Как завоевывались сердца
Как завоевывались сердца
Умение вести себя нестандартно в любой ситуации проявлялось постоянно, и все, кому приходилось общаться с Главным, неизменно поражались административному такту, умению взять инициативу в свои руки и были неизменно пленены доведенным до артистизма личным обаянием. Секрет последнего так и остался неразгаданным: было ли это врожденное свойство или нечто сродни искусству действительно талантливого человека. А может быть истоки артистизма М.К. Янгеля можно найти в знаменитом парадоксе известного английского писателя Оскара Уайльда: "Жизнь подражает искусству".
Однажды после выездного заседания Совета главных конструкторов, состоявшегося у разработчика системы управления, из Харькова в Днепропетровск его участники возвращались в хорошем настроении. Ехали в престижном ЗИМе Главного.
Совещание оказалось на редкость плодотворным. Был успешно разрешен целый ряд сложных вопросов, связанных не только с разрабатываемой новой конструкцией, но и с неизбежно сопутствующим кругом проблем материально-технического обеспечения и поставок. Удалось примирить самых ярых противников. А обсуждение оказалось далеко не простым и очень бурным. Тем не менее все стало возможным благодаря виртуозной дипломатии, продемонстрированной Главным конструктором комплекса по ходу совещания.
Как он умело и тактично посадил на место заносчивого спесивого Главного, как вовремя поддержал и одобрил растерявшегося и готового пойти на любые уступки другого Главного, как очень решительно, не боясь вызвать неудовольствия и возражения остальных, воздал должное талантливому решению третьего Главного и успешно защитил его от критики беспощадных оппонентов, как сумел уговорить представителей науки пересмотреть свои подходы и снизить нагрузки, а следовательно, и уменьшить вес одного из важнейших элементов конструкции. По ходу заседания смело и решительно расставил по местам смежников, поддержав тех, кто не смог достаточно решительно постоять за себя, пожурил и урезонил зарвавшихся, умелыми доводами обратил их внимание на персональную ответственность перед государством за успех порученного дела.
Все невольно вновь и вновь возвращались к перипетиям только что отгремевших баталий.
— А знаете что, Михаил Кузьмич, — обратился к сидящему на переднем сиденьи Главному конструктору один из специалистов в области органов управления ракеты С.М. Солодников, человек с прямым и открытым характером из породы тех, кто говорит так, как работает — просто и надежно, и то, что думает, а не то, что надо сказать, — Вы сегодня блестяще продемонстрировали искусство умения работать с руководителями всех рангов, умение найти компромисс во имя достижения общей цели. Ваша режиссура, обеспечившая успех всего дела, была следствием не только блестящей административной мудрости дипломата, но и верхом артистизма в ведении сложнейшего совещания. Только по результатам одного этого Совета Главных, я бы Вам присвоил звание "Народный артист Советского Союза".
— Ну ты уж хватил через край, — немного смущенный, но явно польщенный и довольный столь высокой оценкой, произнесенной устами своего сослуживца, удовлетворенно заметил Главный. И еле заметная благодарная улыбка с чисто янгелевской лукавинкой промелькнула на его лице.
Разыгравшаяся сцена не была случайным комплиментом, замаскированным удачной шуткой. Совещание это было действительно, как отмечали все его участники, неповторимым спектаклем, в котором было занято много ярких индивидуальностей, оказавшихся во власти одного талантливого артиста.
Логическим продолжением незаурядных ораторских способностей Михаила Кузьмича явилось умение вести непринужденную беседу независимо от уровня собеседника. Ведь прежде чем научиться хорошо говорить, необходимо овладеть еще одни искусством — умением слушать и это редкое качество настоящего большого руководителя и Главного тоже было доведено до совершенства. Он в равной степени умел быть внимательным и заинтересованным слушателем при выступлении участвовавших в совещании и повседневной личной беседе с сослуживцами. И все это на дискуссионном уровне. Со стороны могло показаться — зачем, порой, он тратит так много времени чтобы в чем-то убедить собеседника. Но только при глубоком размышлении можно было понять всю мудрость такого общения. Ведь в раскрепощенном обсуждении "равных", а тем более споре, участвующая сторона выкладывает все свои мысли и представления об обсуждаемом вопросе. А они, неожиданно могут вылиться в ценные интересные предложения. Особенно подкупала атмосфера доверительности и непосредственности, которая сопровождала эти контакты.
