ЭФФЕКТНОЕ НОВОЕ ЗДАНИЕ

ЭФФЕКТНОЕ НОВОЕ ЗДАНИЕ

После того как «Чейз» приобрел земельный участок, мы обратили свое внимание на то, какой образ мы хотели создать и какого рода здание будет достаточно впечатляющим, чтобы сделать заявление, необходимое для того, чтобы побудить других остаться в нижнем Манхэттене.

За советом я обратился к Уоллесу К. Харрисону. Он был архитектором, который впервые приобрел известность в связи с работой по созданию Рокфеллеровского центра, а позже стал главным архитектором здания Объединенных Наций и Линкольн-центра. Уолли на протяжении многих лет был моим другом, и в ретроспективе я чувствую себя несколько неудобно, поскольку Уолли вполне мог предполагать, что именно он является лучшим архитектором для этой работы. Во всяком случае, он любезно принял мое объяснение, что, поскольку мы были такими близкими друзьями, я хотел бы найти кого-то еще, чтобы избежать ощущения фаворитизма. Уолли без колебаний рекомендовал фирму «Скидмор, Оуингс и Меррилл».

Фирма «Скидмор» стала знаменитой в конце 1940-х годов в связи со своими новаторскими проектами международного стиля. Наиболее важным из таких проектов в Нью-Йорке был Левер-хаус на углу Парк авеню и 53-й стрит; здание было выполнено в чисто функциональном стиле, пионерами которого двумя десятилетиями раньше в Европе были Миес ван дер Рое и Ле Корбюзье - при этом использовались преимущества новых строительных материалов, таких как алюминий и листовое стекло, и новых технологий, таких как кондиционирование воздуха.

Мое внимание привлекло и еще одно недавно спроектированное фирмой «Скидмор» здание - небольшое отделение банка для «Мануфэкчурерз траст» на углу Пятой авеню и 43-й стрит. Законченная в 1954 году, эта архитектурная жемчужина создала сенсацию, являясь отходом от традиционных банковских зданий как в отношении формы, так и ощущений; это была простая стеклянная коробка с алюминиевым скелетом. Дверь в гигантский сейф, что обычно является священным и тайным сердцем банка, скрываемым в чреве здания, была видна с улицы. Однако внимание всех захватывала легкость здания, его кажущаяся эфирность.

Я обратился к своему другу Натаниелу (Нату) Оуингсу, одному из основателей фирмы, которого встречал, будучи еще студентом, в Чикагском университете. Я сказал ему, что мы хотим создать «здание, которое является заявлением», отражающим тот факт, что «Чейз» представляет собой прогрессивное учреждение, желающее проложить новые пути в архитектуре, будет символизировать кардинальные изменения в стиле управления и культуре. Нат и я провели долгие часы вместе с Биллом Зекендорфом, обсуждая две очень разные имевшиеся у нас альтернативы. Первая заключалась в том, чтобы создать два отдельных обычных здания в двух принадлежавших нам кварталах. Вторая - та, которую с самого начала увидел Билл Зекендорф, заключалась в том, чтобы соединить два участка земли, закрыв отрезок Сидар-стрит между ними, и воздвигнуть одно здание, но не еще одно массивное, офисное здание, а устремленный вверх небоскреб, стоящий на большой открытой площади. Для нижнего Манхэттена это было бы привнесением революционной новой концепции городского планирования.

В то время финансовый район представлял собой плотную массу зданий, зажатых вдоль узких улиц рядом с церковью Троицы: Уолл-стрит, Сидар-стрит, Пайн-стрит, Нассау-стрит и Уильям-стрит. Здесь более чем в течение века находилась наиболее ценная недвижимость в мире, и когда возводились новые строения, владельцы использовали каждый квадратный дюйм, разрешенный строительными нормами. Возможно, что ущелья Уолл-стрит были живописными, однако они создавали ощущение тесноты и темноты, а на уровне улицы возникало чувство клаустрофобии. Кроме того, возникал эффект аэродинамической трубы, и видеть, как в ветреный день масса прилично выглядящих юристов, банкиров и биржевых брокеров догоняет улетающие фетровые шляпы и котелки, было обычным делом.

