Государственная позиция
Государственная позиция
К концу первой половины шестидесятых годов в ракетной технике сложилась непростая ситуация.
С одной стороны — признанный лидер и зачинатель ракетной техники С.П. Королев, человек решительный и целеустремленный, взрывавший любые препоны на пути к цели. В свое время бытовала история, ставшая легендой, когда он с главой государства не пришел к общему мнению на развитие нового направления. Н.С. Хрущев ему попросту отказал. На что С.П. Королев в достаточно резкой форме отпарировал:
— Тогда я буду жаловаться на Вас в Политбюро.
Хрущеву на Хрущева? Ведь именно он и возглавлял как Генеральный секретарь руководящей партии этот всесильный высший синклит власти в стране — Политбюро ЦК КПСС, решения которого были окончательны и обсуждению не подлежали. По легенде, Н.С. Хрущев не выдержал подобного напора, попросил так сильно не горячиться и предложил продолжить беседу за чашкой чая. Дипломатический реверанс главы государства и позволил в конце концов найти приемлемое решение.
С другой стороны — на пути реализации любой идеи возникала фигура В.Н. Челомея, ставшего всесильным на рассматриваемый период времени. Ему протежировал все тот же Н.С. Хрущев. Связка была покрепче альпинистской: отец — глава государства, сын — сотрудник В.Н. Челомея.
Таково было соотношение сил и амбиций ведущих Главных конструкторов ракетной техники. Все это очень напоминало ситуацию, блестяще описанную "дедушкой" Крыловым в известной басне о лебеде, раке и щуке: С.П. Королев тянет в одну сторону, В.Н. Челомей — в другую, М.К. Янгель — в третью, располагая мощным, набравшим силы коллективом, который для реализации сформировавшихся перспективных идей должен занять свое место в развернувшемся негласном соревновании Главных. Для полной характеристики сложившейся обстановки и соотношения сил следует добавить, что у каждого из столичных конкурентов М.К. Янгеля были свои преимущества.
У М.К. Янгеля никаких "поддержек" и мнений вышестоящих органов на реализацию новых проектов, кроме перспективного проекта, не было, да и удаленность от столицы играла не последнюю роль. И вот в этой обстановке узколичностных интересов ведущих Главных конструкторов М.К. Янгель на государственном уровне выступает с глобальным предложением — как организовать ракетно-космическую отрасль. В основе его инициативы лежит идея, отражающая перспективу развития ракетной техники исходя из экономических интересов всего Советского Союза.
Глубоко, всесторонне и детально вникнув во все особенности возникшей ситуации, проанализировав сформировавшиеся тенденции развития ракетной техники и возможности сложившихся конструкторских коллективов в стране, М.К. Янгель делает принципиальный вывод о нецелесообразности и невозможности любой проектной организации самостоятельно вести всю программу в комплексе от начала и до конца, а именно: создание ракетных носителей, автоматических и пилотируемых объектов различного назначения.
Придя к твердому убеждению о необходимости концентрации усилий существующих коллективов по отдельным направлениям, опираясь на технически и экономически обоснованные доводы, он вычеркивает единую схему становления ракетных систем и впервые на государственном уровне выносит на обсуждение комплексную программу развития техники, в которой все должны "тянуть упряжку" в одном направлении. Исходя из набранного к этому моменту интеллектуального потенциала коллектива и производственных возможностей самого крупного в стране базового завода, он предлагает закрепить за собственным конструкторским бюро проектирование носителей. Основание — накоплен большой опыт проектирования ракет на высококипящих компонентах топлива и имеющийся разработанный перспективный проект ракеты Р-56, уже получивший поддержку в определенных кругах. Создание же пилотируемых аппаратов отдать С.П. Королеву, а автоматические и межпланетные станции — В.Н. Челомею.
Предполагалось при этом, что специализация позволит улучшить качество и сократить сроки изготовления конструкций космических систем. А все в комплексе даст возможность последовательно наращивать задачи освоения ближнего и дальнего космоса. Так впервые была создана в целом вся масштабная программа развития ракетной техники.
И вот с этим предложением в марте 1964 года М.К. Янгель выходит в самую высокую инстанцию: просит заслушать его предложение на заседании Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам.
