Главное здание в стране, или Show must go on!
Главное здание в стране, или Show must go on!
Вечером 11 апреля 2005 года президент России Владимир Владимирович Путин был очень напуган. Откровенно говоря, он был в панике. Первое, что он подумал — это диверсия: «Точно! Вот оно и началось!»
Ещё в самолёте из Ганновера, сразу после того, как ему сообщили эту страшную новость, вдруг предательски заболел живот. Но сказать об этом теперь, при них?.. Такая неприятная боль. Тупая, холодящая пустота в кишках, постыдная боль. Нет, это не из-за вчерашнего обильного ужина с Герхардом[46]. С тем ужином уже справился… Позвать врача? «Нет, надо терпеть. Терпеть!» Он холодным взглядом обвёл свою свиту и нахмурился. Ничего им нельзя доверить. «Только и думают, что о своих задницах. Не верю вам, тупые бараны. Делают вид, что поглощены своими обязанностями. А сами только и следят за мной. Как же они меня достали!» — начал он злиться и ругать их про себя.
Гарант Конституции России внешне сохранял спокойствие. С трудом. Сейчас ему очень тяжело давалось бесстрастное выражение лица — его любимое. Все думают — у него железные нервы. И это хорошо, что так думают. Для такого мнения ему пришлось много поработать. Но только он знает, какие ураганы эмоций бушуют в нём. Всё в себе. И ни с кем не поделишься. Ни про своё уныние — да, да, уныние — ни про рефлексии, сомнения, ни про тайные, любимые мысли о Вечности. И мечты… Даже с женой. А друзья? Друзья в последние годы сильно изменились, стали жадными, циничными, мелочными. Да и нет и не было у него настоящего друга, чтобы излить ему всю душу. Все только и знают: дай, дай, дай. Вот Серёжке дал, и Юрке дал, и а у Кольки — за что вот столько? — а мне что? Ты же помнишь, как мы с тобой тогда, мы же то, мы же это, да я же ради тебя, ради России… Ребята, ну, когда мы начнём жить дружно, а?… Уроды! Только и знают, что эксплуатируют меня, пользуются мной как проституткой. Вот и приходится изображать сфинкса. Образ, блин, однако. Один он, отшельник и затворник. Никто не понимает. Но сейчас не об этом…
Тайком стал потирать живот, и мрачно посмотрел вокруг. «Аппарат президента, называется… Какие же они тупые! Самодовольные рожи!»
И вдруг прорвало. Набросился на этих надменных с остальным миром и юрких под его холодным взглядом солидных людей — стал орать на них со злостью из-за какой-то мелочи, кажется, из-за слишком тёплого чая. А ещё прокричал какую-то чушь, обобщил — мол, я за вас всех всё должен делать?! И сразу поймал себя на мысли, что не только выявил свою раздражённость, но ещё и противопоставил себя им: «Словно жалуюсь». Жаловаться нельзя, жаловаться — это слабость. «А это плохо, слабость — это плохо. Очень плохо! Слабость — это конец!» И ещё больше разозлился на себя за такую простейшую ошибку. «Меня же учили в КИ[47]. При подчиненных держать себя в руках. Я бы сам себе «кол» поставил. Я же люблю риск. Где же хвалёное моё пониженное чувство опасности, а?.. И эти суки всё видят». Забегали, забегали. Но провал шефа отметили. «По глазам вижу. Всё видят. Психологи, блин. Нельзя так, Вовка! Нельзя! Нельзя им верить. Никому нельзя верить! Сдадут! Продадут! Почему мне постоянно не везёт?!»
«Отчего же так живот болит. У меня же такого не бывает». Президенту стало страшно.
Встал и надел пиджак. Чтобы не видно было следов запотевших подмышек на рубашке — несмотря на работающий кондишн.
«А ведь я планировал посмотреть сегодня вечером по РЕН-ТВ последнее слово Ходора[48], под винцо и с шашлычком, — заблестели глазки у ВВП и он непроизвольно хохотнул. Но сразу вернулись недобрые мысли о соратниках. Лень и тупость вокруг. «Жирными задницами своими подвигайте, а? Никто не понимает — я хочу в России новый мир построить, справедливый, гармоничный, чтобы законы работали, чтобы реформы, чтобы права и свободы… То есть, чтобы для нас! Чтобы мы хорошо жили! А у них на уме деньги, интриги, деньги. Никакие идеи их не волнуют, никаким порывом их не возьмёшь. Разве деньги — главное??? Сколь времени потерял из-за этих их мелочей. На пустую суету… Хотя деньги мне нужны — что я без них?!.. Никому нельзя верить!.. Вот она — власть у меня, и что она мне дала? Пока не наденешь её, не поймешь — как тяжела шапка Мономаха, неудобна, смешна. Я же людям перестал верить из-за власти!» Какая же тоска, когда тебя не понимают. Когда ни на кого положиться нельзя.
«Сердце-то у меня не каменное, я же не железный! — закричал он про себя. — Я тоже хочу ласки, любви, романтики».
«Ууууу. Меня любят только из-за денег!» — хотел захныкать президент РФ. Но не мог себе этого позволить.
Простой жизни, с любимой в кино сходить, в парке посидеть, мороженое ей купить, поваляться в постели до двенадцати. Чтобы бурно выяснять отношения, чтобы кровь кипела, ревновать, чтобы эмоции через край, чтобы она была как дикая кошка, и в сексе, и вообще… Ну, это… ну, активное женское доминирование: фэйсфак и всё такое… «Она — Домина, а я — Саб[49], - сжимая бёдра, сладко заёрзал в президентском кресле Владимир Владимирович, — ой, как я эту тему люблю!» Но разве кому расскажешь? Какой-нибудь предложишь? Не поймут. Президент Путин тяжело вздохнул. Скажут, комплексы, мол. Засмеют, а вот этого — когда над ним смеются — он очень не любил, приходил в бешенство… Брошу их всех и уйду куда-нибудь. Как Александр I — я читал где-то. Пусть перегрызут друг друга… Найти бы такую женщину, чтобы и рай, и ад с нею устроить в шалаше. Почему мне постоянно не везёт?!
