В ВИХРЯХ БИЗНЕСА

В ВИХРЯХ БИЗНЕСА

В октябре 1972 года, когда Билл Бучер вступил в должность главного операционного директора «Чейза», я впервые после того, как стал тремя годами раньше главным исполнительным директором, почувствовал уверенность, что мои усилия по преобразованию банка в более сильную, инновационную и способную к конкуренции структуру будут проводиться в жизнь целенаправленно и активно. Теперь «Чейз» располагал руководством, необходимым для того, чтобы идти к успехам в мировом масштабе.

Но ни Билл, ни я не ожидали тех больших ухабов на предстоящем пути, которые нам предстояло повстречать. По мере того, как десятилетие шло к концу, и еще задолго до того, как наши реформы и стратегии могли быть полностью реализованы, «Чейз» и лично я подверглись целой серии грубых - а иногда и буквально дикарских - публичных нападок. Все открыто ставилось под вопрос - наша компетентность в плане управления, инвестиционная политика и стратегическое направление деятельности. В такие трудные дни я никогда не терял уверенности в отношении своего видения «Чейза» как величайшего международного финансового учреждения и не сомневался в качествах того корпуса талантливых сотрудников, который мы создавали. Я был привержен задаче проведения банка через трудные времена, с которыми ему - а также лично мне - неизбежно предстояло столкнуться.

ПРОБЛЕМЫ БАНКА И ЕГО РУКОВОДИТЕЛЯ

Одним из качеств, которое хорошо послужило семье Рокфеллеров в течение многих поколений, была толстокожесть. Хотя, с одной стороны, мы не забываем, что судьба благословила нас огромным богатством и широчайшими возможностями, мы также понимаем, что привилегии, выпавшие на нашу долю, часто заставляют других смотреть на нас с подозрением или неприязнью. Поступки Рокфеллера, особенно Рокфеллера, занимающего видное положение, - типа кинозвезды или известного спортсмена - анализируются буквально под микроскопом, и если мы терпим неудачу, критики, конечно же, замечают это.

Так, еще с 1880-х годов, когда журналисты - «разгребатели грязи» нападали на деда и на компанию «Стандард ойл», Рокфеллеры - особенно Рокфеллеры, «находящиеся на виду» - должны были научиться обладать толстой защитной кожей. И так оно и было, когда я открыл деловой раздел газеты «Нью-Йорк таймс» утром в воскресенье 1 февраля 1976 г. и был в состоянии полной готовности к тому, чтобы не реагировать еще на одну нападку. Однако мое сердце дрогнуло, когда увидел на первой странице заголовок «"Чейз" и Дэвид Рокфеллер: проблемы в банке и у председателя правления». Мне понадобилось лишь взглянуть на первый абзац, чтобы понять основную направленность статьи: «"Чейз Манхэттен бэнк" оказался в центре общественного внимания как символ, переживающей трудности банковской системы страны в один из наиболее сложных моментов. При этом под вопросом оказалась целесообразность нахождения на своем посту Дэвида Рокфеллера, хорошо известного председателя правления и главного исполнительного директора этого банка».

Самая уважаемая газета страны в наиболее широко читаемом издании недели указывала на то, что меня вскоре могли выгнать с работы. Я должен признать, что опубликованная в «Нью-Йорк таймс» история не была неожиданной или абсолютно несправедливой. Середина 1970-х годов была для «Чейза» трудным периодом. Целый ряд проблем отрицательно повлиял на результаты и прибыльность банка, что и поставило на повестку дня вопрос об эффективности моей работы в качестве главного исполнительного директора.

Первой из проблем был почти полный крах в наших системах управления операционной деятельностью -обработке документов и ведении архивов, лежащих в основе работы любого банка; это привело к вызывавшему большую тревогу ухудшению обслуживания, соответствующему росту числа жалоб клиентов и резкому падению доходов. За этим последовал вынужденный пересмотр нашего балансового отчета из-за завышенной оценки облигационного торгового счета, что обошлось нам в 33 млн. долл.

Вскоре после этого мы понесли катастрофическую серию потерь в нашем портфеле недвижимости, что завершилось, в конечном счете, банкротством трастового фонда по ипотеке и недвижимости ЧМАРТ («Чейз Манхэттен мортгидж энд риэлти траст»), который, к сожалению, носил имя банка.

В это же время наш главный конкурент «Сити-бэнк» обошел нас как по общим активам, так и по доходам.

Последним унижением было выставление напоказ стоявших перед нами проблем в материале, опубликованном на первой странице газеты «Вашингтон пост» и подхваченном другими общенациональными средствами массовой информации, с намеком на потенциальное банкротство «Чейза».

Сочетание всех этих событий привело к тому, что и банк, и моя руководящая роль в нем оказались буквально под микроскопом, когда каждое решение подвергалось разбору и регистрировался каждый неверный шаг. Лишь немногие компании в то время и в последующий период были в такой степени объектом тщательного публичного рассмотрения.

На протяжении первой половины 1976 года журнал «Бизнес уик» называл «Чейз» «завязнувшим гигантом»; журнал «Инститьюшнл инвестор» задавал на своей обложке вопрос: «Сможет ли Дэвид Рокфеллер когда-либо навести порядок?» И, возможно, наиболее унизительным из всех был заголовок на обложке в «Файнэншэл уорлд», где текст, набранный крупным шрифтом, гласил: «ПОЧЕМУ ДЭВИД РОКФЕЛЛЕР ДОЛЖЕН УВОЛИТЬ САМОГО СЕБЯ».

Но в то время, когда эти трудные вопросы во всеуслышание обсуждались прессой, мы с Биллом уже предприняли конкретные шаги для преодоления проблем, за которые нас пытались пригвоздить к позорному столбу и которые давно считались характерными для «культуры» «Чейза». Все это время я не переставал подтверждать свою уверенность в том, что банк вновь займет лидирующие позиции в плане как прибыльности, так и уважения и что я, продолжая оставаться главным исполнительным директором, приведу его к достижению этих целей.

Однако сидя в своей гостиной в то холодное зимнее утро и читая опубликованную в «Нью-Йорк тайме» статью, в которой критически разбирался мой стиль управления и ставилась под сомнение моя деловая хватка, я понимал, что большинство людей не согласились бы дать мне серьезного шанса для достижения поставленных целей и даже не согласились бы на то, чтобы я завершил свой срок в качестве главного исполнительного директора.