«Компромисс» кролика и удава
«Компромисс» кролика и удава
Согласно этому документу каждая из конфликтующих сторон брала на себя определенные обязательства.
Президент соглашался с тем, что любое решение референдума будет носить рекомендательный, а не обязательный характер. Таким образом, при любом исходе референдума парламент получал передышку.
«За это» Верховный Совет отказывался от процедуры импичмента, то есть как бы списывал все прошлые грехи главы государства238.
После этого стороны должны были созвать на паритетных началах Конституционное собрание и внести в действующую Конституцию поправки.
Казалось бы, компромисс? Не тут-то было!
На «паритетных началах» — это пятьдесят человек от президента, пятьдесят человек от парламента? Но ведь в парламенте немало депутатов активно поддерживает президента, значит, Лукашенко получает неизбежное большинство в Конституционном собрании, а потому его поправки все равно принимаются — только чуть позже и уже абсолютно легитимно. Верховному Совету предлагалось всего-навсего отложить на время собственную кончину. Можно представить себе, что чувствовали представители Верховного Совета, которым пришлось подписать этот документ…
Но они не могли его не подписать. Ведь это они пригласили сюда представителей высшего российского руководства, к слову, ничего не понимавших в происходившем, но получивших четкое указание Ельцина закончить дело миром. Отказаться теперь от подписания такого мирового соглашения, под которым соглашался поставить свою подпись президент, означало для них лишиться всякой поддержки России.
Говорит депутат Ольга Абрамова:
«Когда Шарецкий вошел утром в зал Верховного Совета после бессонной ночи, и мы уже знали, какое решение предлагается, я подошла к нему и сказала, что он просто предал всех нас, что руки ему больше никто не подаст. Шарецкий, конечно, взорвался, но что тут можно было изменить?».
Действительно, изменить нельзя было ничего. Тем более что поведение спикера осуждали далеко не все:
«Шарецкий не был готов взвалить на себя ответственность за принятие решения, — вспоминает депутат Валерий Щукин239. — И это понятно. В чем я могу обвинять Шарецкого, если я тоже был к этому не готов?! Причем мне нечего было бояться, а Шарецкий боялся за свою жизнь. Ну и потом, мы все помнили расстрелянный танками Белый дом и не сомневались, что и здесь будет то же. Ну, не танки — танки, тут, может быть, и незачем выводить, — но что прольется кровь, что Лукашенко пошел бы на кровопролитие, мы в этом были все уверены».
Сомнения и страхи парламентариев по-человечески понятны. Прошло немногим больше года с тех пор, как прямо в зале заседаний были избиты депутаты 12-го созыва — просто потому, что они протестовали против незаконной, с их точки зрения, попытки сменить государственную символику. Чего следовало ожидать сейчас, когда речь шла об инициаторах импичмента Лукашенко? Нетрудно поверить в его готовность пойти на все. Ведь страх перед импичментом делал для него ничтожным все остальное.