«Так! Да что же это такое! Что же я так разнервничался? Взять себя в руки! Вот так! Это же не война, в конце концов!» Хотя если бы война, это же понятно: значит, против всей страны. Против всех. Но тут — против меня. Кто же это мог сделать? Это америкосы! Без них не обошлось. Замочу, добью этих вашингтонских крыс. А лондонских потравлю, сожгу! Умолять меня будут, в ногах ползать, прощение вымаливать…
«Голыми руками они меня не возьмут. Вовка не сдаётся!» — стал взбадривать себя Путин и искать глазами своих охранников, этих мощных ребят, силе и фактурной мощи которых он в душе завидовал… и презирал за это. «Сила есть, ума не надо… Кто же это сделал? Кто же её поджёг, а?» Никому нельзя верить!
В тот момент в самолёте Владимир Владимирович ещё не знал, что пожар возник сам по себе. Вернее, помощники ему говорили, что вроде «как обычно», «независимые обстоятельства привели к возгоранию». Но он не верил. Он уже давно никому не верил и не доверял. Пожар — это же такое дело…
Как потом напишут журналисты и историки — в тот вечер загорелось «Останкино». В действительности же, всё произошло в одном из корпусов Телецентра — в аппаратно-студийном комплексе АСК-3, где располагаются часть основных редакций «Первого канала», а также телекомпании 7 ТВ, «Муз-ТВ», «Московия», «Столица» и еще несколько FM-радиостанций. В 18:42 в кабельном коллекторе в районе 12-й студии, в помещениях телеканала МУЗ-ТВ загорелась проводка.
Открытого огня не было — лишь задымление на втором и третьем этажах — в результате тления в одной из студий телеканала повредились техническое оборудование, внутренняя отделка и мебель. На площади менее 80 кв.м. — видел своими глазами, когда ходил на следующий день туда на съёмку. Как потом решили эксперты МЧС, причиной ЧП стал «контактный коммутационный прибор» — перегрелся «аппарат защиты АП-50-ЗМТ» (вид электрического предохранителя стоимостью в несколько сотен рублей) из-за «недостатка конструкции данного электротехнического устройства». Проще говоря — в АСК-3 перегорели пробки. Уголовное дело решили не возбуждать «поскольку человеческий фактор в случившемся не усмотрен». Ну, ошиблись пожарные или электрики, установившие это оборудование — что же здесь такого, не сажать же их?! Но, кстати, после этой истории отношения между руководствами Телецентра и местного эмчэсовского управления сильно испортились.
Но главное же не в этом, главное — шоу удалось. Небольшое происшествие, сделалось важнейшим информационным событием дня, федерального значения. Вот этот перегрев оборудования мог отразиться на работе центральных телеканалов? НТВ находится в другом корпусе — в АСК-1, а телеканал «Россия» ещё несколько лет назад благоразумно съехал из телецентра «Останкино» и располагается в офисе на 5-й улице Ямского поля. Да и у сотрудников Первого канала, как и у коллег с остальных телекомпаний и радиостанций, тлеющая проводка могла вызвать только аллергию дыхательных путей. Максимум.
Никто не спорит о реальной опасности. Настоящий пожар для Останкино — это катастрофа. Как будут эвакуировать людей из этого спичечного коробка — непонятно. Огонь за считанные минуты охватит весь комплекс по вентиляционным и кабельным трассам, как кровеносная система пронизывающих весь Телецентр. Устаревшая техника конца 60-х, внутренняя отделка помещений из легковоспламеняющихся материалов того же возраста. За лёгкой косметикой спрятан трухлявый советский союз. От XXI века лишь любимый, спасительный гипсокартон.
И пожарные тогда сработали оперативно. Очень оперативно. Так, как и должны всегда работать. А то как же? Не какой-то клуб в Перми. «Останкино» горит! Приехало больше 30 пожарных расчетов, поисково-спасательные отряды, подразделение «Центроспаса» МЧС. Множество экипажей «Скорой помощи», милиция, зеваки.
Коллеги из АСК-1 собрались у огромных — на всю стену — окон, выходящих на улицу Академика Королёва и АСК-3, и наблюдали реальное, не придуманное кино, жизненное. Лично для меня — интереснее «Титаника». Только попкорна не хватало. Я выбил себе место на восьмом энтэвэшном этаже, между лифтами и комнатой охраны НТВ.
Минут через десять после прибытия пожарных расчетов, стало ясно — это не тот случай.
— Эмчээсовцы говорят, что ничего опасного: короткое замыкание, сейчас быстро зальют пеной, — поделился со мной стоявший рядом один из руководителей службы безопасности НТВ, поддерживающий связь с начальством пожарных.
Очень уважаю их профессию. Но как же они любят работать на публику! Даже больше нас, журналистов. Профессия у них ведь тоже романтическая, вот и эпитет себе придумали — огнеборцы. Видимо, работать туда идут начитавшиеся в детстве книжек про приключения пятнадцатилетнего капитана суровые и ранимые ребята — людей спасать, славу завоёвывать, девушек рассказами о подвигах заманивать.
Или же это модная современная болезнь? Устроить шоу, показуху. Всякий хочет видеть свою фотографию в глянцевых журналах, минимум — в газете «Комсомольская правда».
Да, задымление было. «Над телецентром стоял густой чёрный дым», — напишут в газетах те, кто этого не видели. Ну, да, дым. Вернее, дымок. Словно коллеги решили отопить одну из студий сырыми дровами.
