Главный среди Главных
Главный среди Главных
Пассажирский лифт в многоэтажном доме, услугами которого мы ежедневно пользуемся, конечно, никоим образом не принадлежит к числу вершин технической, а тем более научной мысли и никак не отражает последние достижения технического прогресса. Но для того, чтобы он отвечал эпистолярным шедеврам жэковского остроумия: "Лифт — это ваше удобство, сохраняющее вам жизнь", лифт должен безотказно функционировать. В обеспечении надежности его работы задействована не одна организация, участвовавшая в создании такого простого подъемно-транспортного средства.
Понятно, что ракета и лифт — это даже не "слон и моська". Ракета воплощает результаты научно-технического прогресса и является плодом коллективного труда многих высокопрофессиональных конструкторских бюро, научно-исследовательских институтов и крупнейших промышленных предприятий. Число организаций, участвующих в создании проекта, исчисляется не десятками, а сотнями. Это всегда предел возможного на данный момент, в котором материализуются успехи, достигнутые в области науки, конструирования и технологии изготовления.
Приступая к реализации идеи, Главный конструктор ракеты вначале определяется с теми участниками создания проекта, которым он доверит разработку основных систем, характеризующих, в первую очередь, совершенство ракеты.
Первый реальный шаг, предпринимаемый Главным конструктором ракеты для реализации своего нового замысла, связан с выбором двигателя. Именно двигатель является ключевым моментом при обосновании тактико-технических характеристик будущей ракеты. Энерговооруженность носителя определяет дальность полета, "транспортируемую массу", а потому, соответственно, все габаритные и конструктивные параметры ракеты. При этом, в отличие от всех других систем ракеты, на которые в дальнейшем выдаются технические задания, приступая к проектированию, Главный конструктор ракеты выбирает прежде всего двигатель. Предпочтение отдается уже существующим или, в крайнем случае, находящимся в заключительной стадии отработки. И довод довольно простой: двигатель — сложнейшая система. При его создании могут возникнуть самые непредвиденные проблемы. А нет двигателя — все остальные усилия пойдут насмарку. Известно, что создание аппаратов "легче воздуха" — самолетов и ракет, способных летать с около и сверхзвуковыми скоростями, определялось успехами в создании реактивных двигателей.
Следующий по важности выбор, который предстоит Главному — определиться, кому он доверит создание системы управления. В отличие от двигателя, который может в принципе проектироваться независимо от ракеты, система управления всегда строго "персонифицирована". Она разрабатывается для конкретной ракеты. Наконец, одним из важнейших компонентов в создаваемом комплексе является стартовая позиция. Это сложнейшее инженерно-техническое сооружение, с которого ракета будет уходить, в отличие от самолета, в свой единственный полет.
Так начинается формирование союза единомышленников, объединенных общей целью, поставленной Главным конструктором ракеты, который отныне становится и Главным конструктором ракетного комплекса. Именно этот костяк — Главный конструктор ракеты, Главный конструктор двигателя, Главный конструктор системы управления, Главный конструктор наземного оборудования составит в дальнейшем основу творческого союза участников разработки и реализации проекта — Совета Главных конструкторов.
Но чтобы корпус ракеты и двигатель выполнили свои задачи, а система управления обеспечила заданный режим полета, необходимо еще много самых различных больших и малых узлов и агрегатов. Их разработчики — Главные конструкторы тоже представлены в Совете Главных.
Являясь объединением создателей отдельных систем, разработка которых закреплена Постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР, Совет Главных конструкторов призван координировать ход выполнения всех проектных и конструкторских работ, решать вопросы изготовления в производстве, своевременной экспериментальной отработки и на заключительном этапе участвовать в проведении летно-конструкторских испытаний.
Главный конструктор ракетного комплекса по своей значимости — это полководец, стоящий во главе целого направления, в рамках которого проводит свои технические идеи. Именно на его плечи ложится вся тяжесть выработки стратегии и тактики ведения будущей битвы за осуществление созревшего замысла. Первостепенная задача Главного — увязать воедино и подчинить всех участников создания проекта одной единственной задаче. И каждая новая ракета — это его выигранное сражение, это еще один шаг по ступенькам лестницы, ведущей к вершинам технического прогресса.
Показательно мнение о Совете главных одного из основоположников разработок систем управления ракет академика Н.А. Пилюгина:
"Совет главных конструкторов — это не заседание нескольких человек, которым поручено общее дело, а слияние мыслей, замыслов, идей. Влияние личности на развитие той или иной области науки и техники, конечно, огромно, но основа основ — коллектив. Совет главных конструкторов — это не только "осколки" разных организаций, которые мы все представляли, но и прежде всего качественно новый коллектив, специфическая форма управления".
Для решения конкретных вопросов, в зависимости от хода разработки проекта, собираются совещания Главных конструкторов. Место их проведения определяется спецификой обсуждаемой проблемы.
Совещание главных конструкторов — это большой форум руководителей, представляющих интеллектуальный потенциал технической и научной мысли, участвующих в создании нового образца техники. И собирается оно не по праздничным поводам, не для написания победных реляций (их пишут потом другие "специалисты"), а для преодоления трудностей рождения в металле инженерного шедевра.
К работе Совета в зависимости от поставленной задачи привлекаются ведущие ученые, специалисты промышленности. Иному Совету позавидует любой академический форум — столько светил из самых различных областей науки и техники может быть, при необходимости, на нем представлено. Многие из них известные лидеры, удостоенные признания и высших государственных почестей.
