Пока мы выступали...
Пока мы выступали...
На другой день, 1 мая, меня вызвал командир полка.
— Как себя чувствуете после вчерашнего?
— Нормально.
— Завтра в составе группы из пяти экипажей полетите за новыми машинами в Иркутск. Старший — капитан Саликов. Штурманом к вам назначаю капитана Кравченко.
— Есть!
В тот же день мы попрощались с отбывающими на Тихоокеанский флот Чумичевым, Бесовым, Козыриным, Василенко, Андриевским, Шильченко, Крыхтиным... Командиром нашей эскадрильи назначили капитана Осипова.
Утром 2 мая командир Ли-2 полковник Кошелев подал нам команду занимать места. Майкоп, Куйбышев, Челябинск, Новосибирск, Иркутск... Мы удивлялись неутомимости нашего пилота. На каждом аэродроме, едва успевали остановиться моторы, он кричал:
— Где бензозаправщик? Срочное задание...
На его кителе красовались два ордена Красного Знамени и знак «Открывателю воздушного пути Якутии». [276]
По слухам нам было известно, что еще в годы гражданской войны он отличился в боях против врангелевцев и иностранных интервентов в Крыму.
В Иркутске мы тепло распрощались с прославленным летчиком — он спешил на очередные перевозки...
К вечеру вернулся с завода Саликов.
— За самолетами очередь. Придется ждать.
Старинный русский город жил напряженнейшей трудовой жизнью. Самолеты и много другого вооружения посылали иркутяне защитникам Родины. Фронт и тыл сжались в могучий кулак, страна стала единым боевым лагерем, жила одной мыслью: «Все для победы!»
Нас, фронтовиков-орденоносцев, приглашали выступить перед рабочими разных заводов и фабрик. Мы, понятно, смущались: какие из нас ораторы... Но, оказалось, ораторами быть и не требуется. Достаточно было нам появиться в цехе, как беседа завязывалась сама собой. Нас буквально засыпали вопросами, и думать об агитаторском мастерстве становилось некогда. Да и некого было агитировать, дело зачастую оборачивалось так, что агитировали нас самих.
— Бейте фашистских гадов! А мы вас не подведем. Будем работать хоть вовсе не уходя из цеха...
Особенно интересно было с мальчишками-ремесленниками — в некоторых цехах они занимали едва ли не половину рабочих мест. Ребята застенчиво поджидали нас на выходе, спрашивали, как попасть на фронт, иногда прямо просили помочь. Пожалуй, только тут нам и приходилось мобилизовывать все агитаторские способности.
Но вот подошла наша очередь. Ровный ряд грозных «илов» выстроился на заводском аэродроме. Трудно было поверить, что они более чем наполовину созданы трудом женщин и этих подростков...
Из осторожности администрация настаивала, чтобы [277] машины перегнали на большой аэродром заводские летчики-испытатели, а уж оттуда взлетали мы.
Мы возмутились. Саликов отправился в дирекцию, чтобы рассказать, с каких аэродромов нам приходилось взлетать на фронте. Не знаю уж, какой агитаторский талант он там проявил, однако вопрос был решен в нашу пользу.
Проводить нас пришло много рабочих. Один за другим выруливаем, поднимаемся в воздух. Над аэродромом выстраиваемся, заходим пятеркой на прощальный круг. Проносимся на малой высоте, покачивая крыльями.
Нам приветливо машут руками снизу...
Перелет на Черное море прошел благополучно. Под крылом проплыли тайга, сибирские степи, седой Урал, Поволжье, Кубань, Кавказские горы. Пять с половиной тысяч километров позади, мы на своем аэродроме. Двадцать дней прошло с тех пор, как улетели.
И в первые же минуты после посадки — печальные вести. Погиб экипаж командира второй эскадрильи Дмитрия Михайловича Минчугова. Не возвратились с боевого задания экипажи Александра Зайцева, Аркадия Соловьева, Анатолия Шевченко.
Всего двадцать дней...
Постепенно узнавались подробности. То, что возможно было узнать.