Большинство сотрудников выходили из соседнего здания через главную проходную — спокойно, вразвалочку, беседуя и смеясь. Пожарные действовали без суеты, но решительно. Уверен, каждый второй из них мечтал спасти в тот вечер, какую-нибудь Екатерину Андрееву или, в крайнем случае, Дану Борисову — вынести на руках, покрепче прижимая к груди и шепча ей на ушко номер мобильного телефона. Тех коллег, кто не понял тайный смысл происходящего и замешкался, брандмейстеры, хорошенько их припугнув, заставили — для эффектности — лезть в окна и спускаться по спецподъёмникам и выдвижным лестницам. В основном — девушек. Так весна уже: короткие юбочки, беленькие ножки. Дамы неинтересного возраста и коллеги мужского пола продолжали идти также неспешно через главный подъезд АСК-3.
Всё это снимало несколько камер. И пожарные от этого заводились на ещё более радикальные поступки. Стали думать — как бы задействовать пожарный вертолет. Но так и не придумали. Не станет же он просто летать над Телецентром и лить воду на крышу, если она не горит… Жаль, а была бы такая красивая «картинка» — мечтали они.
А вы не знали? Вы серьёзно? Да ведь, каждый эмчээсовский начальник — какого-нибудь УГПС ГУ ГО и ЧС г. Саранска — считает себя таким же талантливым, как Стивен Спилберг. Ну, как минимум, Феллини. Это он-то не знает, что такое безукоризненная техногенная катастрофа, живые спецэффекты, море крови, слёзы, счастье, как будет выглядеть приличный Армагеддон и как это лучше снимать? А хэппи-энд? Да это Спилберг теоретик и мальчишка.
А? Ну, конечно же, жертв не было. К 20:00 официальные представители МЧС вынуждены были уже признать, что пожар потушен. А ещё, мол, эвакуированы — 428, а «спасены — 27 человек». Последние — это, наверное, те самые юбочки и ножки.
По драматургическим законам — кульминация события уже прошла. И тут появился Он. Почти Deus ex machina. В толпе коллег, прилипших к окнам, раздались радостные громкие крики. Кто-то принялся возбуждённо аплодировать. Show must go on!
Ему говорили, что это мелочь. А он всё не мог успокоиться. «Сам, пока сам не проверю, не увижу — не поверю». И вот только приземлились во Внукова-2, сразу помчался через всю Москву туда. «Всё сам, всё сам! Никому нельзя верить! Это же лично против меня!»
Президент пожары не любил. Он их панически боялся. Эти символы бунта. Анархии. Конца стабильности, порядка и равновесия! Этих адских огоньков, от которых одно разрушение, уничтожение. Вот вертишься, бьёшься, воруешь-воруешь, строишь своё счастье — на целом гектаре, в несколько этажей, набираешь добра — всякие там галереи, автопарки, яхты, меха. Обрастаешь, обвисаешь материальным жирочком, думаешь — всё! смирились, сдались! сами друг дружку перегрызут в спальных районах, промзонах и аулах, сопьются в этих моногородках! пусть только попробует это быдло вякнуть! — расслабишься! И тут — на тебе. И выражение издевательское, бесящее придумали — пустить красного петуха. Диким потным самогонным хохотом от него несёт, безумием дьявольским. Сволочи. Завистники!.. Чернь грязная! Послушные лузеры! Голодранцы бутовские! Бездельники чертановские!
«Ненавиииижу!» — завыл про себя глава государства и с силой сжал зубы. Ой, как он их боялся… Примета, блин. Или предзнаменование. «Дура, нагадала — мол, бойся красных петухов! Тоже мне — цыганка. Тварь! Накаркала!» А никому не признаешься, что веришь в такие глупости… Или символы?
«А ведь я надеялся, что главной новостью на ближайшую неделю станет мой ужин в Германии[50]. Такие заявления я там сделал! Целый месяц готовился», — президент чуть не расплакался. Да какой Ганновер?! Какой к чёртовой матери Герхард?! Главное, чтобы пронесло! Чтобы не дотла!.. А ведь она горела. Тогда, в августе 2000-го. В год начала моего президентства-царствования. С человеческими жертвами. Трое или четверо… Не важно. Едва не рухнула тогда башня Останкинская. Тяжёлый тогда год был. Первый год. И в 2004-м Манеж сгорел. Прямо в день моих выборов — 14 марта. Из Кремля всё видел. Этот ад. Подозреваю, кто это сделал. И тогда жертвы были… Жертвы. Кто такое слово стал использовать в таких случаях, а? Словно в дар кому-то, жертвоприношение. Точно как Ходынка для Николая II[51]… «Нееет! Нет! Не хочу об этом думать. Меня так просто не возьмёшь! Вовка не сдаётся!»
И дача сгорела. В 96-м. Всё тогда сгорело! Едва и семью не потерял. Пронесло. Предупреждение? Да, тяжело быть суеверным президентом.
Я не мог поверить своим глазам — я видел Путина, правда, он — меня вряд ли.
После бурной встречи, толпа прилипших к окнам в АСК-1 коллег затихла. Замерла. Все, как зачарованные, смотрели туда — вдаль, на эту магическую фигурку. Следили за каждым её движением. Мне показалось, что многие зрители боялись даже дышать, чтобы не спугнуть это видение, этот мираж собственного производства.
Вот он этот маленький закомплексованный человечек, превращенный трусостью и усилиями останкинских теле-ремесленников и страхами, надеждами и ленью остальных россиян в политическую глыбу, скалу нашей жизни. Кита большой политики. Главного раба страны.
О чём он думал в тот момент? Какие мысли бушевали в этой маленькой головке. Убедился, что никуда его Останкино не делось. «Стоит. Стоит Останкино! Ненаглядный ты мой, инструмент манипуляции и лицемерия. Самого любимого моего занятия. Ах, как хорошо, ах как хорошо!» — наверное, радовался он.
