Человеческий фактор

Человеческий фактор

В процессе минометного старта из шахтной пусковой установки наблюдается, как уже было сказано выше, характерный эффект зависания: вытолкнутая газами пороховых аккумуляторов давления ракета на какое-то мгновение как бы останавливается, и создается впечатление, что даже начинает двигаться в обратном направлении. Поэтому у наблюдателя невольно возникает ощущение, что она вот-вот упадет обратно в пусковую установку. И в этот момент, "подхваченная" двигателем первой ступени, ракета сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее устремляется вверх в обычном нормальном режиме полета.

При пуске первой ракеты Р-36М2, когда сам по себе минометный старт стал уже хрестоматийным явлением, эффект зависания, всегда вызывавший неприятное ощущение, не только проявился воочию, но за ним последовали и все непредсказуемые явления. Вылетев из пусковой установки и израсходовав сообщенную ей пороховыми аккумуляторами давления энергию, ракета полностью потеряла скорость, и вдруг, как бы "подумав" секунду, начала двигаться в обратном направлении. Не успев отклониться в сторону, точно так же, как только что вышла, без помех устремилась обратно, скрывшись в шахте. Вслед за этим мгновенно последовал мощнейшей силы взрыв.

Над уже бывшей пусковой установкой поднялся столб почти бесцветного дыма, напоминавший "ядерный гриб". Взрывная волна оказалась такой силы, что на расстоянии семи километров в монтажно-испытательном корпусе, где находился орбитальный корабль многоразового использования "Буран", вылетели стекла, а в монтажно-испытательном корпусе янгелевского КБ, по рассказам очевидцев, стекла вдруг "ожили" и стали сильно выгибаться внутрь в направлении находившихся там людей. Но не вылетели и вернулись на исходное место. А до МИКа было более десяти километров от стартовой позиции. Вместо шахты образовался кратер конусообразной формы глубиной около сорока и в диаметре — семидесяти метров. Кругом все пространство оказалось усыпанным мелкими, до одного квадратного сантиметра, обрывками транспортно-пускового контейнера. А в пяти-семи метрах от расположенного поблизости телеметрического центра для записи предстартовой подготовки изделия, где находились люди, лежала стосорокатонная крыша шахты. В довершение всего в районе до одного километра оказались разбросанными десять боевых блоков с весовыми макетами заряда.

А ситуация к моменту аварии сложилась необычная.

За пуском ракеты наблюдали на экранах телевизоров в командном пункте, расположенном на глубине двадцати метров и расстоянии семи километров до старта, и визуально, из окон кабинета начальника войсковой части в монтажно-испытательном корпусе. Несмотря на то, что до шахты было более десяти километров, последняя хорошо просматривалась, поскольку МИК располагался на возвышенности, а сам кабинет находился на втором этаже здания. Здесь на случай непредвиденных ситуаций была собрана вся необходимая документация, а также действовала прямая связь с Главным управлением ракетного вооружения в городе Москве, конструкторским бюро и заводом в городе Днепропетровске. На командном пункте в ожидании старта находились Генеральный конструктор ракетного комплекса В.Ф. Уткин и председатель Государственной комиссии по проведению испытаний генерал-полковник Ю.А. Яшин. После прохождения сообщения по циклограмме: "пуск состоялся", они вышли из командного пункта и направились по наклонной патерне (туннелю) вверх на поверхность, чтобы визуально проследить за полетом ракеты. Предстояло преодолеть пятьдесят метров, на что должно было уйти несколько минут. Они шли и спокойно беседовали. Ничто не предвещало никаких осложнений: предстартовая подготовка прошла без замечаний; пуск состоялся.

