Летчик Василий Андреев

Летчик Василий Андреев

Несколько ночей подряд группы самолетов наносили бомбоудары по кораблям в порту Керчь. Противник интенсивно перевозил войска, боеприпасы и горючее на Тамань. Перед полком стояла задача всячески препятствовать этим перевозкам. Авиация дальнего действия (АДД) также наносила интенсивные удары по портам Керчь и Тамань.

В Керчи противник имел исключительно сильную противовоздушную [291] оборону. Вражеские зенитчики даже не считали нужным стрелять прицельно: сквозь такую огненную завесу и муха, мол, не пролетит. Многослойный огонь зенитной артиллерии дополнялся действиями истребителей, которые патрулировали круглосуточно. Из разведывательных донесений было известно, что над Керчью ночью дежурят Ме-110 с бортовыми радиолокаторами. Истребители наводятся на наши самолеты с наземных командных пунктов, оснащенных радиолокационными станциями. Новинка из новинок!

Экипажи уже не раз докладывали командованию, что «мессеры» перехватывают их на больших высотах. Были разработаны рекомендации по противоистребительному маневрированию в ночных условиях. Однако ни один воздушный бой не похож на другой. Чаще приходилось действовать по обстановке.

13 июня не вернулся с боевого задания самолет Василия Андреева. Сомнений в боевом и летном мастерстве этого экипажа не могло возникнуть ни у кого. Все сошлись на том, что машина была сбита над Керчью.

Вот и еще одного экипажа не стало из нашей восьмерки старых однополчан. А сколько осталось?

* * *

«Удивляюсь, откуда берутся силы у Андреева?» — не раз вслух задавался вопросом наш комэск в тридцать шестом Николай Андреевич Балин. В то тяжелое лето приходилось взлетать по три раза на дню, и этот маленький, с виду не сильный человек никогда не обнаруживал усталости. В кабине он подкладывал на сиденье моторные чехлы, чтобы видеть землю, а к бронеспинке прикреплял чехлы от парашютов — так ему было легче доставать до штурвала. Педали выдвигались техником вперед до отказа. И это на дальнем бомбардировщике, торпедоносце, поднять хвост которого при взлете стоило немалых усилий и рослым, плечистым его товарищам...

А как летал! [292]

Когда в воздухе появлялась тройка самолетов, будто связанных паутинкой, все безошибочно узнавали — Андреев ведет свое звено! Его подчиненные, старшие сержанты Литвяков и Артюков, души в нем не чаяли. Отличные вышли летчики. За успешные боевые действия, по личному указанию дивизионного комиссара Владимира Петровича Алексеева, обоим было досрочно присвоено звание старшины.

И их уже нет в боевом строю. Погибли раньше своего командира...

Как всегда в таких случаях, вспоминались боевые дела. А чем еще почтить память солдата?

В августе сорок второго шли ожесточенные бои за Новороссийск. Звено Андреева вылетело на удар по войскам противника, накопившимся для атаки. У станицы Неберджаевской бомбардировщики были встречены плотным заградительным огнем. Получили много пробоин, но сумели прорваться к цели. Разбомбили и взорвали склад боеприпасов, уничтожили много гитлеровцев. По выходе из зоны огня были атакованы вражескими истребителями. Четыре «мессера» ожесточенно набросились на звено. Пытаясь взять его в клещи, атаковали снизу и сверху. Андреев маневрировал, стучали пулеметы... Бой был неравным, одна очередь за другой касалась обшивки тяжелых машин. Самолет Андреева летел с поврежденным крылом, Артюкова — с изуродованным хвостовым оперением, имела много пробоин и машина Литвякова. Звено сумело прорваться к морю, снизилось до предельно малой высоты. Теперь «мессеры» могли атаковать его только сверху, да и то осторожно, чтобы не врезаться в воду.

Пулеметная очередь, метко посланная одним из стрелков, уперлась в «мессер». Волоча шлейф дыма, фашист потянул к берегу. Вскоре на выручку бомбардировщикам подоспела пара «яков», с ходу вступила в бой. Звено отважных благополучно вернулось домой... [293]

И сколько еще приходилось Андрееву...

И все-таки не удержусь!

Скрепя сердце единственный раз нарушив строго хронологический порядок этих своих записок, сообщу со счастливым чувством, что та ничтожная доля надежды, которую оставляет в сердцах друзей скупая печальная запись «С боевого задания не вернулся», оправдала себя и на этот раз. Василий Андреев вернулся! Это было в апреле сорок четвертого...