Любили ли его родители в детстве? Не пинал ли папа ногами в углу детской комнаты у холодной батареи, не бил ли тяжёлым армейским ремнём по мальчишечьей попе? Или мать недоласкала? «Доцент, у тебя папа, мама был?» Как такому человеку можно доверить ядерный чемоданчик?.. А, может, его девушки не любили? Точно, девочки-подростки бывают такими жестокими. Барышни, будьте терпимее к пацанам, давайте каждому из них шанс, а то потом вся страна — а у кого подчиненные в офисе или просто жители от начальника ЖЭКа — будет расплачиваться.
Однако, президента России на месте происшествия не ждали. Только успокоившиеся бюджетники, вдруг стали опять демонстрировать бурную деятельность. Пожарные — тащить куда-то брандспойты, часть поисковиков побежала в здание, другая — в противоположную сторону, а к пустующим окнам снова потянулись выдвижные лестницы. Медики — бросились выносить из карет «Скорой помощи» пустые носилки, а потом обратно их — пустыми — заносить. Милиционеры тоже нашли себе работу — принялись теснить и разгонять зевак. А последние — сопротивляться. Такое Броуновское движение. Жизнь продолжается. «Всё-таки, нужно было поднимать вертолёт в воздух», — почесал затылок раздосадованный эмчээсовский босс.
Владимир Путин недолго переговорил с подбежавшим пожарным начальством, а потом, бросив взгляд в сторону работающих телекамер, совершил героический поступок — решительно направился в зачищенное от журналистов здание АСК-3. Полез в пекло. Служба безопасности не решилась ему препятствовать.
Мои коллеги, прилипшие, как и я, к окнам, как говорится, испытывали смешанные чувства — от восхищения и ужаса на грани экстаза до резкого осуждения. Особо экзальтированные едва этих чувств не лишились. Мы знали, что злополучная проволока уже давно залита пеной и успела охладеть, но за судьбу гаранта Конституции всё равно было страшно.
Путин отсутствовал всего пару минут. Естественно, за несколько сот метров это разглядеть было сложно, но предполагаю, президент даже не запачкался. Видимо постоял в холле, понюхал запах истлевшей проводки и мебели Муз-ТВ. Задумался на минутку, а потом махнул рукой: «Ээээ, Муз-ТВ — это ничего. Я его не смотрю», — и вышел на свежий воздух. Пальтишко даже не пропахло.
После этого, ни с кем не прощаясь, президент сел в машину и со спокойным сердцем уехал. «Ух, пронесло», — вырвалось у него уже на заднем сидении. А потом некорректно подумал о своей свите: «Аааа, раскудахтались, поганцы. В штаны наложили. Вовка так легко не сдаётся. Всё у меня под контролем. Вот где они все у меня», — злой и довольный президент посмотрел на свой сжатый кулачок. Ни на кого нельзя положиться! Никому нельзя верить!
Тут и живот перестал болеть. Хорошо!
На фоне этого ЧП отличились не только пожарные и президент. Выпуски программы «Время» Первого канала в тот вечер в 21:00, а также на следующий день выходили из резервной студии. Это несколько раз подчеркивали в эфире ведущие. А пресс-служба Первого комментировала всем подряд — почему именно «Чукча — не дурак!»
Мол, на случай «подобных форс-мажорных обстоятельств» в «Останкино» созданы резервные студии — мол, научены пожаром в августе 2000 года, когда около недели вещание многих телеканалов не велось. И, дескать, эти студии-дублеры, «оборудованные такой же высококлассной аппаратурой» как и основные, находятся на приличном расстоянии от них. То есть чукча думает о зрителе и яйца в одну корзину не складывает.
Однако, откровенные коллеги рассказывали, что для выпуска новостей использовали эфирную студию программы «Телеканал «Доброе утро»», которая не так давно переехала из АСК-3 в АСК-1. Часть материала и оборудования для выпуска выпросили у НТВ, остальной «высококлассной аппаратуры» вообще не было: суфлёров, необходимых режиссёрских пультов, титровальных машин, достаточного осветительного оборудования… Хорошо, а куда делись деньги в процессе создания резервных студий с «такой же высококлассной аппаратурой» как и в основных? А кто сейчас спросит? Форс-мажор был? Был. В эфир вышли? Вышли. А как — неважно.
Вообще, коллеги с Первого подавали информацию в тревожно-трагической тональности. Словно, парни только что с передовой, где «пули свистели над головой». Ну, как минимум — живыми выбрались из 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС. Наверное, руководство и «звёзды» себе и премии выписали, «боевые»? За проявленное мужество во время спуска по лестнице с шестого этажа, за героизм в проветривании воздуха в ньюс-руме. А что? Чем они хуже пожарных и президента? Они же золотой фонд страны, надежда нации. Целый год заливали алкоголем «пожарный» синдром. Да некоторые из них до сих пор хранят пропахшее в тот день дымом нижнее бельё в вакуумной упаковке — для внуков.
Вот что интересно будет, когда по-настоящему гром грянет?
Есть такое понятие в профессии — информационный образ реальности. Или ещё — информационно-психологическая реальность. Этот красиво звучащий набор слов объясняется так — мол, важно не то, что происходит, а то, как это показывают, описывают, интерпретируют. То есть это любимое сейчас коллегами понятие есть ни что иное как эвфемизм уродливых явлений — обмана и стереотипного мышления. Когда важно не происходящее, а виртуальная реальность, созданная карманными историками, привластными СМИ и Глебом Павловским с Сурковым. Цель — не передать информацию, а создать — поддержать, укрепить — определенный стереотип. Не быть, а казаться. Телевизионный фантом. Имитация Большого Секса. Смоделировать «новую реальность, которая подлиннее реальной» под интересы заказчика (боса компании, партийного руководства, хозяина из Кремля) и… зрителя.