* * *
К маю 1943 года для группировки противника на Тамани сложилась тяжелая обстановка. Немцы стали подтягивать войска. Морские перевозки производились в основном на быстроходных десантных баржах. Они обладали хорошим ходом и отличной маневренностью, были сильно вооружены зенитной артиллерией, пулеметами. С горизонтального полета бомбить их было трудно, они буквально вертелись на воде, уклоняясь от прицельных ударов. [278]
14 мая шесть бомбардировщиков заступили на дежурство. Ведущим был назначен Минчугов со штурманом Будановым. Вскоре комэска вызвали в штаб полка. Возвратившись, он собрал экипажи.
— В районе мыса Меганом обнаружены плавсредства противника. Приказано нанести бомбоудар по трем быстроходным десантным баржам, которые следуют в сторону Феодосии в охранении пяти сторожевых катеров. Штурманом со мной полетит майор Бениваленский. Буданов — с заместителем командира полка майором Корниловым.
Корнилов и Бениваленский прибыли в прошлом месяце с Тихоокеанского флота. У обоих это был первый боевой вылет, чем и объяснялась замена.
Задание разработали так: на первом заходе с каждого самолета сбрасываются по две бомбы, пристрелочные, на втором — все остальные.
Корабли были обнаружены на траверзе Судака. Ведущий пошел на сближение сразу, без противозенитного маневра. Противник встретил его интенсивным огнем.
О дальнейшем Буданов рассказывал так:
— Сбросив две бомбы, я наблюдал, куда они упадут. Однако не упускал из виду ведущего. Перед ним вспыхивали разрывы. Трассы «эрликонов», пересекая друг друга, неслись прямо к машине. Мы шли в правом пеленге, почти рядом. Вдруг — взрыв страшной силы! Меня ослепило. Кабина вся разбита, изрешечена осколками... Очнувшись, я понял, что ранен в руку. Ранило и Корнилова. Машина Минчугова исчезла, строй распался. Я дал летчику курс на аэродром, и мы дотянули...
Из всех рассказов было ясно: один из вражеских снарядов попал в бомболюк ведущей машины, и она взорвалась на своих бомбах...
Так погиб один из отважнейших ветеранов полка, заслуженный боевой летчик флота, опытнейший командир и воспитатель воздушных бойцов майор Дмитрий Михайлович [279] Минчугов. Погибли штурман майор Александр Николаевич Бениваленский, начальник связи эскадрильи капитан Лев Антонович Покревский, воздушный стрелок сержант Алексей Дмитриевич Горбоконь.
Эскадрилью Дмитрий Михайлович принял в конце 1941 года. С тех пор под его руководством воспитались десятки умелых воинов, такие замечательные летчики, как Жестков, Василенко, Федоров, Андреев...
Трудно перечислить все подвиги, совершенные им лично и группами под его командованием.
В октябре 1942 года экипаж Минчугова вместе с другими участвовал в обеспечении высадки воздушного десанта на аэродром Майкоп. В течение часа самолет находился над целью, отвлекая на себя огонь вражеских зениток. Бомбы, метко сброшенные Петром Будановым, уничтожили на аэродроме два самолета противника...
Майор Минчугов одним из первых в полку начал осваивать полеты на «свободную охоту» с торпедой. В конце ноября 1942 года звено низких торпедоносцев, выведенное им на цель, нанесло меткий удар по транспорту в порту Феодосия...
Боевые дела Дмитрия Михайловича Минчугова были высоко оценены командованием. Он был дважды награжден орденом Красного Знамени, ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В тот же день, 14 мая, с боевого задания не возвратился экипаж в составе летчика младшего лейтенанта Аркадия Федоровича Соловьева, штурмана младшего лейтенанта Александра Григорьевича Кабяшина, воздушных стрелков старшего сержанта Петра Лаврентьевича Давыдкина и младшего сержанта Владимира Дмитриевича Сергачева.
Это был девятый боевой вылет молодого экипажа. Аркадий Соловьев с первых полетов зарекомендовал себя как храбрый и умелый боевой летчик. Его брали на самые ответственные задания, он с честью их выполнял. [280]
Экипаж старшего лейтенанта Зайцева не вернулся с задания еще раньше — 3 мая. Он вылетал на фотографирование удара бомбардировщиков по миноносцу в порту Констанца и, по всей вероятности, был сбит истребителями противника. Вместе с Александром Алексеевичем Зайцевым погибли штурман старший лейтенант Михаил Абрамович Зимин, воздушные стрелки старшие краснофлотцы Владимир Николаевич Гулик и Сергей Николаевич Курасов. Это был их седьмой боевой вылет в западную часть Черного моря. Экипаж всегда доставлял ценные разведданные, успешно наводил наши подводные лодки на вражеские конвои и корабли...