Законы в отношении зон городского строительства требовали теперь, чтобы новое здание помещалось в пределах того, что называли «конвертом», определявшимся размером здания и его местонахождением в квартале. Это означало, что офисное здание нужно было отодвигать от края улицы, если оно росло в высоту, с тем, чтобы на улицы попадало больше света и воздуха. Чем более высоким было здание, тем меньше полезной площади в нем могло быть. Результатом этого были неэффективные и архитектурно непривлекательные строения. Чтобы обеспечить больше открытого пространства, небоскребы любой высоты получали разрешение на строительство, если они занимали не более 25% площади участка. На Уолл-стрит не было храбрецов, готовых на строительство зданий такого типа. Они считали, что это было бы растратой ценной земельной площади и уменьшением количества земли, на которой можно было возводить строения.

Билл, Нат и я не были убеждены этими аргументами. Нат назначил для данного проекта Гордона Баншафта, архитектора, отвечавшего за строительство Левер-хаус и отделения «Мануфэкчурерз». Изучив ряд возможностей, Гордон предложил 60-этажную прямоугольную башню без каких-либо дополнительных структур, стоящую на большой площади. Для максимальной гибкости и эффективности несущие колонны здания должны были помещаться вне его оболочки, а также внутри вокруг лифтовых шахт. По сравнению с традиционными зданиями это давало каждому этажу более единообразную и незагроможденную рабочую площадь. Гордон также намеревался использовать модульные конструкции, которые позволяли монтаж электрических кабелей, водопровода и канализации, обогрева и труб для кондиционирования воздуха регулярным образом в потолках и полах. Этот новаторский прием, который позже стал стандартом в строительной индустрии, позволял достичь гибкости в планировании офисов и проводить реконструкцию быстро и недорого.

Другой гениальный аспект проекта Гордона искусно отвечал на потенциальную критику, что слишком много ценной площади теряется из-за того, что здание будет стоять лишь на небольшой части земельного участка. Фундамент для здания должен был уходить вниз на 85 футов, вплоть до скальных пород, что давало возможность создать дополнительные пять этажей, площадь каждого из которых будет в три раза превышать метраж надземных этажей - они будут помещаться под площадью. Главный банковский этаж будет находиться на уровне ниже поверхности земли и иметь естественное освещение через находящийся на открытом воздухе заглубленный бассейн. На расположенных ниже этажах будут находиться гараж, конференц-зал, кафетерий, гигантский банковский сейф и складские помещения.

Проект Гордона был первым проектом главного офиса американского банка в современном стиле и первым зданием в нижнем Манхэттене, окруженным большой открытой площадью. Это здание будет претендовать на то, чтобы сделать определенное и, как мне казалось, важное заявление.

Джек МакКлой стал горячим сторонником проекта с одним зданием. Фред Эккер, которому шел восьмой десяток, также принял необычный проект фирмы Скидмора. При наличии двух этих мощных сторонников мы не столкнулись с серьезными трудностями, для получения утверждения совета директоров на проект Баншафта, выполненный в интернациональном стиле, несмотря на ряд возражений со стороны старой гвардии.

Теперь нам нужно было согласие города на закрытие части Сидар-стрит, чтобы мы могли осуществить строительство на участке из двух кварталов. Ключом для утверждения плана должна была быть поддержка Роберта Мозеса, которого знал еще с дней, проведенных у Ла Гуардиа, и позднее в связи с проектом Морнингсайд-Хайтс. Я отправился на встречу с Мозесом, который среди многих прочих официальных должностей занимал должность председателя Городской комиссии по планированию. К моему огромному облегчению Боб согласился легко. Он считал, что для спасения Уолл-стрит необходим решительный жест, ему понравилась концепция, в соответствии с которой среди унылых улиц делового района появится больше открытого пространства и в них попадет больше света. После его одобрения все другие необходимые утверждения прошли легко. В обмен на то, что город дал нам землю, находившуюся под Сидар-стрит, мы согласились расширить все тротуары вокруг новой площади Чейз Манхэттен-плаза.