О зрителе позже, а вот хозяин и его подручные… Если бы это мощное оружие, как пропаганда, было бы использовано на пользу, на настоящий результат им можно было бы всё простить. Но десять с лишним лет были потрачены впустую.
Есть такой гениальный советский анекдот про застойные времена — о поезде в коммунистическое будущее: когда обнаруживается, что впереди отсутствует железнодорожное полотно, Леонид Ильич предлагает: «Задёрнем шторки и начнем вагон раскачивать, а товарищ Суслов[52] будет гудеть». Вот и сейчас так. Раскачиваем паровоз и гудим. Создаём впечатление, что караван идёт. Время с конца 90-ых сначала один питерский юрист, а потом второй потратили на то, что только гудели в останкинскую «трубу». Здесь и кроется причина примитивно-комичной тяги к пиару кремлёвских обитателей. Не будет карманного «ящика» и с десяток многотиражек — сразу станет видно всем, что наши короли голые, что вся новая политическая элита-дворня это сборище крошек цахесов. Икра и мёд в рекламе не нуждаются, а Путин и Медведев нуждаются.
Нет, я не меньше Путина хочу стабильности. Хочу определённости, чёткой позиции. Хочу понять — с кем дружим, а с кем воюем. Просто я не успеваю угнаться за полётом их внешне- и внутриполитической мысли и вовремя сгруппироваться. Всё как в антиутопии Оруэлла «1984» — Океания в союзе с Остазией воюет с Евразией, олицетворявшей собой абсолютное зло, а значит, ни в прошлом, ни в будущем соглашение с ней невозможно даже представить. Помните, вдруг во время одной из демонстраций на плановой Неделе ненависти становится известно, что враг и союзник поменялись местами. Оратор, только что в своей речи с яростью клеймил Евразию, но тут ему передают записку, и он, даже не запнувшись, не переставая говорить, сменил предмет ненависти прямо на полуфразе. «Без всяких слов по толпе прокатилась волна понимания. Воюем с Остазией! В следующий миг возникла гигантская суматоха».
Они — что? — считают меня настолько глупым? Не могу понять — то Белоруссия друг, союзник и форпост, то воришка, нехороший сосед, «выклянчивающий денег» за транзит российской нефти.
Сколько лет говорили, что Турция противник, враг — то она чеченских террористов поддерживает и прячет на своей территории, то как член НАТО югу России угрожает, то «наши кровные деньги туда везут несознательные туристы», которые ещё и мрут как мухи на турецких дорогах. Даже фильм идеологический сняли — «Баязет». Ладно Валентин Пикуль насочинял небылиц про оборону этой крепости («Баязетское сидение») во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов, поиздевавшись над памятью реальным героям той осады, но эти-то, авторы фильма, вообще, историю с ног на голову перевернули — человека, благодаря которому крепость была защищена — Исмаил Хан Нахичеванский — представили предателем. По сравнению с этим фильмом-ляпом, на который ушло немало денег из пропагандистского бюджета страны, голливудская лента «80 дней вокруг света» с Джеки Чаном — пример педантичного соответствия авторскому тексту. А теперь Россия и Турция дружат: «Голубой поток», «Кавказская платформа», Путин-Эрдоган-Медведев, торговые центры приближённых в Москве и Стамбуле и один в Анкаре. Спрятали «Баязет», достали сентиментальный сериал «Королёк — птичка певчая».
А, помните, президентские выборы в Абхазии в октябре 2004-м? Всё постсоветское время из этой республики лепили образ современной Кубы, Острова Свободы, ещё одного «нашего форпоста». И тут абхазы посмели не выбрать «пророссийского кандидата Рауля Хаджимбу». Видите ли, у него тоскливое выражение лица. Говорят, и Владимиру Путину, незадолго до выборов демонстративно принявшему Хаджимбу в своей летней резиденции в Сочи, тот не понравился — тихий, скучный. Да куда же денешься — свой, бывший офицер КГБ. Здесь же вопрос принципа. Что мелочиться с пиплом. Обрушили на головы жителей маленькой республики всю мощь административного ресурса и предвыборных технологий, угрохав впустую миллионы долларов, а отсталые абхазы, не разобравшись в философии «управляемой демократии», возьми и проголосуй за оппозиционного кандидата Сергея Багапша. И тут вместо романтических героев, «противостоящих враждебной Грузии» — которую, вообще, отечественный агитпроп именует империей и тюрьмой народов — по «ящику» стали показывать неблагодарных абхазов, «плюющих в кормящую руку». Сами же в Кремле топорными методами довели ситуацию до конфликта, и сами же на Абхазию за это обиделись. Вначале ввели ограничения пропускного режима на границе, отменили электрички и поезда из Сухуми. А потом на экране появился Главный санитарный врач России Геннадий Онищенко с новостью о том, что в абхазских мандаринах — главная экспортная статья этой республики — именно сейчас вдруг обнаружились опасные личинки, потому ввозить их в Россию теперь запрещено…
Вот, всю жизнь страна ела мандарины из этой республики, никаких личинок в них не встречая, более того последние 20 лет давилась ими с трудом скрываемым антигрузинским наслаждением…
Как только Сергей Багапш уладил трения с Москвой, абхазские мандарины снова покатились в Россию. И эти странные люди из Кремля сделали вид, что ничего странного не происходило. Снова дружба против Грузии. Снова Океания в союзе с Остазией воюет с Евразией… Но лично я помню про них! Куда делись таинственные жучки? Мне они покоя не дают. До сих пор с подозрением обхожу эти абхазские цитрусы.
Хорош Онищенко! С ним один анекдот. Не понимаю, он врач или дипломат? Или политик? Он что — Патрушев? Если в телевизоре появляется Онищенко и говорит о нехороших продуктах из какой-то страны, значит — с этим государством у нас испортились политические отношения.