21 мая экипажу Анатолия Шевченко поставили задачу: произвести воздушную разведку морских коммуникаций у южного берега Крыма. Одновременно он должен был через каждые тридцать минут сообщать на землю сводку погоды. Первое сообщение поступило из района мыса Пицунда. Второе должно было последовать из района Лазаревской. Но прошел час, второй, третий... восьмой... Связи не было. Вероятно, самолет был сбит вражескими истребителями над Лазаревской: там, как стало известно после, как раз завязался воздушный бой между «мессершмиттами» и «яками»...
По-разному складываются судьбы людей на войне. Один на протяжении лет ежедневно глядит в глаза смерти и остается неуязвимым. Другой погибает в первом бою. И тот и другой — доблестные сыны Родины и в равной мере достойны ее благодарности и признания.
Летчик старший лейтенант Анатолий Тимофеевич Шевченко, штурман лейтенант Павел Петрович Иванов, воздушные стрелки сержанты Алексей Кузьмич Рассихин и Николай Павлович Компанеец только начинали свой боевой путь. И начинали отлично. Первые их вылеты характеризовались самоотверженностью, высокой эффективностью ударов по врагу. Хорошие были ребята, веселые, [281] прямодушные. Быстро сдружились между собой, как-то сразу вошли в боевой коллектив эскадрильи...
* * *
Война не позволяет долго предаваться печали.
В те же дни, когда мы находились в командировке, в полк поступил приказ произвести минирование реки Дунай. Противник интенсивно использовал ее как внутреннюю водную коммуникацию для перевозки оружия, нефтепродуктов, различной техники. Узловым центром служил порт Сулина, здесь производилась перевалка с речного транспорта на морской.
20 мая пять экипажей нашего полка перелетели на аэродром подскока вблизи Геленджика. Здесь провели тщательную подготовку. Два самолета взяли по две мины, три — по одной мине и по четыре стокилограммовые фугасные бомбы. Бензобаки были заправлены под пробку. Тяжело нагруженные машины пилотировали Осипов, Бабий, Андреев, Бубликов, Корбузанов. Предстоял многочасовой ночной полет в глубокий тыл противника.
Пролетая над Румынией, экипажи были немало удивлены: города и села освещены, никакой маскировки. По-видимому, враг чувствовал себя здесь в полной безопасности.
Поставив мины на Дунае в районах Килии, Тульчи и Сулины, экипажи отбомбились по порту Сулина. Бомбоудар был нанесен для маскировки: минные заграждения эффективны лишь тогда, когда противник о них не подозревает. Обратный путь был осложнен метеорологическими условиями. Несмотря на то, что аэродром и подходы к нему были закрыты туманом, все самолеты приземлились благополучно.
Результат не заставил себя ждать. 26 мая в районе Килии подорвался и затонул пароход «Измаил» водоизмещением тысяча триста тонн. 27-го в районе Тульчи та же участь постигла речные пароходы «Михаил Витемитцу» [282] и «Кароль», а 28-го отправился на дно лихтер «Крити» водоизмещением около полутора тысяч тонн.
Первые выполненные полком минные постановки на Дунае были высоко оценены командующим Черноморским флотом. Члены всех пяти экипажей удостоились правительственных наград.
Чуть позднее теми же экипажами были поставлены мины в Днепровско-Бугском лимане в районе Очакова и на реке Днепр у поселка Войсковое.
Напряженная минная обстановка резко сократила перевозки на этих речных коммуникациях. Противник вынужден был подтянуть тральщики для расчистки фарватеров и проводки судов.
Военный совет Черноморского флота поздравил воздушных минеров с успехом и поставил их в пример всему личному составу флота.
Такие были новости. Горькие и радостные. К сожалению, горьких на войне всегда больше...
Мы, в свою очередь, поделились с однополчанами впечатлениями от наших встреч в тылу. Рассказали, с какой самоотверженностью работают люди, как радуются каждой победе на фронте, с какой гордостью вручали нам грозные боевые машины, созданные их золотыми руками...