Круг решаемых вопросов, который выносится на Совет, в зависимости от обстановки, необычайно широк. Это не только проблемы увязки параметров систем, соответствия их техническим заданиям на проектирование, состояние разработки чертежно-технической документации, изготовления, но и сроки поставки материалов, аппаратуры, узлов и агрегатов на основной завод для сборки ракет.
Совет главных конструкторов являлся коллективным органом. Независимость суждений его участников определялась не только демократическим духом, царившим на заседаниях, но и официальной служебной подчиненностью, осуществлявшейся по вертикали. Руководимые Главным конструктором организации могли находиться не только в разных главках Министерства, но зачастую и в разных министерствах. Поэтому формально решения Совета главных юридической силы вроде бы и не имели, поскольку официально нигде не значились, не утверждались никакими приказами, не объявлялись никакими специальными постановлениями. На первый план здесь выступала сила морального долга, личной ответственности за выполняемое дело.
В свою очередь, Совет главных конструкторов — это действенный орган, поскольку от своего имени в острых сложных ситуациях он может обратиться в любую вышестоящую инстанцию.
Это был союз равных, в котором личное доверие и уважение только цементировали отношения. Но любая демократия имеет свои пределы. В конкретном случае Главный конструктор комплекса мог и власть употребить или во всяком случае найти способ воздействовать на своего смежника. Последнее определялось тем, что у Главного конструктора комплекса и участвующих в проекте смежников разная в итоге мера ответственности за разрабатываемую ракету.
Если проект не состоится, то всю ответственность будет нести, в первую очередь, "самый" Главный. У смежника — виновника несостоявшейся системы — это может быть лишь один из многих проектов, поскольку он работает и с другими главными конструкторами, а потому неудача не очень сильно отразится на судьбе организации, но зато вызовет самые непредсказуемые последствия в головном конструкторском бюро, в котором разрабатываемый проект может быть основным.
Один из важнейших вопросов, который предстоит урегулировать на начальном этапе, приступая к проектированию ракеты, кроме технических характеристик ее систем, — это их масса и габариты.
— Я не могу уложиться в требуемый вес, — горячится Главный конструктор системы управления. Сам он — опытный инженер, большой специалист своего дела, но конструкторское бюро у него молодое, недавно организованное, поэтому и приходится тяжелее других — авторитет надо еще завоевывать. При определенных условиях к нему и относятся может быть жестче, зная, что со многими выдвигаемыми требованиями в силу указанных обстоятельств ему придется согласиться и проявить максимум изобретательности, чтобы сохранить позиции перед конкурентами.
В свою очередь у Главного конструктора системы управления собственные сложные отношения со своими смежниками, поставляющими, по его мнению, несовершенные комплектующие: и кабели чересчур тяжелые, и габариты приборов оставляют желать лучшего. Все это в конце концов находит выражение в массе проектируемой системы.
Поэтому-то и приходится ему нелегко на Совете. Пытаясь отбить атаки оппонентов, он горячится, доказывает. Лицо его, от природы красноватого цвета, становится еще более алым, пылает. Он весь ощетинился, как затравленный зверь. Да, нелегко рождается новое, даже если этому подчинены лучшие умы и силы.
В общем-то схожие претензии предъявляются и к Главному конструктору энергетической установки. Не может ли он увеличить удельную тягу двигателя? И опять все тот же вес конструкции, висящий, как дамоклов меч, над всеми участниками совещания. К тому же и габариты двигателя не очень-то компонуются в задуманную схему корпуса ракеты.
Со стороны, судя по репликам, подкрепляемым расчетами, кажется, все правы: и те, кто требует увеличения веса, и те, кто бьется за уменьшение его. Все понимают, что решение должно быть найдено с учетом всех трудностей, возникающих у разработчиков систем. И компромисс должен быть реализован не на чьем-то авторитете, а воплощен в самом совершенном варианте.
У Главного конструктора комплекса — свой табель о рангах во взаимоотношениях с коллегами-смежниками. В создании новой ракеты участвуют много самых различных организаций, во главе которых тоже стоят свои главные конструкторы. Удельный вес их ролей в общем комплексе — различный. Естественно, нельзя сравнивать вклад Главного конструктора какого-то датчика или, пусть даже весьма необычного, уплотнительного манжета, и Главного конструктора двигателя или системы управления ракетой. Поэтому объективно, всегда в зависимости от "веса" в проекте есть главные и неглавные его участники. В полете же нет главных и второстепенных систем и агрегатов. Если даже ракета и оторвется от стартового стола, то из-за какого-нибудь, казалось бы, незначительного датчика может не достигнуть цели.
Все это и определяло позицию Главного: для него не было главных и второстепенных лиц в Совете. В деловых контактах он ко всем подходил с одной и той же меркой. Сама же форма общения зависела от профессиональных качеств конкретного человека, ответственного за разработку и сложившихся с ним личных отношений.
В непосредственных отношениях среди Главных существовал свой негласный этикет. Одни друг к другу обращались просто и непосредственно на "Ты", даже с некоторым оттенком фамильярности, подчеркивая равный уровень независимо от былых заслуг и положения на конкретный период. В разговорах стремились держаться более раскрепощенно, на уровне доверительных отношений. К другим, наоборот, обращались уважительно или сугубо официально на "Вы".
Колоритной личностью в Совете являлся ответственный за энергетику ракеты главный конструктор маршевых двигателей Валентин Петрович Глушко. Один из родоначальников практического ракетостроения, признанный авторитет, а потому и хорошо знавший себе цену. Но не в меру гонористый, чопорный, со сложным характером. Его невозмутимость, негромкая назидательная манера речи резко выделялись на общем фоне. Понимая, что работа с ним делает честь любому Главному, он уверен, что ему пойдут навстречу, и, по возможности, максимально удовлетворят выдвигаемые претензии.