И это дипломатия? Да это психология мстительного обитателя коммуналки, а не государственника: сегодня выпили вместе, уточняя кто кого уважает, а завтра один у другого из алюминиевой кастрюльки котлетку стыбрит, набьют друг другу морду, а послезавтра, может, снова выпьют.
Почему они думают, что лично у меня такая короткая память? Бесстыдство и ложь пропагандируют как норму. Сегодня друг про друга последнюю гадость скажут, а завтра лезут целоваться. Либо они все больные, либо им, видимо, придумывает сценарии для общения мужественный Константин Эрнст, который, то воюет с Игорем Крутым, поливает его грязью, то целуется и обнимается с ним на тусовках. То сотрудничает с Иосифом Пригожиным, то гонит его пинком под зад. Целая «Формула Эрнста». Сами такие и остальных хотят убедить — чем человек бесстыднее, тем успешнее. Стыд и совесть — выбор лузеров. А виннеры? Победителей не судят. Они так считают.
И многие коллеги работают на них. Ведь победители всегда выглядят привлекательнее проигравших, даже если это временно. Искренне начинают верить в правильность своего выбора. Без рефлексий.
22 января 2006 года в программе «Специальный корреспондент» телеканала «Россия» показали смешной фильм Аркадия Мамонтова «Шпионы». Ну, о суперкамне, с помощью которого английские разведчики, работавшие под прикрытием в посольстве Великобритании, якобы, обменивались секретной информацией с завербованными российскими агентами. Ну, помните — какой-то московский сквер, гуляющие люди, некий парень с рюкзачком и в шапочке, съёмки скрытой камерой, скрывшийся в кустах по нужде английский дипломат, много деревьев, потом один из дипломатов-разведчиков куда-то тащит этот супербулыжник, потом это чудо технической мысли чудом появляется в руках у автора фильма и т. д.
Если бы только это. Ну, нравятся подобные темы коллегам с «России»: то Штирлица разукрасят, то тюрьмы ЦРУ в Украине ищут, то к каждому булыжнику в Москве съёмочную группу отправят. В стране других проблем нет. Но в своём фильме Мамонтов, заслуженный мастер сомнительных сливов информации и прямолинейных агитстрашилок (один из сливных бачков российского телевидения), сам говорит, что многие — понятно какие — российские правозащитники работают на зарубежные разведки. Мол, проходивший мимо камня тот самый парень с рюкзачком и в шапочке, это — Марк Доу, второй секретарь посольства Великобритании в Москве, а значит шпион — потому что все, кто посещал тот сквер, под подозрением. Далее. Этот Доу был ещё и одним из координаторов Фонда глобальных возможностей, финансировавшим некоторые проекты российских неправительственных организаций. Вот и вся логика! Хотя, если даже дипломат в реальности и занимался в России разведдеятельностью, тогда его работа в посольстве и в Фонде была лишь прикрытием его основной профессии.
Мне казалось — это так просто понять. Любому думающему человеку. Даже стилистика закадрового текста не могла не смешить. Фильм начинался с фразы, характерной для жанра контрразведагиток: «С виду, обычный камень. Однако не совсем. Это тайник — специальное передающее устройство британской разведки». Этот Мамонтов просто Задорнов…
После показа фильма «Шпионы» прошло несколько дней. В Москве стояли морозы. Постоянно шёл сильный снег. У метеочувствительных людей обнаруживались сбои в деятельности головного мозга. А также другие нарушения в работе организма. Провоцировавшие проблемы с верной оценкой окружающей действительности…
В один из таких дней меня вызвала к себе главный редактор программы «Сегодня», чтобы я рассказал о Саудовской Аравии, откуда вернулся на прошлой неделе. Возможно, это был лишь повод.
Она выглядела счастливым человеком. Люди в таком состоянии не могут не поделиться своей радостью с окружающими.
— Сейчас такой скандал в стране разразился. Такой скандал, — шумно веселилась Миткова. — Слышал, Эльхан, историю про английских дипломатов? Они занимались разведкой в России, а ещё и наши правозащитники на них работали. Англичане им под видом грантов деньги за сбор информации давали. Алексеева[53] там среди них и другие. Представляешь?
— Это историю с камнем Вы имеете в виду?
— Да, да, — ещё больше заблестели глазки у главного редактора. — Ты видел фильм Мамонтова? Как придумали, а? Камень!
Она больше не могла себя сдерживать. Некоторое время ждал, пока Миткова закончит смеяться. Просто сидел напротив неё и глупо — не улыбаясь — смотрел.
— Да ладно, Татьяна. Это же провокация. Кремль старается оправдать давление на правозащитников, экологов. Ну, новые поправки об НПО[54] проталкивает в общественном сознании. Получится новый закон… и порядок — все строем станут ходить. Через три месяца поправки вступят в силу. В апреле… Это же провокация, Татьяна…
Миткова смутилась. Резко. Задумалась. Стала прятать глаза, а потом лихорадочно перебирать бумаги у себя на столе. Наверное, до неё дошло. Вот прямо сейчас.
— О чём мы хотели с Вами поговорить, Эльхан? — сменила она тему, но всю беседу была какой-то растерянной. Даже рассказ о саудовских принцах и шейхах её не впечатлил.
Да, комично, да, не верится — но эта женщина действительно приняла всерьёз ту постановку с камнем! Думаю, также убедила себя, что все неподконтрольные, альтернативные НПО работают на иностранную разведку…
Вот! Нельзя пользоваться только одним источником информации, даже если он кремлёвский. Тем более, если он кремлёвский.