Даже сам по себе факт постановки проблемы в таких масштабах на государственном уровне являл необыкновенную смелость, высокое гражданское мужество. Ведь до этого никто не решался распределять роли в развитии ракетной техники: что — Королеву, что — Челомею, а что и Янгелю. Каждый знал, что нужно только именно ему и использовал для этого любые доступные средства.
Дальнейшее развитие событий известно из рассказа ведущего проектанта инженера О.И. Дробахина, готовившего материалы для выступления М.К. Янгеля. Поскольку специалистов такого уровня на высокие совещания, как правило, не допускали, он ожидал судьбу доклада Главного в приемной. Из кремлевского кабинета, где происходило заседание Военно-промышленной комиссии, М.К. Янгель вышел явно расстроенным. Молча проследовали парадными коридорами, и только когда миновали ворота Спасской башни, на брусчатке Красной площади Главный дал волю чувствам. Доклад произвел впечатление и был хорошо принят. Предложение по системе построения и организации работ признано блестящим, его одобрили и… не приняли. Сослались на то, что в проекты С.П. Королева и В.Н. Челомея вложены значительные средства, имеется определенный задел, в работы вовлечены большие коллективы, а следовательно, и нет путей отступления.
Михаил Кузьмич был сильно огорчен исходом совещания, по всему было видно, что тяжело переживал несправедливое решение и не пытался скрывать этого от сопровождающего сотрудника. Похвала идеи даже из уст высокого руководства была слишком малой компенсацией за непринятие нацеленного на большую перспективу замысла. Он, как никто другой, понимал, что отказ поддержать проект сдерживает развитие ракетной техники и повлияет на пути ее дальнейшего становления. На минуту задумавшись перед величественным храмом Василия Блаженного, он высоко поднял руку вверх, а потом, весь напрягшись, резко, решительно опустил ее и прочувствованно выдохнул:
— Эх!
И в этом жесте вылились все накопившиеся чувства, рассказывать о которых не имело уже смысла. Все свершилось. Прощаясь с сотрудником, он только сказал:
— Пойду подышу свежим воздухом, — и медленно зашагал от Кремля в сторону Москвы-реки.
Что руководило Главным в этой попытке установить приоритеты в ракетной технике с позиций высоких государственных интересов? Сильно развитое чувство гражданина страны и ответственности за порученное дело или личные претензии, основанные на честолюбии человека, понимавшего, что он один на один с системой и никакой высочайшей поддержки у него нет?
То был итог многолетних размышлений человека, подходившего к любой проблеме с государственных позиций. Об этом свидетельствует инженер К.А. Луарсабов, рассказавший, казалось бы, на первый взгляд малопримечательный эпизод.
— Мы летели на полигон ТюраТам. На завтра был назначен первый старт ракеты Р-16 из шахтной пусковой установки. Самолет сделал промежуточную посадку в Уральске для дозаправки и кратковременного отдыха. Когда вышли из самолета, Михаил Кузьмич пригласил прогуляться. Погода этому благоприятствовала. Был небольшой бодрящий мороз и ясный солнечный день. Завязался разговор, естественно, о предстоящем пуске. Несмотря на то, что определенный опыт старта ракет Р-12 и Р-14 из шахт уже имелся, оставались вопросы, которые должны были подтвердить правильность принятых решений. Ведь речь шла о выходе из шахты первой межконтинентальной баллистической ракеты. И тем не менее не это угнетало Главного: неужели шахтная установка в лучшем случае пригодна только для одного запуска?… В случае войны и этого достаточно… Но что делать, если после первого пуска шахта выйдет из строя? Шахтный старт — это не только уникальное по масштабам сооружение, в земле зарыты буквально золотые конструкции.
И вдруг совершенно неожиданно разговор перешел на перспективы развития космической техники как фактора обороноспособности страны. Я был буквально подавлен широтой видения этой проблемы Михаилом Кузьмичом. Как глубоко прочувствованные прозвучали его слова:
— Мы уже сейчас, несмотря на официальные успехи и первенство в освоении космоса, отстаем от американцев. Высшее военное руководство не осознает в полной мере, что это может пагубно повлиять на политическую ситуацию на международной арене и обороноспособность страны. В США уже в настоящее время не менее двадцати пяти тысяч специалистов занимаются проблемами, связанными с космосом. Необходимо раскручивать и наращивать эту отрасль в масштабах страны и серьезно начать проектные и научные исследования. Но до сознания Заказчика не доходит важность и актуальность вопроса: а ведь это инструментарий ведения войн на Земле: разведка из космоса и обнаружение средств противника. И куда бы я ни обращался, нигде не встретил понимания — ни в институтах, ни в министерствах.