Артистизм в общении, а также на совещаниях любого уровня неизменно отмечали все, кто имел к этому отношение.
"Беседы Михаил Кузьмич, — вспоминает другой сотрудник конструкторского бюро доктор технических наук, профессор В.С. Фоменко, — вел артистично, сохраняя при этом уверенность в себе, чувство собственного, а за этим — и коллективного достоинства, благожелательность, твердость и мягкость — всего было столько, сколько необходимо в соответствующей обстановке".
Весьма любопытны наблюдения ведущего конструктора В.Н.Паппо-Корыстина "Встречает на лестнице молодого ведущего и приветливо обращается:
— Как дела, молодежь? Что нового?
А ведь только два часа назад я разговаривал с ним в кабинете, докладывал о состоянии работ у смежника по объекту. А сейчас он возвращается с обеда. Сказать, что тебе приятно, значит ничего не сказать. Ведь ты с Главным на равных! А уж что-что, а артистом он был великолепным и умело использовал этот свой талант и в чисто педагогических целях.
Однажды мы с ведущим конструктором ракеты Р-16 пришли в кабинет Главного, каждый со своими письмами смежникам. Я тогда был только начинающим ведущим, а мой коллега в апогее славы, ведь ракета Р-16 была в тот момент одной из главных, решавших проблем обороны страны.
Закончив чтение поданного моим сослуживцем документа и показывая на меня, обращается к авторитетному на тот момент специалисту:
— Смотри, — называя его по фамилии, что уже само по себе обещало мало хорошего, — как он молодой конструктор умеет обставлять свое мнение, а самое важное — как он за него борется. Он не боится спорить с Главным конструктором и убеждать его в своей правоте. Тебя же чуть-чуть прижмешь, и ты соглашаешься. Я ведь тоже могу ошибаться, и ты способствуешь этому. А он, молодой, помогает мне глубже проникнуть в суть дела, подробнее разобраться в нем. Почему он все знает и может ответить на любой возникший вопрос, а ты должен бежать за справкой.
И когда оскорбленный ведущий инженер, выслушав эти упреки, неожиданно заявил:
— Михаил Кузьмич, если Вы будете продолжать в таком же духе, я буду вынужден написать заявление об увольнении, — Главный, крепко выругавшись, пояснил ретивому инженеру:
— Неужели ты думаешь, что я не могу уволить тебя без твоего заявления. И предупреждаю: если до конца месяца поступят сигналы о неустраненных замечаниях, тогда ты будешь уволен с работы.
Я прекрасно понимал, что это была игра, будь на моем месте другой, сценарий бы не изменился. Это была отлично разыгранная сцена с великолепной режиссурой не только для снизившего темп работы специалиста, когда он противопоставил опытному ведущему начинающего, еще почти ничем себя не проявившего. Но это был урок и для меня — знай, мол, что может ждать и тебя".
Михаил Кузьмич, как никто другой, умел при встрече тепло и непринужденно ("Привет тебе!") первым поздороваться, заинтересованно расспросить о жизни, проблемах. При личных контактах всегда проявлял неподдельное внимание к собеседнику, умение выслушать до конца, ничем не торопить, тонко чувствовал и понимал слабые и сильные стороны характера окружавших людей. Все это, щедро сдобренное приветливой улыбкой, спокойной, неторопливой манерой разговора, неизменным дружелюбием и благожелательностью и было тем оружием, которое "стреляло", безошибочно поражая сердца, окрыляя сослуживцев, ко многому обязывало и рождало личную преданность Главному конструктору.