А в ту июньскую ночь сорок третьего, на подходе к Керчи, его цепко схватили прожектора. Зенитки перешли на прицельный огонь, маневрировать стало бессмысленно: разрывы покрыли все небо вокруг. И все же Андреев решил отбомбиться по цели. Ослепленный несколькими прожекторами, лег на боевой курс и неуклонно вел машину к порту.

— Командир, прямым попаданием отбита часть стабилизатора! — доложил стрелок-радист.

Андреев шел к цели.

— Трасса «эрликона» справа! — предупредил воздушный стрелок.

Андреев держал машину на боевом курсе.

Один за другим следовали тревожные доклады. Андреев будто окаменел.

И вот наконец:

— Бомбы сброшены, командир!

Убедившись, что машина сохраняет управляемость, летчик стал разворачиваться в сторону Азовского моря. После нескольких попыток удалось окунуться в темноту: помогли другие наши самолеты, которые заходили на цель и отвлекли на себя внимание вражеских прожектористов.

Казалось, спаслись.

Но главное испытание было еще впереди.

— Самолет справа! — доложил воздушный стрелок Иван Зыбкин. [294]

— Следите за ним! — приказал Андреев и стал разворачиваться вправо.

— Атакует! — последовал очередной доклад.

Пучок трасс пронесся слева, затем спереди...

Пять раз заходил в атаку Ме-110. Стрелки отбивались, но в темноте их огонь был неэффективен. Пока спасало маневрирование...

— Стало ясно, — вспоминал почти через год Андреев, — что мы имеем дело с опытным летчиком на машине, оборудованной бортовым локатором. «Потеряться» от него, считай, невозможно. Решил маневрировать скоростью. Мы летели уже над морем...

Стрелок-радист Петр Хоменко докладывал:

— До истребителя четыреста, триста, двести метров...

Андреев резко убрал обороты, рассчитывая, что «мессер» проскочит мимо. Затем хотел снизиться и изменить направление.

Но получилось иначе...

Фашист, увлеченный атакой, не заметил, что бомбардировщик уменьшил скорость, и врезался прямо в него.

Удар бросил Андреева на приборную доску. Самолет стал разваливаться и падать. Очнувшись, Андреев хотел дать команду экипажу покинуть машину, но связи не было. Кое-как удалось отодвинуть фонарь и вывалиться из кабины. Сделав затяжку, чтобы не попасть под обломки своего самолета, он окунулся в облака. По лицу стекали холодные капли, комбинезон моментально пропитался влагой...

Потом открыл парашют. Спускался в полной темноте, не зная, когда ударится о воду. Оказавшись в море, быстро освободился от парашюта. Спасательный жилет благополучно наполнился газом. Вокруг тьма, непроглядный туман...

Стал звать товарищей. Показалось, что откликнулся штурман Степан Гудзь. Но затем послышались голоса двух гитлеровцев: значит, тоже выбросились с парашютами. [295] Кричать нельзя. А искать наугад — бесполезно и опасно.

До рассвета оставалось около пяти часов. Летчик неподвижно держался на воде, взяв пистолет на изготовку, каждую минуту ожидая встречи с врагами...

Пять часов. А что сулит рассвет?

Когда забрезжило, Андреев приготовился к бою. Бой между обреченными? Все равно. Проверил пистолет, взял в левую руку запасную обойму. Спасательный жилет держал его хорошо, тело находилось в вертикальном положении: летчик как бы стоял по грудь в воде.

Но вокруг был туман. А когда солнце начало пробиваться сквозь пелену, послышался звук мощных моторов. Очевидно, это был торпедный катер — звук нарастал с каждой секундой и вскоре превратился в оглушительный рев. В нем было что-то угрожающее. По звуку моторов, а скорее чутьем, Андреев понял: корабль фашистский, спешит на помощь своим летчикам...

Катер пронесся в тридцати метрах от Андреева. На палубе стояли немцы. Андреев дважды нажал на спуск. Выстрелы заглушил рев моторов. Накатившая волна захлестнула его, выбила из руки пистолет...

Катер ходил кругами. На втором или третьем заходе заметил Андреева. Приглушил моторы, приблизился вплотную. Фашисты приняли его за своего летчика и, обессиленного, едва сохраняющего сознание, подняли на палубу. Когда разобрались в ошибке, избили и связали его.

Вскоре были подняты и два гитлеровца. Как понял Андреев, они заявили своим морякам, что намеренно таранили советский бомбардировщик...

Отважный летчик недолго пробыл в фашистском плену. Никакие побои, пытки и издевательства не смогли сломить его волю. Бежал. Много ночей пробирался на восток. Разыскал украинских партизан, вступил в их отряд, храбро бил оккупантов. [296]

В 1944 году район действия отряда был освобожден нашими войсками. Вскоре Андреев смог вернуться в родной авиаполк.