С В.П. Глушко Михаил Кузьмич — неизменно на "Ты" и только на равных, что, естественно, требовало определенного искусства общения. И при этом он всегда умел сохранять хорошие отношения. Особенно это чувствовалось на фоне взаимоотношений, существовавших в другом Совете Главных между С.П. Королевым и В.П. Глушко, превратившихся в открытую конфронтацию. Это тот случай, когда "коса нашла на камень", в борьбе за приоритеты "кто главнее". В.П. Глушко тяготился и активно сопротивлялся лидерству С.П. Королева, используя любой повод, особенно аварийные ситуации, чтобы освободиться от какой-либо зависимости от властного Главного конструктора ракеты.
Показательно, что подобных резких конфликтов между М.К. Янгелем и В.П. Глушко никогда не возникало. И вся дипломатия взаимоотношений проходила на уровне, когда каждый тонко чувствовал ту грань, которую переходить нельзя. И в этом тоже нашло свое отражение принципиальное отличие характеров двух Главных конструкторов ракетных комплексов.
М.К. Янгель был уважаемым лидером в Совете Главных и по положению и по признанию. В этом находила свое законченное выражение его роль как Главного идеолога ракетного комплекса, выбирающего себе смежников, так и администратора, обладавшего в совершенстве умением наводить мосты на всех уровнях деловых и чисто житейских взаимоотношений.
Характерно, что к Главному конструктору малых двигателей — Алексею Михайловичу Исаеву — известному и заслуженному специалисту, обаятельному, слывшему человеком мягким, справедливым и в то же время скромным относился с большим уважением и обращался только на "Вы".
Крепкими узами давней дружбы, основанной на глубоком взаимном личном уважении друг к другу, скреплены были деловые отношения с патриархом в области систем управления Николаем Алексеевичем Пилюгиным.
С Главным конструктором гироскопических систем Виктором Ивановичем Кузнецовым, простым и общительным, хорошие отношения сложились с самого начала и цементировались взаимной обязательностью, верностью данному слову. И потому М.К. Янгель полагался на него полностью.
К директору Всесоюзного Научно-исследовательского института электромеханики Андронику Гевондовичу Иосифьяну, жизнерадостному открытому человеку, в котором, по свидетельству ведущего конструктора В.Н. Паппо-Корыстина, уживались бесхитростность и почти детское лукавство, Михаил Кузьмич "относился" с оттенком снисходительности, и даже, по-своему ласково, как относятся к большому талантливому, шаловливому ребенку. На просьбу А.Г. Иосифьяна:
— Дай мне два миллиона и я тебе сделаю объект — пальчики оближешь! — М.К. Янгель с улыбкой спокойно реагирует:
— Андроник, ты срывал мне планы, пока делал несколько систем, а если тебе дать весь объект, — ты меня без штанов оставишь!
И, несмотря на такую, казалось бы, категоричность заявления, он много сделал для развития института, возглавляемого А.Г. Иосифьяном.
Один из ведущих и постоянных смежников — Владимир Григорьевич Сергеев, Главный конструктор системы управления, несомненно, большой специалист в своей области, по своему характеру был человеком очень упрямым и его трудно было переубедить. Начиная очередной Совет главных конструкторов и усаживаясь за стол совещаний, оставляя слева от себя стул свободным, М.К. Янгель обычно приглашал занять его В.Г. Сергееву:
— Ты, Владимир Григорьевич, садись слева от меня, чтобы мне сподручней было с правой тебя воспитывать, — и показывал выразительно поднятый кулак, как инструмент воспитания.
Арсенал приемов воздействия в подобных ситуациях был необычайно широк. Как и во всем, в этом случае никогда не было отработанных штампов. Так, на одном из совещаний, когда любые доводы не производили должного впечатления, Михаил Кузьмич, обращаясь к неуправляемому Главному, сказал:
— Владимир Григорьевич! Либо мы все дураки и стоим вверх ногами, а ты пытаешься поставить нас правильно, либо вверх ногами стоишь ты!
Конечно, в сложившейся ситуации председательствующий не преминул воспользоваться всеми преимуществами русского языка. Но именно так, очень остроумно и предельно тактично (ведь не причислил же к кагорте, которая не делает чести уважающему себя человеку), он поставил на место ставшего неуправляемым смежника. Однако были для М.К. Янгеля ситуации и посложнее, когда ему приходилось из стратегических соображений принимать предложения смежников, делая им тактические уступки.
Ракета-носитель "Циклон-2" создавалась на базе орбитального варианта ракеты Р-36. Однако всем было практически ясно, что сроки будут сорваны. Главные конструкторы В.Г. Сергеев и В.И. Кузнецов настаивали на создании на первом этапе промежуточного варианта носителя, взяв за основу баллистический вариант ракеты Р-36, и в этом случае обещали уложиться в заданные сроки. М.К. Янгель на Совете Главных конструкторов, во время обсуждения, с этим предложением не согласился, и в резкой форме, отчитав В.Г. Сергеева, сказал, что промежуточному варианту не бывать. Последний на эту реплику никак не прореагировал. Почувствовав, что обстановка накалилась, М.К. Янгель вынужден был объявить перерыв в заседании и удалился вместе с В.Г. Сергеевым и В.И. Кузнецовым. Когда собрались вновь после вынужденного антракта, Михаил Кузьмич заявил:
— Я вынужден уступить давлению со стороны Кузнецова и Сергеева. Давайте делать промежуточный вариант.