Вот, зачем нужен был этот т. н. «Закон об НПО», который Путин тайно (кремлёвская администрация целую неделю скрывала факт подписания) завизировал 10 января — ещё дыша на чернила постновогодним перегаром… Либо напуганный оранжевыми революциями Кремль так готовился к грядущим парламентским и президентским выборами, либо капризы болеющего шизофренической шпиономанией человека — стал главой государства, а всё ещё не наигрался в «разведку с территории» (а вернее — в копошение в грязном белье оказавшихся в Ленинграде иностранцев: туристов, студентов, журналистов, бизнесменов). Но, наверняка и первое, и второе. А чего конкурировать с организациями, выражающими и поддерживающими альтернативные мнения?! Запретить и всё! Любому думающему человеку было понятно. А главный редактор федерального телеканал не поняла.
Лично я не успокоился и решил на следующий день устроить маленькую локальную диверсию — прямо на рабочем месте. Было около двенадцати дня, съёмок у меня не было, а настроение — хорошее. Я же не знал, что всё так серьёзно…
Комната полевых продюсеров НТВ находилась тогда недалеко от мужского туалета на восьмом этаже. В огромную открытую дверь видно было, кто направляется туда по коридору. Я напечатал на белом листе А4 фразу «С виду, обычный писсуар… Однако не совсем». И повесил его прямо над одной из этих необходимых раковин. Думал — будет смешно.
Коллеги заходили в туалет, естественно, торопясь, с озабоченным видом. Один режиссёр и два монтажёра. А выходили какими-то серьёзными, сосредоточенными. Проверил — транспарант продолжал висеть на месте. Раковиной никто не воспользовался.
И тут появился — не поверите — сам Владимир Кулистиков, генеральный директор НТВ. Я обрадовался. Ведь, считается, что у него есть чувство юмора. И одет он был как всегда в стиле клоуна, в одежду ярких тонов. Ну, любимого стиля, например, красные ботинки — лакированные, с желтой окантовкой — носки фиолетовой, а рубашки ядовито-салатовой окраски и галстуки, покрытые сочными крупными цветами. Не гендиректор, а духи «Любимый букет императрицы». Не знаю, может, он в детстве мечтал стать садовником или Олегом Поповым? А старость встретить как Юрий Куклачёв? Кошечек дрессировать?..
И вот этот человек, у которого в голове один винегретный китч, заходит, пардон, в сортир. Через 20–30 секунд оттуда послышался какой-то шум. И сразу после этого Кулистиков выскочил из дверей туалета. Резко посмотрел по сторонам — чем сразу себя выдал — а потом быстро-быстро зашагал к себе в кабинет.
«Шифровки» над писсуаром не оказалось. Заглянул даже в мусорные корзины во всех трёх кабинках, но ту бумагу не нашёл. Дымом не пахло, значит, он её не сжёг. Видимо, Кул её аккуратно сложил и взял с собой. Ну, не проглотил же её, быстро разжевав?..
Вот так я рассекретил бывшего агента.
И вот эти люди решают, что должна смотреть страна по «ящику», а что ей показывать нельзя. Как должны думать подданные про «сложную международную обстановку». Какой должна быть журналистика. Включите софиты — сейчас будет другая реальность. Сейчас будут «активные мероприятия», наша очередная «активка».
Это не мой выбор. Может им это нравится, а мне — нет. Журналист в своей профессии проживает чужие жизни. В ущерб своей. Живёт чужими трагедиями, радостями, проблемами. Люди идут в профессию, осознанно делая такой выбор. Может быть глупо, но быть в курсе всего, понимать, что имеешь отношение к этой карусели событий и маленьких историй, к происходящему — это как наркотик. Но сейчас в профессии предлагают ещё большую глупость — тратить драгоценный отрезок жизни на Земле на пустые дела: на пиар и пропаганду, восхваление мелочей и людишек, возомнивших себя великими деятелями. Не хочу состариться с пустяками. Не хочу советскую систему координат. Я-то думал, «амбивалентность совка» закончилась. Не хочу читать между строк и разговаривать полунамёками. Не хочу тратить жизнь на имитацию. Не хочу быть «автоматчиком партии власти». Лучше я прожгу свою жизнь за месяц. Я пас!
Хочу быть, а не казаться. Хочу использования прямого смысла слов: почему нельзя прямо сказать — «обманываем, пропагандируем». Так нет же, мол, «моделируем действительность», «создаём информационный образ реальности». Вместо открытого «деза» — мне под нос суют «тонкое психологическое управление». Министерство Правды, «Мир — это война», «Любовь — это ненависть». Я устал от небуквальности, метафоричности русского языка. Особенно современного русского языка. Я пас!
Да какие они журналисты. Профессию подставили. Мол, главное не информация, идёт информационная война! «Непростые условия завершающей фазы строительства гражданского общества». Почти как Великая Отечественная! А как же: «Мы передаём новости — а выводы делает зритель»? Всё! Ненавижу вас! Ненавижу вашу пропаганду. Тупую, наглую, рассчитанную на быдло. Ещё с 20 января 1990-го, когда я услышал из «ящика», радио и газет бред подонка Горбачева, научившегося врать стране ещё с Чернобыльской трагедии. Тут уже мои комплексы. Я из Поколения 20 января…
В то утро у меня закончилось детство. Безоблачное, беззаботное, доброе… С молодыми мамой и папой… Вчера ещё был самокат, кустарный велосипед, игры в индейцев — луки и стрелы, приторно сладкая и «каменная» жвачка «Джыртан», родная, наша, и их, импортная — как, например, Donald Duck — с красивыми вкладышами «дончиками» (весь свой альбом с дорогущими марками обменял у моего одноклассника Лёхи Козлова на две такие пластинки), плавательный бассейн на Рабочем проспекте — предстоящие соревнования. Только турник и гантели. Первая, серьёзная книжка — «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо» — в восемь лет. Те самые истошные вопли Тарзана — в ночном заснувшем городе… А сегодня — «снайперы сидят на крышах домов и стреляют в солдат Советской армии», «погромы в военных городках», «вырезают русские семьи» — я сам это читал, сам слышал, видел даже «пострадавших» (по нашему древнему чёрно-белому «ящику» «Берёзка»): одну «простую бакинку в третьем поколении», «чудом спасшуюся от погромов», только без бакинского произношения — такого быть не может! А главное — страха в глазах у неё не было. И горе у знакомых, у которых ночью какой-то солдат застрелил с пяти метров их 14-летнего пацана, а на улицах Баку в ту ночь среди погибших были и мои ровесники — это они-то террористы? И подавленный, сникший отец: ночью он видел как «его армия» стреляла по безоружным людям, он-то сам в прошлом из спецчастей КГБ, офицер — «воевал за мою Родину и мою партию» с китайцами, «выполнял особые задания на территории противника». А ведь Баку многонациональный город, и среди погибших при «вводе советских войск» — это официально, в реальности, просто расстрел, демонстрация силы, месть за «я не раб, я право имею» — люди разных национальностей — и азербайджанцы, и лезгины, и русские, евреи, татары. Всю государственную и военную мощь впервые в советской истории бросили на свой мегаполис. Советская армия в тот день превратилась в бандформирование, сброд, расстрелявший советский город, штыками и сапёрными лопатами добивавший раненных граждан. Стреляли по окнам, по балконам, по врачам, пулями со смещённым центром тяжести, танки давили «скорые», переезжали тела — просто так.