В монтажно-испытательном корпусе события развивались совсем по другому сценарию. В комнате связи находились главный конструктор направления С.И. Ус и генерал-майор Л.Н. Чудов, руководитель военной приемки производственного объединения "Южный машиностроительный завод". Взгляды их устремлены на шахту. Идет отсчет времени: до старта осталось пять, четыре, три, две, одна минута, а затем пошел счет на секунды. Генерал держит в руках телефонную трубку и по прямой спецсвязи докладывает в Москву о ходе испытаний, повторяя отсчет времени. На другом конце начальник ГУРВО генерал-полковник А.А. Ряжских. Прошла команда на пуск и по циклограмме получили подтверждение: "Пуск состоялся". Ракета вылетела. Генерал докладывал в Москву: "Пуск состоялся". А в это время ракета, зависнув, вдруг начала двигаться в обратном направлении. Увидев это, генерал машинально бросил трубку и отбежал от стола с телефоном к окошку, в недоумении и с ужасом наблюдая происходящее. Все присутствующие стали невольными свидетелями последствий взрыва ракеты в пусковой установке. А в лежавшей беспризорно трубке звучал голос начальника ГУРВО, встревоженно вопрошавшего:

— Что случилось? Что случилось?

Первым пришедший в себя, побледневший главный конструктор направления, поднял ее, и, воспользовавшись выразительной частью русского языка, всегда приходящей на помощь в критических ситуациях, медленно отчеканил:

— …..!

Между тем, пока Генеральный конструктор и председатель Государственной комиссии шли по патерне, дым от взрыва рассеялся. Поднявшись на поверхность, они не обнаружили летящей ракеты, а взрыва, находясь под землей, не слышали.

— Какая резвая ракета. Успела уйти за облака, — произнес председатель комиссии.

А в это время Генеральный конструктор посмотрел на пусковую установку и, не обнаружив телеметрической вышки, понял, что произошел взрыв.

Все, причастные к этому происшествию, собрались около места, которое еще считанные десятки минут до этого называлось шахтной позицией. Генеральный конструктор комплекса подвел главного конструктора направления к краю образовавшегося гигантского котлована, взял за обшлаг пальто и сказал:

— Посмотри, что ты наделал!

Он, естественно, не знал, что, если главный и имеет непосредственное отношение к происшедшему, то меньше всего виноват, хотя, как покажут дальнейшие события, его причастность осудят более чем сурово.

"Налюбовавшись" невиданным зрелищем и убедившись в огромной разрушительной силе, содержащейся в энергетике ракеты, все поехали в монтажно-испытательный корпус. Здесь по прямой связи председатель комиссии и Генеральный конструктор доложили своим министрам о происшедшей аварии.

На следующий день Генеральный конструктор улетел самолетом в Днепропетровск. Со слов очевидцев, он был в тяжелом подавленном состоянии. В самолете находились еще трое из числа участвовавших в пуске, но в наименьшей степени связанных с развернувшимися событиями. Основной же состав экспедиции остался на полигоне. Да и с Генеральным конструктором, наверное, учитывая сложившуюся ситуацию, просто не рискнули лететь вместе.

По прибытии в Днепропетровск, на второй день В.Ф. Уткин собрал всех, причастных к неудачному пуску ракеты, и отправил самолетом на Байконур посмотреть результаты своей работы. По прибытии на космодром бригаду автобусом доставили прямо к "яме" и перед взором "причастных" предстала ужасная картина разрушений и всего того, что осталось от шахтной пусковой установки. Практически без отдыха все прилетевшие и участники экспедиции отбыли обратно в конструкторское бюро и подключились к работе аварийной комиссии, уже созданной по приказу министра и Заказчика для тщательного изучения всех обстоятельств, приведших к аварии.

Начали анализировать циклограмму выдачи команд и вскоре добрались до команды на запуск двигателя первой ступени. Обнаружили, что команда не прошла, а это дало возможность сузить область поиска и разбираться в ограниченном районе.