М.К. Янгель был признанным лидером Совета главных конструкторов не только по занимаемому положению персонально ответственного за создание комплекса, но и по инженерной эрудиции, умению быстро ориентироваться в сложных ситуациях, мгновенно схватывая суть вопроса. Как дирижер в оркестре, он был непревзойденным режиссером, умевшим очень корректно, без ненужной грубости вести заседание. Все его высказывания и реплики поэтому не носили оскорбительного характера для смежников, в отличие от собеседников, которые часто заходили дальше, чем следовало, в споре. И даже когда в сложившейся ситуации он невольно переходил грань дозволенного, то всегда умел с достоинством выйти из возникшей ситуации. Показательным в этом отношении является инцидент, возникший на Совете Главных при создании ракеты Р-36, на которой впервые в стране, а может быть и в мире, применили так называемую "горячую" систему наддува топливных баков. Для реализации новой идеи устанавливались специальные газогенераторы и баки наддувались продуктами сгорания топлива. Такое решение существенно упрощало систему наддува и приводило к общей экономии в весе конструкции, так как отпадала необходимость иметь на борту тяжелые баллоны с запасом сжатого воздуха или азота для тех же целей. Однако, как это иногда бывает, новые решения приносят и свои сюрпризы. Так случилось и в данном случае.
Для повышения энергетики ракеты и полного использования запасов топлива на мощных ракетах обычно устанавливается система одновременного опорожнения баков, в качестве чувствительных элементов которой применяют датчики уровня компонентов в баках. По этим датчикам система определяет как текущие расходы, так и оставшиеся запасы компонентов топлива. В результате расходами компонентов через двигатель управляют таким образом, чтобы к концу работы двигателя окислитель и горючее закончились одновременно, то есть топливо должно быть израсходовано полностью.
Поскольку на ракете Р-36 использовались компоненты топлива, представляющие собой диэлектрики в обычных условиях, то в системе СОБ были применены емкостные датчики уровня, представлявшие собой пластины, устанавливаемые на нескольких уровнях по высоте баков. Как только уровень компонента уменьшался настолько, что датчик оказывался в воздухе, емкость его менялась и появлялся соответствующий сигнал.
Но, как оказалось, а это стало ясно потом, только после проведенных исследований, при наддуве бака горючего продуктами сгорания, содержавшими гептил, последний "скисал", в нем появлялись ионы, и вместо диэлектрика гептил становился активным проводником. Естественно, что в таких условиях емкостные датчики работать не могли.
Положение осложнялось еще и тем, что при наземной отработке это явление не проявлялось, так как продукты сгорания, содержавшие ионы проводимости, концентрировались в тонком верхнем слое компонента, а в полете при интенсивных колебаниях жидкости шло перемешивание жидкости. Более того, проводящие слои компонента шли в глубину волнами, что приводило не только к преждевременному срабатыванию датчиков, но и к рассогласованию с другими датчиками, установленными в баке окислителя. В результате, когда начались летные испытания ракеты, совершенно неожиданно оказалось, что система опорожнения баков — неработоспособна. А это приводило к потере примерно 25 % максимальной дальности.
В сложившихся жестких временных сроках, осложнившихся "политической" обстановкой, нужно было срочно решить эту проблему, произвести доработки непосредственно в процессе летных испытаний.
А политическая ситуация заключалась в том, что параллельно с конструкторским бюро М.К. Янгеля испытывал конкурирующую ракету УР-200 В.Н. Челомей. Дело дошло до того, что, пользуясь поддержкой в высших эшелонах власти, В.Н. Челомей докладывал правительству, что у Янгеля ракета вообще сконструирована неправильно (!?). Заметим, что на ракете В.Н. Челомея горячего наддува не было и поэтому естественно система опорожнения баков работала нормально.
Ввиду сложности возникшей проблемы к ее решению были подключены институты Академии наук, отраслевые институты, целый ряд других организаций. И вот на одном из очередных Советов главных конструкторов, посвященном проблеме одновременного опорожнения баков, М.К. Янгель потребовал от Главного конструктора разрабатываемой системы А.С. Абрамова (интересно, что он же был Главным конструктором аналогичной системы и на ракете В.Н. Челомея), чтобы при подготовке к очередному пуску ракеты тот подписал заключение, гарантирующее работоспособность системы. Без такого заключения Госкомиссия по летно-конструкторским испытаниям и, прежде всего, ее члены от Министерства обороны, не дала бы разрешения на старт.
Поскольку система опорожнения баков еще находилась в стадии отработки, то А.С. Абрамов, естественно, не мог с "чистой душой" гарантировать, что произведенные доработки достаточны. В результате в Заключении он собственноручно написал "обтекаемые" формулировки. И на очередной нажим М.К. Янгеля (Михаил Кузьмич и сам отлично все понимал, но ему необходимо было сделать очередной пуск, иначе мог стать вопрос вообще о закрытии темы, да к тому же и пуск дал бы дополнительную информацию) Абрамов ответил:
— Михаил Кузьмич, но я же не жулик!
На эту неожиданную реплику всегда владевший собой М.К. Янгель буквально взорвался:
— Да, жулик, проходимец!
И, обращаясь к ведущему конструктору ракеты Р-36, приказал:
— Галась, пиши докладную в ЦК от имени Совета главных!