Чувствовалось, что Главный понимал свою беспомощность в этом вопросе, ощущались боль и отчаяние, и он не пытался этого скрывать. Как приговор, прозвучала следующая мысль:
— Кто будет господствовать в Космосе, тот будет господствовать и на Земле!
Воспользовавшись паузой, под впечатлением его последней фразы, я задал скоропалительный, возможно, не совсем обдуманный вопрос:
— Михаил Кузьмич, но ведь в нашем конструкторском бюро создан большой проектный комплекс, который отслеживает зарубежную информацию, почему он не работает в этом направлении?
Главный резко остановился и вопросительно посмотрел на меня. Было такое впечатление, что реплику он воспринял как наговор на проектантов, но в то же время чувствовалось: ее он как-то переосмысливал и задумался.
Но на этом столь интересная беседа неожиданно прервалась. Подошедший "стюард", сопровождавший летевших на полигон, пригласил садиться в самолет.
Эта колоссальная интуиция и видение будущего запомнились мне на всю жизнь.
А на следующий день был удачный старт. Естественно, были замечания по пусковой установке, но не принципиального характера. Шахта стала многоразовой…
Оценивая важность поднятой Главным конструктором проблемы в разговоре с К.А. Луарсабовым, следует сказать, что первый пуск ракеты Р-16 из шахты состоялся в январе 1962 года.
Решение Военно-промышленной комиссии, продиктованное конъюнктурными мотивами, родившимися в коридорах власти, оставило глубокий след в последующем развитии космической программы Советского Союза. М.К. Янгелю отказали в финансировании работ перспективного многофункционального носителя Р-56. Предпочтение, по соображениям отнюдь не техническим и экономическим, было отдано ракете-носителю "Протон" конструкции В.Н. Челомея, которая более чем в два раза уступала ракете Р-56.
В дальнейшем М.К. Янгель перестал бороться за Р-56 и к проектным изысканиям в области большого космоса не возвращался. Это был, наверное, единственный случай в "ракетной" биографии Главного, когда он не стал отстаивать свои идеи и рушить для этого все возникающие барьеры. Зная характер и цепкость своего Михаила Кузьмича, умение держаться там, где нужно, "до последнего патрона" и добиваться успеха, сослуживцы поняли, что у него появилась более сильная альтернатива.
Очевидно, приоритеты обеспечения обороноспособности страны как Великой державы взяли верх, и была окончательно сделана основная ставка на военные ракеты. Этому способствовала и создавшаяся обстановка: ракета Р-36 набирала силу, и у Главного "на Земле" оказалось намного больше проблем.
Оценивая предложения, заложенные в предлагавшемся проекте ракеты Р-56, необходимо отметить, что те, кто решал судьбу ракетной техники, не увидели перспективных задач, которые можно было решать с помощью предлагавшегося носителя. И в первую очередь, это связывалось с тем, что нельзя было организовать экспедицию на Луну, а только облететь ее или доставить на ее поверхность груз.
Но посещение Луны можно было осуществить за счет сборки корабля на орбите. Для этого достаточно было двух носителей Р-56, чтобы заменить ракету Н-1.
Однако идея сборки на орбите на тот период была настолько нова, что она просто не воспринималась многими. "Легко предложить, но как это сделать на орбите?" — рассуждали те, от кого зависела перспектива развития ракетной техники. Реализованный в далекие уже шестидесятые годы предлагавшийся проект, несомненно, играл бы важную роль и сегодня. Все орбитальные станции можно было собирать с помощью ракет, изготавливавшихся на серийном заводе. А для несостоявшейся ракеты Н-I строили, как известно, новый завод прямо на полигоне Байконур. Экономические (не говоря уже о практических) выгоды были налицо. Между тем события стали развиваться по совершенно неспрогнозированному сценарию.