Мало кто знал, что несмотря на достаточно спортивную фигуру, Михаилу Кузьмичу много хлопот доставляли ноги (сказывался сахарный диабет, которым он страдал, суровые годы детства и войны). И поэтому, несмотря на то, что гостиница, где он жил, находилась сравнительно недалеко от конструкторского бюро, на работу Михаил Кузьмич ездил в ЗИМе. Сидел всегда рядом с шофером. В это время многие сотрудники конструкторского бюро уже спешили в цеха для решения бесконечных производственных вопросов. И как он умудрялся при этом каждого встречного мягким наклоном головы персонально приветствовать, хотя многих вряд ли и знал-то достаточно хорошо. И это опять же было проявлением все той же уважительности к любому человеку. Стоит ли говорить, что этот кивок головы с мягкой доверительной улыбкой никого не оставлял равнодушным — ведь с ним поздоровался Главный. А кое-кто из его окружения не позволял себе этого даже при встрече, что называется "лоб в лоб".
Как известно, театр в системе Станиславского начинался с вешалки. Можно с уверенностью утверждать, что система Янгеля начиналась с личного контакта на любом уровне. Ее актерское и режиссерское мастерство были обращены к рядовому исполнителю, вне зависимости от того, кто это был — сотрудник, смежник или работник министерства.
В театре Янгеля не было мелочей, не было главных и второстепенных ролей. Каждый на своем месте являлся главным действующим лицом. Как Главный конструктор комплекса он в равной степени уважительно относился к разработчику любой большой или малой системы, независимо от ее удельного веса в общем объеме работ. Умел внушить и доказательно убедить, что именно система такого-то смежника является самой основной в комплексе. Это очень импонировало главным конструкторам узлов и агрегатов, а в итоге приводило к тому, что все они с большим удовольствием хотели быть причастными к вновь создаваемой машине и активно сотрудничали с "фирмой Янгеля", чувствуя себя равноправными компаньонами в деле большой государственной важности.
Секрет артистизма Янгеля — это секрет его большого личного обаяния, тактичности, коммуникабельности, позволявшей устанавливать нужные контакты, находить общий язык, подчинять интересам стоящих задач людей всех чинов и рангов, многочисленные коллективы разработчиков смежных организаций, делая их единомышленниками.
Куйбышевский механический завод разрабатывал и изготавливал часовой замедлитель раскрытия устройства системы ложных целей, входивших в комплекс средств преодоления противоракетной обороны противника и имевшей кодовое наименование — система "Лист". И, как часто это бывает, не выполнил принятых обещаний. Несмотря на то, что механизм в общем комплексе являлся малозначительным узлом, не поставка его вовремя ставила под угрозу сдачу на вооружение ракеты Р-36. Для перенесения сроков изготовления часового замедлителя в конструкторское бюро приехала заместитель главного инженера завода. При всей своей огромной занятости, Главный счел нужным через своего заместителя пригласить командированную для беседы. Вот как восторженно потом воспроизводил атмосферу встречи один из ее участников, инженер Ю.А. Панов:
Михаил Кузьмич принял представителя завода с каким-то особым тактом, оказал максимум человеческого уважения не только как посланцу смежной организации, но и прежде всего как женщине. Поинтересовался, как она устроилась в гостинице, как жизнь в Куйбышеве, а затем подробно рассказал о том значении, которое придается сдаче на вооружение ракеты правительством. И так очень тактично подвел к мысли о важности поставки часовых механизмов, изготавливаемых заводом. В результате незаметный маленький механизм в огромном комплексе ракеты получил значимость узла государственного уровня. Слова, в которые облекались мысли, были настолько доходчивыми и убедительными, что эффект беседы превзошел все ожидания. В самые кратчайшие сроки ценой невероятных усилий завод выполнил заказ.
В этом эпизоде сказалось умение Главного быстро понять, с кем имеет дело в конкретной ситуации, и оценить те мотивы, которые сработают и окажутся наиболее эффективными во взаимоотношениях с человеком, почувствовать те "струны", на которых можно сыграть. С мужчиной он бы начал разговор о технике, а имея дело с женщиной, прежде всего начал с чисто бытовых, житейских вопросов, а затем заострил внимание на том, что создается лучшая ракетная система, в которой не последнюю роль играет Куйбышевский завод, задерживающий изготовление часовых замедлителей.