Пленарное заседание Совета прервалось. Когда рабочая группа по злополучной системе собралась в отдельной комнате, А.С. Абрамов сказал:
— Михаил Кузьмич нервничает, я его понимаю, но, несмотря ни на что, давайте работать!
Во второй половине дня было продолжено прерванное пленарное заседание Совета главных. Неожиданно первыми словами М.К. Янгеля были извинения в адрес А.С. Абрамова, а также всех присутствовавших за происшедший инцидент и предложение "работать дальше".
— Удивительно, — вспоминал впоследствии доктор технических наук В.С. Фоменко, поведавший описанный эпизод, — много раз я после этого инцидента бывал в организации А.С. Абрамова, и неизменно наблюдал и чувствовал, что уважение и отношение к М.К. Янгелю и к нашему конструкторскому бюро даже выросло:
— Что Вы, он же извинился!!! — неизменно говорили мне. — А понять его срыв, конечно, можно. Слишком напряженной была ситуация.
Этим беспрецедентным, по их мнению, поступком Михаил Кузьмич проявил высокую порядочность, человечность и настоящее мужество. И отмечали, что если бы такое случилось, например, с С.П. Королевым или В.Н. Челомеем, они бы никогда в жизни не извинились…
Владея в совершенстве умением убеждать и завоевывать единомышленников, Михаил Кузьмич, если требовали обстоятельства, решительно и жестко ставил вопрос.
Однажды, при отработке ракеты Р-36, Главный конструктор системы управления В.Г. Сергеев проявил свойственное ему упрямство и никак не хотел брать на себя ответственность — гарантировать работоспособность системы в течение пяти лет. Во время состоявшегося обсуждения этого вопроса вел себя вызывающе, став совсем "неуправляемым". Михаил Кузьмич внимательно выслушал все доводы своего смежника, а потом спокойно, внешне казалось без напряжения, не оставив В.Г. Сергееву шансов для отступления, сформулировал свое отношение к происходящему:
Владимир Григорьевич! Если у тебя нет ответственности Главного конструктора, мы призовем тебя к партийной. Не поможет — смогут другие. Не хочешь — положишь партбилет на стол. И после небольшой паузы:
— Если разработчик системы управления не может держать генеральную линию, то такой Главный нам не нужен!
По мнению присутствовавшего Ф.П. Санина, В.Г. Сергеев при этом выглядел, как мальчишка.
Аналогичная ситуация сложилась и при создании первой разделяющейся головной части. Вернувшись из очередной командировки, М.К. Янгель, по традиции собрал проектантов. Однако на сей раз, кроме обычной традиционной информации о том, что нового в "ракетном мире", Главный вдруг неожиданно для всех заявил, что в верхах обеспокоены разворачивающимися работами по созданию разделяющихся головных частей в Соединенных Штатах Америки и ему, Янгелю, поручено дать предложения о создании в кратчайшие сроки собственной ракеты с РГЧ. В заключение подчеркнул, что в сложившейся ситуации разделяющаяся головная часть должна разрабатываться, естественно, на базе наиболее мощной на тот период ракеты Р-36, находившейся на вооружении.
Количество блоков РГЧ, являвшейся по сути кассетной головной частью, определили сразу. Исходя из энергетики ракеты и ее диаметра удалось разместить три существовавшие отработанные боевые части, расположив их так, что оси боевых частей совпадали с осью ракеты. Оставалась задача разведения блоков в стороны. Ни о каком прицеливании на этом этапе не могло быть и речи.
Закомплексованные традиционным мышлением проектанты видели идею разбрасывания блоков с помощью механической системы, для чего блоки предварительно должны были разворачиваться на девяносто градусов, а затем с помощью пороховых двигателей расталкиваться в стороны. Эта схема успела даже получить сказочное название "дюймовочка". Однако ее реализация поднимала сложные технические проблемы: требовалось создание специальных механизмов, пороховых ракетных двигателей и, соответственно, длительного процесса их отработки. И тут, как часто бывает, нужное решение (а оно всегда самое простое и неожиданное) созрело в голове человека, свободного от пресса стандартных решений подобных задач. И был он поэтому не проектантом, а специалистом в области динамической прочности ракет.
Инженер В.А. Серенко предложил идею, в основе которой лежало свободное скатывание каждой боевой части по своим направлениям под действием собственного веса. Мысль была предельно ясна и проста в реализации.
Одновременно в работу включились и специалисты, курировавшие систему управления. По их проработкам получалось, что пока делают "железо", за два-три месяца можно провести необходимые доработки системы управления и на базе существующих приборов изготовить все необходимое оборудование. Но это уже дело смежников-управленцев.
Обо всем, как и положено, доложили Главному. Внимательно выслушав и уточнив некоторые детали, он прореагировал сразу: снял трубку аппарата спецсвязи и набрал номер Главного конструктора системы управления В.Г. Сергеева. Состоявшийся разговор был предельно коротким и выдержан в чисто янгелевской, вежливой, уважительной манере:
— Владимир Григорьевич! Как у тебя со временем? Не можешь ли выкроить денек? Вопрос очень срочный и к тому же непростой. Но это не телефонный разговор. Нужно встретиться и обсудить возникшую проблему.
В ответ последовало:
— Михаил Кузьмич, завтра мы будем у Вас.
Наутро Главный конструктор системы управления (двести километров по современным меркам не расстояние) со своей свитой был уже в конструкторском бюро "Южное". В состоявшейся беседе Михаил Кузьмич подробно рассказал о новом предложении, в котором предстояло участвовать коллективу В.Г. Сергеева.
