Ельцину не откажешь
Ельцину не откажешь
Возможность для демонстрации силы у него была. Закончившаяся ничем «горячая» весна 1996 года все-таки выдвинула своих героев. Ими стали Юрий Ходыко и Вячеслав Сивчик, попавшие в тюрьму по делам, возбужденным еще за участие в мартовских акциях оппозиции. «Сначала практически все руководство Фронта, кто был на Беларуси, все были задержаны, — вспоминает Вячеслав Сивчик. — Потом начался постепенный процесс освобождения и, в конце концов, на Володарке (главная тюрьма Минска. — А. Ф.) оказались только мы с Ходыко».
На них и начали демонстрировать силу.
Задачей власти было максимально скомпрометировать саму идею сопротивления. Для этого следовало, во-первых, увязать личности арестантов и сбежавшего за границу Позняка, во-вторых, заставить их самих осудить и митинги, и Фронт, и оппозицию вообще, то есть сломать. И показать: вот, даже такие упертые — и то сдались.
Вячеслав Сивчик рассказывает:
«Все попытки допросов начинались с Зенона Позняка. Схема примитивно гэбэшная: вот ты тут сидишь, голодаешь, мучаешься, а он в это время за границей кайфует».
Но допрашиваемые не ломались, твердо стояли на своем. Позняка они считали несгибаемым лидером и символом нации, вины своей в нарушении закона не признавали, поскольку соблюдали все достигнутые договоренности, и осуждать собственные действия и саму идею Чернобыльского шляха явно не собирались.
Но и власть не собиралась их отпускать несломленными. Мол, нет покаяния — доведем дело до суда.
И Юрий Ходыко и Вячеслав Сивчик были вынуждены пойти на крайнюю меру. В знак протеста они объявили бессрочную голодовку.
Увы, но это была голодовка двух одиночек. Партия не поддержала их никакими практическими действиями. Никто не разбивал палатки на площадях, не объявлял голодовки в знак солидарности. Все ограничивались словами сочувствия, воззваниями, письмами, протестами — не более. Позняк из-за границы вообще заявил, что место политика — не в тюрьме, а на свободе.
Это позволило Лукашенко выжидательно молчать. Внешне никак не реагируя на происходящее — ни на обращения партий, правозащитных организаций, творческой интеллигенции, ни даже на открытое письмо матери Сивчика, — он, вероятно, надеялся, что в конце концов двое голодающих будут вынуждены покаяться.
Но и Ходыко с Сивчиком не собирались сдаваться. Они были решительно настроены отстаивать свою правоту даже ценой собственной жизни.
Трагический исход предотвратил президент России Борис Ельцин. Человек, пришедший к вершинам власти из демократического лагеря, Ельцин был вынужден считаться с мнением демократических избирателей. И когда лидер российской партии «Яблоко» Григорий Явлинский, один из соперников Ельцина на выборах 1996 года, обратился к нему с просьбой вмешаться, Ельцин позвонил Лукашенко и присоединил свой голос к тем, кто ходатайствовал за двух голодавших в Минске арестантов.
Отказать Ельцину Лукашенко не мог. Вероятно, он уже представлял, как скоро понадобится ему самому лояльность «царя Бориса». Ходыко и Сивчика освободили.