоты! Не умеют работать. Не нашли ничего. Ну так подложили б!" Цель такая была — найти компромат и держать на крючке с помощью этого компромата.

Много раз еще, по крайней мере, мне известны еще два случая, когда сыновей Чигиря задерживали и избивали милиционеры: один раз это были функционеры не в форме — и все это было в 1995 году, в начале 1996-го. Потом, когда Захаренко собирался уходить в отставку, все это выяснилось — по-человечески он попросил прощения».

Точка в судебной хронике Чигирей была поставлена, когда Юлию Чигирь, супругу бывшего премьера, обвинили в том, что она нанесла тяжкие телесные повреждения милиционеру, не пускавшему Юлию в суд, где слушалось дело ее супруга. И, несмотря на след от крепкой ментовской пятерни, который подсудимая Чигирь еще долго могла демонстрировать еще долго, суд вынес ей приговор по статье «Хулиганство»362.