О Министерстве разговор особый. Пожалуй, не стоит специально заострять внимания, насколько это сложная система, прежде всего для посланцев с периферии. Так уж повелось, что в подобных структурах часто не человек красит место, а место "возвышает" человека. Отсюда и все последствия. И, тем не менее, в Министерстве общего машиностроения, как впрочем и в других, к М.К. Янгелю относились с не меньшим уважением и симпатией, чем в родном коллективе. Его неизменная скромность и личное обаяние открывали любые двери не только в бесконечных министерских коридорах, но и у представителей заказчика — Главном управлении ракетного вооружения.
Об авторитете Михаила Кузьмича в управленческих структурах хорошо были осведомлены работники конструкторского бюро, командируемые в столицу, и умело его использовали, обращаясь к Главному с просьбой поговорить по конкретно возникшему вопросу с рядовыми исполнителями, от которых всецело зависела своевременность подготовки и последующего продвижения необходимых решений в вышестоящих инстанциях. Шутливо "поворчав" о коварстве подобного приема, Михаил Кузьмич, тем не менее, тут же определял время для визита. В точно назначенный час он появлялся в нужном месте, по-янгелевски вежливо и уважительно приветствовал сотрудников, а затем, присев без особых церемоний к нужному клерку, осведомлялся насчет претензий к конструкторскому бюро, его службам и, как между прочим, с исключительным тактом поворачивая беседу в русло интересующего его вопроса, просил не обижать провинцию, проявить внимание. Посодействовать. Делалось это легко и непринужденно. Искренность, сердечность и уважительность, с которыми происходили эти беседы, — вот то главное оружие, против которого не мог устоять любой, самый уважающий себя чиновник.
Такие, как их метко окрестили в конструкторском бюро, "визиты вежливости", имели неизменный успех, сказывались на последующем решении вопроса самым благоприятным образом и, как правило, незамедлительно.
И все же, был ли Михаил Янгель "артистом"? Попытаемся на этот вопрос, неизменно занимавший умы "актеров его театра", дать утвердительный ответ. С одной лишь только оговоркой. Артистизм в жизни и артистизм на сцене — "это две большие разницы", — как говорят в Одессе.
Артист, как бы ни велико было мастерство его перевоплощения, должен войти в роль и на время лицедейства перестать быть самим собой, сыграв того героя, которого ему предложили сценарист и режиссер. М.К. Янгель сам воспитал в себе своего героя, самолично всю жизнь писал сценарий и все 17 лет, пребывая на должности Главного конструктора, день за днем своей деятельностью без суфлеров утверждал феномен руководителя, совершенствуя и оттачивая режиссуру постановки и мастерство исполнения.
И еще одна принципиальная особенность. Местом действия театра Янгеля была сама жизнь, а сценой и декорациями являлись конструкторские бюро, заводы, начальственные кабинеты, полигоны, многотысячные коллективы и, конечно, ракеты как продукт воплощения идей и труда. Аплодисменты, к сожалению, были символическими и определялись не обнародованными публично наградами и званиями, да обезличенными сообщениями Телеграфного агентства Советского Союза об очередном успехе в испытаниях космических ракет-носителей, хотя всем было понятно их "космическое" происхождение.
Ну, и как любое большое искусство, театр М.К. Янгеля имел огромное число поклонников. Ему аплодировали не только сослуживцы и смежники, но и академики и генералы, руководители государства. Это было всенародное признание.
Артистизм М.К. Янгеля выразился и в том, что своей жизнью он создал образ руководителя и человека, во многом почти совершенного. Его "игрой" восхищались и продолжают восхищаться по прошествии более двух десятилетий. Он живет в памяти "зрителей и актеров своего театра".
"Руководителем и Человеком с большой буквы" назвал Михаила Кузьмича Янгеля военный испытатель космодрома Байконур А.М. Коган.