Внимательно выслушав, Главный конструктор системы управления ракеты Р-36 отреагировал утвердительно:
— Да, да, Михаил Кузьмич, я полностью согласен с предложением участвовать в работе.
— Ну хорошо, а сколько тебе нужно на это времени? — продолжил обсуждение М.К. Янгель.
В.Г. Сергеев задумался, поморгал глазами, прикидывая в уме удобные для себя сроки, и, наконец, произнес:
— Михаил Кузьмич, нужно, по меньшей мере, восемь месяцев.
Наступила пауза. В.Г. Сергеев сидит, а М.К. Янгель медленно, как бы что-то обдумывая, ходит около него, вооружившись неизменной сигаретой любимой марки "Новость". Затем, взглянув на начальника отдела И.М. Игдалова, курировавшего систему управления и готовившего происходившую встречу, кивком головы указал на дверь, предлагая выйти.
Когда они уединились в комнату отдыха, соседствовавшую с кабинетом, М.К. Янгель обратился к И.М. Игдалову:
— Послушай, а ты уверен, что за два-три месяца можно все то сделать?
— Михаил Кузьмич, вот перечень того, что нужно взять за базу, что сделать заново, что переделать.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно.
— Ну, тогда иди.
Совещание между тем шло своим чередом.
Через несколько минут появился и сам М.К. Янгель, и без обиняков обратился к В.Г. Сергееву:
— Послушай, Владимир Григорьевич, проект нужно сделать за два-три месяца. Наши специалисты считают эти сроки вполне реальными, тем более они находятся в соответствии с пожеланиями вышестоящих инстанций.
— Что ты, Михаил Кузьмич, — возразил В.Г. Сергеев, — это такая огромная работа, мы просто не сможем уложиться в указанное время.
Внимательно, казалось, крайне спокойно, выслушав возражения и не перебивая собеседника, М.К. Янгель вдруг неожиданно резко среагировал:
— Послушай, Сергеев! — перейдя на официальный тон, начал он, явно раздраженно. — Ты будешь со мной работать и решать поставленную государственную задачу, или я тебя пошлю…
Столь доходчивое разъяснение ситуации подействовало отрезвляюще на Главного конструктора системы управления, который на сей раз ответил четко и конкретно:
— Михаил Кузьмич, я сделаю, обязательно сделаю.
В результате такого короткого содержательного диалога Главные нашли общий язык, визит завершился успешно, стороны разошлись как хорошие, старые друзья.
Однако М.К. Янгель мог быть очень "крутым" в решениях и шел на крайние меры, когда требовали интересы дела. Так в процессе проектирования наземного старта ракеты Р-36 в московском Конструкторском бюро транспортного машиностроения одним из подразделений конструкторского бюро, курировавшим наземное оборудование, было высказано много замечаний, связанных с несовершенством принятых решений. Недостатки конструкции не заставили себя ждать. Особенно обидно было испытателям, когда они являлись следствием простой невнимательности или досадных ошибок. Дошло до того, что, в процессе установки ракеты в вертикальное положение, выяснилось: крюк подъемного крана не входит в ответную серьгу траверсы. Но самая главная, ошибка сыграла роковую роль при первом пуске: из-за чисто конструктивных просчетов, связанных с геометрией стартового стола, ракета разрушилась на старте. Оказалось, что отраженная струя газового потока, исходившего из маршевого двигателя, "возвратилась" обратно и "нашла применение" своей нерастраченной энергии. Сразу после аварии М.К. Янгель настоял на снятии Главного конструктора наземного оборудования ракеты Р-36 В.П. Петрова.
В арсенале способов достижения поставленной цели при формировании требований к системам смежников был и такой фирменный прием: если разработчик не "проникался" до конца поставленной перед ним идеей и упорно сопротивлялся, а подобных ситуаций возникало достаточно много, то М.К. Янгель не исключал и объявление конкурса на разработку проекта. Именно в такое положение был поставлен В.Г. Сергеев при проектировании одной из ракет в начале работы Главным конструктором.
Проявляя определенную осторожность, В.Г. Сергеев ориентировался на крупногабаритную аппаратуру, явно не удовлетворявшую ни по весовым, ни по габаритным характеристикам. Чтобы не потерять принятого темпа разработки и не тратить время на доводы и уговоры, Главный приглашает проявить внимание к создаваемой системе Н.А. Пилюгина, более опытного, признанного лидера в области систем управления (кстати, и учителя В.Г. Сергеева), согласившегося значительно уменьшить характеристики системы, которые не устраивали Главного конструктора ракеты.
Невольно создалась ситуация, когда возникший "торг" повис в воздухе. Перспектива остаться без интересной работы подействовала отрезвляюще.
Мобилизовав весь мозговой потенциал своего конструкторского бюро, В.Г. Сергеев представил на "аукцион" те параметры системы управления, которые при существенном снижении веса системы устраивали Главного конструктора ракеты. Итог этого неожиданного приема, использованного М.К. Янгелем, имел самые положительные последствия в будущем для разработчиков системы управления — награды и премии самых высоких уровней.
Впрочем, был случай, когда события могли принять неуправляемый характер с самыми крутыми последствиями.
В острой конкуренции по ракете Р-36 с В.Н. Челомеем любой сбой мог стоить очень дорого. Фактически на карту была поставлена судьба конструкторского бюро. И в этот период при сборке ракет для проведения летных испытаний создалась тревожная ситуация: более 15 приборов, входивших в поставленную аппаратуру системы управления, создававшуюся в ОКБ-692, были забракованы по качеству на контрольно-испытательной станции в Днепропетровске.