В то утро я возненавидел свой пионерский галстук.
После этого я стал много читать и видеть уже другое. Такие же уроды, как они, у меня детство отняли! Суки! Да, я не надежный, потому что я помню! И про Горбачева, Язова, Бакатина, Примакова, Лебедя, Крючкова, Гиренко, Варенникова и других функционеров помельче. Они, мол, спасали СССР, но именно в тот день с мирными гражданами и убили то государство. Страна начинала строиться на костях и лжи, и закончила трупами и обманом.
С тех пор терпеть не могу зачистки военными жилых кварталов. До сих пор не могу понять, почему они, силовики, к своим же гражданам относятся как к враждебным жителям на оккупированной территории, почему после них населенные пункты остаются как после американцев в Фалудже?
С заказчиком всё понятно, а вот зритель… Ах, этот зритель. Строящий из себя невинную овечку. Он ведь сам бежит в эту телевизионную матрицу. От скуки, повседневности, собственной трусости, никчёмности своей жизни — к «ящику», где всё время что-то происходит, кто-то кого-то насилует, убивает, выбирает, выигрывает в хоккей, красиво любит, по-настоящему ненавидит. Броуновское движение. Жизнь продолжается. Включите софиты… Реальность виртуальная ярче и привлекательнее, чем неустроенная, пустая своя жизнь — если самому так считать: чем она скучнее, тоскливее, серее, тем больше тяга к мелькающим в ящике красивым картинкам. Абсурд. И он, этот жалкий обыватель, ничего не сделав, натянув вечером растянутые треники, потягивая своё дешёвое пиво, не замечая супругу, хочет, чтобы show must go on — и тогда он станет соучастником бурлящего водоворота жизни, будет держать руку на пульсе. Он так думает…
Вот тот пожар в Останкино. Ведь все остались довольны. И пожарные, и президент (исключая испорченное агитсопровождение визита в Ганновер), и пропагандисты, у которых «пули свистели над головой» и зритель. А как же… Он и пожар посмотрел, пощекотал себе нервы, и позлорадствовал, что «этим журналюгам хвосты подпалило». Вот жертв не было. Шоу без жертв зритель не очень любит. Ну, да ладно.
Это жалкое ничтожество верит, что при помощи пульта управляет «ящиком». Нет, это «Ящик» при помощи пульта управляет им. Он сам, включив телевизор, даёт согласие на то, чтобы превратиться в продукт телерынка, продукт экрана. Словно, ставит подпись под контрактом. Не героин из Афганистана, а «Ящик» самый страшный наркотик современного среднестатистического жителя Земли. Как первая ступень в Церкви саентологии.
А ведь жизнь проходит мимо. Этот величайший божий дар — человеческую жизнь — зритель меняет на яичницу. Позволяет, чтобы кто-то там, в Останкино — жирные безвкусно одетые дяди, неудовлетворённые дамочки — придумывал мир, в котором ему жить.
Готовность быть и стать запропагандированными в нас самих. «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!» Живём в мире лжи и не чешемся. Чем Карамзин отличается от Сахарова в политике, Познера или Мамонтова? Надо начинать с самого начала. С «Повести временных лет», этого «историко-публицистического» пропагандистского труда. Честный учёный, авторитетнейший специалист русского летописания академик Алексей Шахматов[55] признал и доказал, что главная отечественная хроника далеко не единожды обстоятельно переписывалась и компилировалась; что летописи на Руси предназначались «не для нравственного назидания общества и власти», а удовлетворяли меркантильные экономические и политические интересы — иногда личные, но, чаще всего, стоящих над авторами хозяев[56]. И тогда коллеги старались, напрягались, врали, передергивали. А потом стирали и заново переписывали. Начинать надо с этого признания! А как же? «Так не бывает: тут помню, тут не помню…» «Устроили тут ромашка…»
* * *
Есть у меня одно рационализаторское предложение. А то я пишу, пишу и ничего не предлагаю. Надо вечеринки, дискотеки, художественные выставки, мюзиклы и множество других мероприятий проводить в Останкино. Перенести сюда со всей страны все дома престарелых, отделения банков, несколько фабрик, детских домов, школ, клубов, студенческих, а также семейных общежитий, психоневрологических интернатов и т. д. Если что — и пожарные вовремя будут, и вертолёт найдётся, и президент примчится из аэропорта.
Source URL: http://ostankino2013.com/glavnoe-zdanie-v-strane-ili-show-must-go-on.html