Сразу возникло первое предположение: не расстыковался разъем ШР-200, связывающий ракету с пусковой установкой, по разрыву контактов которого проходит импульс в систему управления — команда на запуск маршевого двигателя первой ступени. На место аварии послали поисковую группу в надежде найти разъем. Естественно, найти его не удалось. Одновременно с поисковой группой на вычислительном центре штаба войсковой части, обслуживавшей старт, работала группа по анализу телеметрической информации. В числе прочих она рассматривала материалы киносъемки момента выхода ракеты из шахты и фотографии, снимавшиеся с определенной частотой с помощью специальных камер, снабженных телеобъективами. Просмотр кинофильма с замедленной скоростью продемонстрировал процесс прохождения всех этапов выхода ракеты до момента зависания: как отстреливался поддон, обтюраторные кольца.

Увеличенные в двадцать раз фотографии дали ответ на интересовавший комиссию вопрос. На одном из снимков было четко видно, что ракета движется вверх, но обтюраторное кольцо еще не слетело и на нем находится ответная часть разъема ШР-200. По разрыву этой связи стало ясно, что разъем расстыковался. Следовательно, команда на запуск системой управления должна была быть сформирована и причину надо искать в последней. Вновь вернулись к циклограмме. По мере продвижения процесса поиска менялся психологический настрой причастных к аварийному пуску заинтересованных лиц. Пока шли поиски материальной части и обработка телеметрической информации, Главный конструктор системы управления В.А. Уралов чувствовал себя очень уверенно, "как король", считая что виновато конструкторское бюро "Южное". И только после установления факта расстыковки разъемов и переключения области поиска на систему управления стал проявлять особую заинтересованность.

То, что обнаружили при дальнейшем ее изучении, потрясло даже видавших виды испытателей. Причиной аварии стала грубейшая халатность, созвучная по характеру и соизмеримая по последствиям роли запятой в известном сочетании слов: "казнить нельзя помиловать". Ошибка произошла из-за невнимательности оператора: в цифровом коде командного прибора системы управления в ячейке, выдающей сигнал на запуск двигателя первой ступени, были переставлены местами ноль и единица. В результате команда на запуск двигателя не прошла, ракета вернулась обратно в контейнер, а самовоспламеняющиеся компоненты топлива завершили дело.

О физических возможностях человека поэт сказал: "Единица — вздор, единица — ноль". Это в повседневной жизни, когда надо поднять "простое пятивершковое бревно, тем более дом пятиэтажный". Совсем другое дело в ракетной технике, если в роли единицы выступает символ, определяющий наступление определенной операции или действия.

Единица в циклограмме минометного старта, запуская двигатель, вызывала к жизни огромную созидательную энергию. Пропустив же вперед ноль и заняв свое место в числовом ряду, она "выпустила на свободу джина" огромной разрушительной силы.

Как было выяснено в процессе работы комиссии, роковую ошибку с перестановкой цифр можно было обнаружить. Если бы при отработке циклограммы на комплексном стенде научно-производственного объединения "Электроприбор", разрабатывавшем систему управления, сымитировали ситуацию расстыковки разъема ШР-200, то сразу бы обнаружилось, что по разрыву контактов этого разъема, связывающего ракету с пусковой установкой, электрическая команда на запуск двигателя первой ступени не прошла. Эта операция при отработке циклограммы была исключена, и ошибка осталась, "повиснув" дамокловым мечом над стартовой позицией.

По результатам расследования причины, приведшей к взрыву шахтного комплекса, проводилась коллегия в Министерстве общего машиностроения. После обязательных в таких случаях разносов состоялось "вручение наград главным лауреатам". Генеральному конструктору ракетного комплекса — строгий выговор, Главному конструктору направления — строгий выговор, Главному конструктору системы управления — строгий выговор, и всем — с занесением в личное дело. Кроме этих морально-психологических воздействий, у каждого из отмеченных вниманием высчитали по месячному окладу. Целесообразность этой меры наказания министр сформулировал так:

— Чтобы жены знали.

К этому следует только добавить, что в сложившейся ситуации очень достойно повел себя Главный конструктор системы управления В.Г. Сергеев, который смело взял всю вину на себя, заявив:

— Да, мы виноваты.