Положение настолько было критическим, что М.К. Янгель и директор завода А.М. Макаров вынуждены были позвонить Министру радиопромышленности СССР В.Д. Калмыкову с просьбой принять срочные меры вплоть до смены руководства ОКБ-692. Нависшие над В.Г. Сергеевым тучи в любой момент могли разразиться грозой.
Учитывая важность поставленного вопроса, совещание в Харькове было очень представительным. Лично присутствовал Министр В.Д. Калмыков, а также ответственные работники аппарата центральных партийных органов Украины, СССР и харьковского Обкома партии. М.К. Янгель прибыл на совещание со специалистами по системам управления И.М. Игдаловым и В.Ф. Рыковым, А.М. Макаров — с заместителем по снабжению завода Н.С. Костюченко.
В.Д. Калмыков, во всех обстоятельствах видевший себя прежде всего инженером, начал совещание с того, что самостоятельно разобрался с техническими вопросами, досконально ознакомившись с комплексной схемой работы системы управления. В ходе состоявшегося дальнейшего обсуждения мнение присутствующих явно склонялось к тому, что Главного конструктора системы управления следует освободить от работы. В это время объявили перерыв в заседании на обед. Все расселись в поджидавшие у входа в здание автомобили, которые цугом двинулись в направлении ресторана. А там уже были накрыты в банкетном зале два стола. Непосредственно группой предупредительных вышколенных официантов руководил лично секретарь Райкома партии, в ведении которого находилось конструкторское бюро. Прибывшим предлагается большой выбор не только явств, но и "горячительного" — коньяки, водка. Троица днепропетровских "экспертов" в растерянности. Оказавшись явно неподготовленными к такому обороту дела, прикинули свои возможности. На троих в карманах оказалось 18 рублей. Не густо. О каком уже коньяке тут может идти речь. Поэтому скромно ограничились традиционными ста граммами на душу. Между тем "эликсир бодрости" сыграл свою роль. Обед прошел в непринужденной дружеской обстановке. Инициативу в заключительной части обеда неожиданно взял на себя А.М. Макаров. Как бывалый организатор мероприятий подобного рода, согласно неофициально сложившегося на таком уровне хлебосольства принимающей стороны, он встал и на юмористической ноте заявил:
— Ну ладно, хозяин заплатит, — и направился к выходу.
Такое неожиданное предложение вызвало общий легкий смех, и с этими "ха, ха, ха" все стали подниматься и последовали вслед за директором днепропетровского завода.
— Все уходят, а мы сидим, — вспоминал впоследствии И.М. Игдалов. — К нам подходит организатор мероприятия — секретарь харьковского Обкома партии и интересуется — не хотим ли мы что-то еще "добавить". Услышав, что желаем лишь расплатиться, заверил, что этого ни в коем случае не требуется.
Когда же вышли на улицу — видим нас ожидает Михаил Кузьмич. Узнав причину задержки, он взволнованно только и произнес:
— Что наделал Александр Максимович!
А В.Г. Сергеева все же оставили, и состояние дел он быстро исправил, кондиционные приборы вскоре поступили на днепропетровский завод в сборочный цех. Финал этой истории напоминал русскую сказку со счастливым концом. За создание ракетного комплекса В.Г. Сергеев впоследствии получил вторую Золотую Звезду Героя Социалистического Труда.
Несомненно, частое упоминание Главного конструктора систем управления В.Г. Сергеева свидетельствует прежде всего о том большом значении, которое играет система управления в конструкции ракеты. В то же время может создаться впечатление, что в отношениях между М.К. Янгелем и В.Г. Сергеевым всегда были большие разногласия. Вот что пишет сам Главный конструктор систем управления по прошествии четверти века:
"В кооперации организаций, созданной КБ "Южное", между руководителями не было недоброжелательности, амбиций, не было желающих подчеркнуть свое превосходство и умалить авторитет других. Мы с Михаилом Кузьмичом не подводили друг друга. Предварительные договоренности всегда учитывались при принятии окончательных решений. Не было случая, чтобы они в одностороннем порядке кем-то из нас или сотрудниками наших организаций были изменены. Уверенность в этом очень необходима для совместной работы".
Бескомпромиссность Главного по отношению к тем, кто не только не разделял его мысли, но и становился "активным тормозом" на пути выполнения принятых решений, была общеизвестна, как и неотвратимость суровых выводов и расплата за противодействие. Жесткость в проведении в жизнь выбранной линии являлась гарантией ее реализации.
С того момента, как Янгелем овладевала новая идея, он становился неудержимым в ее реализации всегда и при всех обстоятельствах. Лучшим свидетельством правильности такой политики является то, что ни одно из выбранных направлений по вине Главного не было не доведено до конца. Показательно, что даже "пострадавшие" впоследствии неоднократно сами признавали справедливость принимаемых суровых решений, как это было в истории с Е.Г. Рудяком.
Непримиримость Главного к любым проявлениям осознанного консерватизма, нерадивости, диктуемыми нежеланием подчинить свои интересы решению общей задачи, была строго избирательна. Она не относилась никогда к коллективу вообще, и не обязательно была адресована первому лицу организации. Карающий меч опускался только на того, кто пытался увести работу над проектом с выбранного магистрального направления. Именно эта черта технической политики Янгеля отчетливо проявилась во время одного из заседаний, которое надолго запомнили все его участники, получив предметный урок.