Вскоре после начала строительства мы обратили свое внимание на внутреннюю отделку. Гордон отметил, что новое здание будет выглядеть холодным и непривлекательным без специальных мер по отделке. Он указал, что здания в стиле неоклассицизма украшают колоннами, фронтонами и скульптурами с орнаментами, однако ни один из таких декоративных элементов не годится для нашего здания. Он считал, что для того, чтобы подчеркнуть значимость находящихся внутри здания общих помещений, «Чейз-бэнк» должен рассмотреть вопрос о покупке произведений современного искусства.

Эта идея понравилась мне, и я обсудил ее с Альфредом Барром, главным куратором Музея современного искусства, который полностью согласился с ней. Джек МакКлой также положительно отнесся к этому предложению, и мы создали небольшой комитет, включавший ведущих специалистов по искусству, Гордона, Джека и меня, с целью отбора для здания качественных произведений современного искусства. Для этого мы запланировали сумму в 500 тыс. долл., что в те дни было достаточным для приобретения хорошей коллекции произведений современной живописи. Так относительно скромно начала свое существование первая в мире серьезная корпоративная коллекция произведений искусства, стоимость которой сейчас составляет почти 100 млн. долл.

Строительство началось в конце 1956 года, однако мы немедленно столкнулись с неожиданной проблемой - водой. Осуществляя рытье котлованов под фундамент, инженеры обнаружили подводную реку на глубине порядка 50 футов ниже поверхности земли. Чтобы справиться с этой проблемой, а также с приливными потоками Ист-ривер, которые влияли на уровень грунтовых вод под зданием, нам оказалось необходимым создать коффердам размером в весь земельный участок - это представляло собой дорогостоящую модификацию, поскольку его необходимо было установить прежде, чем мы смогли начать рытье котлованов. Сам фундамент уходил вниз почти на 100 футов, и при его рытье было вынуто более 225 тыс. кубических ярдов земли и скалистой породы. В результате возникла задержка, и затраты на строительство резко возросли. Работа еще больше замедлилась по причине нескольких городских забастовок, что также привело к росту затрат. Предварительная оценка затрат на здание составляла 55 млн. долл.; в конечном счете полные затраты, включавшие земельный участок и оснащение, составили 145 млн. долл. Однако через 25 лет рыночная стоимость здания почти втрое превышала эту сумму.

Я довольно сильно волновался в отношении критики нашей новой штаб-квартиры. Однако на самом деле волноваться не пришлось. Рецензии в отношении «Фёрст Чейз» в публикациях, начиная от журнала «Форбс», который оценил «свежий и исполненный надежды настрой, который здание привнесло в старый финансовый район», до журнала «Аркитекчурал форум», который называл это здание «наиболее значительным и, вполне возможно, одним из наиболее здравых вложений, сделанных на Уолл-стрит».

В настоящее время широко признается, что решение «Чейза» остаться на нижнем Манхэттене сыграло ключевую роль в плане остановки угрозы исхода других банков и финансовых учреждений и оказалось ключевым первым шагом в возрождении Уолл-стрит.

Для меня и для «Чейза» конец 1950-х годов был началом периода, исполненного событиями. Мы начали преобразование устаревшей структуры управления и застывшей в прошлом корпоративной культуры в нечто более рациональное и способное к тому, чтобы справляться с реальностями современного мира. Мы сделали выбор в пользу нижнего Манхэттена и при этом оказали влияние на других с тем, чтобы они также оставались там. И мы построили эффектное здание для нашей штаб-квартиры - здание, которое символизирует «новый» «Чейз Манхэттен бэнк».

Несмотря на прогресс банка в это время, не все в «Чейзе» поддерживали или оценивали те изменения, инициатором которых выступил я. Один из директоров, в частности, был в оппозиции по отношению к тому видению, которое я предложил для банка, и по отношению к тому направлению, в котором, по моему мнению, банк должен был развиваться. Мой конфликт с этим человеком превратился в серьезную борьбу за власть внутри банка в последующие годы.