А события развивались так. В 1963 году, накануне майских праздников, М.К. Янгель собрал Совет главных конструкторов, на котором рассматривались вопросы разработки многофункционального метеорологического спутника "Метеор", который невольно стал причиной международных трений. По дипломатическим каналам проходили трудные переговоры между СССР и США. Американцы выражали неудовольствие состоянием обмена спутниковой метеорологической информацией и выдвигали в связи с этим серьезные претензии.
В создании нужного государству уникального объекта, будущего долгожителя космоса, принимали участие научно-исследовательские институты и конструкторские бюро многих министерств и ведомств. В этой сложной ситуации нужен был человек, который бы осуществлял не только контроль, но и взял ответственность за состояние разработки и изготовление объекта. Таким лидером стал М.К. Янгель.
"Совет проходил в крайне нервной обстановке, вызванной жесткими сроками, отведенными на создание и реализацию проекта. Мнения присутствующих разделились. Часть главных конструкторов-разработчиков систем активно поддерживала М.К. Янгеля. Создатели телевизионной, инфракрасной аппаратуры и телеметрических систем заняли неопределенную позицию, не предпринимая никаких попыток высказать свое мнение. А самым ярым противником принятия сроков, обеспечивавших решение задачи, как ни странно, вдруг стал заместитель директора Научно-исследовательского института электромеханики М.Т. Геворкян. Сложность ситуации заключалась в том, что именно на директора ВНИИ электромеханики А.Г. Иосифьяна, кроме создания жизненно важных для объекта систем ориентации, электродвигателей, преобразователей, магнитной разрядки, была возложена и роль Главного конструктора разработки всего объекта.
Явно подогревая и без того накалившуюся обстановку, М.Т. Геворкян с характерным кавказским акцентом настойчиво твердил:
— Это нэреально, нэ успеем, нэвозможно.
Пытаясь найти поддержку у своего начальника, он обратился к А.Г. Иосифьяну:
— Андроник, скажи хоть ты.
Поняв, куда такие призывы могут завести при той выжидательной позиции, которую заняли некоторые смежники, М.К. Янгель, обращаясь к А.Г. Иосифьяну, резко произнес:
— Андроник, считай, что твоего заместителя я уволил.
И, обернувшись к М.Т. Геворкяну, решительно отчеканил:
— А Вас я попрошу покинуть кабинет.
Провожаемый взглядами всех присутствующих на Совете, М.Т. Геворкян, как побитый, медленно вышел из кабинета.
Приведенные в чувство смежники, после возникшей немой сцены очень быстро пришли к единому мнению, подписав решение, которого добивался Михаил Кузьмич. Прощаясь с участниками совещания, поблагодарив их за внимание и понимание, особую признательность он выразил тем, кто не дрогнул в решающий момент и поддержал его".
С этого дня, пока будет продолжаться сотрудничество конструкторского бюро "Южное" и Научно-исследовательского института электромеханики, М.К. Янгель никогда больше не примет М.Т. Геворкяна. Свое решение он сформулирует сразу после окончания Совета ведущему конструктору ОКБ "Южное" по спутнику "Метеор" В.Н. Паппо-Корыстину, автору приводимых воспоминаний:
— С Геворкяном будешь работать сам. Мне с ним встречи не устраивай.
Финал же этой истории таков. Создание спутника "Метеор" было успешно завершено в заданные правительством сроки. И вот уже три десятилетия регулярно проводят его запуски, объект по-прежнему выполняет свои задачи. К сказанному следует только добавить, что эта работа позднее была отмечена Ленинской премией и другими наградами.
Непростая ситуация сложилась в 1966 году при экспериментальной отработке головной части ракеты Р-36: в процессе статических испытаний головной части, совместно с корпусом помещаемого в нее самого мощного на тот момент ядерного заряда выявилась недостаточная прочность последнего. Связана она оказалась с тем, что при проектировании силового корпуса бомбы было допущено два непростительных для инженера чисто конструкторских просчета. Во-первых, не был предусмотрен необходимый радиус скругления, обеспечивающий плавный переход от одной толщины к другой — от фланца корпуса заряда, с помощью которого заряд крепился к стыковочному шпангоуту корпуса головной части. В результате появился очаг всегда вредной концентрации напряжений. Во-вторых, в качестве материала для изготовления корпуса использовался хрупкий литейный сплав, плохо сопротивлявшийся деформациям изгиба, возникавшим в процессе нагружения его полетными нагрузками.
В конструкторском бюро "Южное" и Всесоюзном научно-исследовательском институте экспериментальной физики, создававших корпус головной части и корпус ядерного заряда, оба узла были подвергнуты независимым статическим испытаниям на прочность. Результаты оказались положительными. Но в обоих случаях они проводились без учета жесткости ответного узла смежника. Однако, при заключительных совместных испытаниях корпуса головной части с корпусом ядерного заряда, произошло преждевременное разрушение фланца последнего, явившегося следствием указанных конструктивных недостатков. Возникла сложнейшая конфликтная ситуация на государственном уровне. Связана она была с той поспешностью, с которой, еще не прошедшая полный цикл испытаний, ракета, а потому и не принятая официально на вооружение, была поставлена на боевое дежурство. Такое вынужденное решение диктовалось сложной международной обстановкой.
Поскольку к этой неприятной истории были причастны две организации, представлявшие разные министерства, то вопрос шел не только о материальных затратах, связанных с необходимостью демонтажа головных частей на ракетах, и замены в них заряда на новый с доработанным корпусом, но и о престиже министерств. Поэтому разработчик заряда выискивал всякие поводы, чтобы как-то сгладить свою вину.