5

5

Быстра река Случь!

Как она не похожа на реки, недавно оставленные нами на севере: те — с желтой водой, коричневыми торфяными берегами; эта — бежит по каменистому дну прозрачной, голубоватой струей.

За рекой, на высоком западном берегу, разбросаны хутора. Леса кончаются. Там, на западе, уже начинается холмистая Ровенщина.

Ленкин докладывает Базыме:

— Крупных сил немцев нигде не обнаружено. На хуторах наших разведчиков обстреляли.

Базыма встревожен.

— Потери есть?

— Царапнуло Костю Стрелюка…

— Куда?

— Содрало кожу со лба. Выше бровей, — показывает Ленкин.

Задумался начштаба.

Противник применял за Случью новую тактику мелких гарнизонов и лжепартизанских отрядов–провокаторов. По всему берегу реки во всех селах разбросаны мелкие гарнизончики — от отделения до взвода разных эрзац–батальонов — мадьяр, словаков, павельчевцев, бельгийцев, голендерцев, так называют голландцев перебежчики с того берега. Согнанная со всей Европы разная шваль, мусор народов, ошметки пятых колонн, они несут тут караульную службу вместе с местными полицаями. Падкие на украинскую пшеницу, сало и колбасу, они, давно потерявшие родину, продались фашистам. Но и служат они хозяину, как приблудные псы. Серьезного сопротивления даже одному отряду партизан они оказать не в состоянии. Но их присутствие было серьезной угрозой для небольших диверсионных групп и для наших разведчиков.

— Вот еще одна смерть прошла на сантиметр мимо. А сколько их — беззубых — не промахнется? — ворчливо спрашивал начштаба Сашу Ленкина.

— Не знаю, — удивившись такому неделовому вопросу и поэтому усиленно откозыряв, ответил бравый комэск.

— До сих пор была у нас смерть разрывная — от арийской пули. Теперь добавляется ржавая от всякой мрази, — продолжает Базыма.

Ленкин пожимает плечами.

— Какие будут указания, товарищ начштаба?

— Указания? Вперед! Глазки вперед! Ушки на макушке. Навостриться всем и язычок прикусить… Понятно?

Ленкин шагом отъезжает.

Эскадрон, как по команде, поворачивает головы. Небывалое дело! Чтобы их командир чертом не отлетел от высшего командования? Чтоб еще большим чертом не подскочил к своему любимому эскадрону? Задумались хлопцы…

— Выговор получил?

— А за что? Брод нашли…

Ленкин, бросив повод на шею коня, задумчиво едет впереди. Затем, подобрав повод, приподнимается на стременах.

— Эскадрон, смирно–о! Слушай команду! Глазки вперед! За мной!

— Вот это совсем другое дело! — восхищенно поддакивает старшина Сашка Горобец…

— И язычок пр–р–рикусить… За мной!

Вслед эскадрону вздымается столб пыли.

Двигаться дальше мы решаем днем.

— С усиленным охранением! Колонну держать в руках! — Руднев верхом скачет вперед.

Вторая разведывательная группа под командованием Швайки еще не вернулась. А именно она должна была разведать намеченный нами маршрут.

Главные силы колонны подошли к реке. Лошади сбились в кучу. Ездовые не могли оторвать их от воды. В этот момент с хуторов раздались выстрелы. Конная разведка быстро разогнала стрелявших, но все же есть раненые.

Колонна не останавливается.

День ясный, безветренный. Лишь небольшие белые облака висят в голубом небе. Но вот им навстречу поднимаются облака черного дыма. Это сигнал немецких холуев на заставах. Они поджигают хутора, принадлежавшие когда–то полякам. Еще недавно те мирно жили здесь вперемешку с украинцами и русскими. Сейчас на польских хуторах нет никого. Население их либо вырезано, либо бежало на восток — под крыло советских партизан. Дым подымается толстыми смерчами в безветренное небо. Вверху он расползается черным грибом, плывет по холмам. К запаху степи присоединяется запах гари.

Рядом со мной шагал разведчик Костя Стрелюк. Голова у него забинтована: из–под витков марли выглядывает один глаз, делая его похожим на древнее изображение Иеговы. Костя пытался что–то втолковать мне о новой тактике врага, о нападениях из–за угла.

— Они засадами действуют. Это очень неприятная штука. Только теперь я понял, почему немцы так боятся засад… — сказал мне Костя.

— А, может быть, надо с ними бороться хитростью?

— Только мы в улицу въехали, из домов стреляют. А вдоль переулка пулемет режет… Вроде дзота у них там…

Не хотелось перебивать Костю. Пусть говорит. Он очень возбужден. Такая ли уж пустяковая у него рана?..

Костя, Костя… Высокий, еще по–юношески угловатый, семнадцатилетний парень из Воронежа. Бывший редактор пионерской газеты. Доброволец Отечественной войны. Красноармеец. К нему очень привязан капитан Бережной. Заядлый ругатель, он любит Костю именно за то, что тот краснеет, как девушка, когда слышит грубую брань… И за храбрость, конечно…

А Костя все говорит. Замечаю, как теряет он нить мысли. Ну, конечно, у него жар. Подзываю санитарку разведки Лиду.

— Костенька! Тебе надо на повозку. Обожди — в санчасти посадят…

— Нет! Я могу идти, товарищ подполковник. Зачем же?.. — И я вижу, как в его глазу блестит предательская слеза.

Только для того, чтобы скрыть ее, юноша согласился сесть в повозку. Выйдя из строя, он, пошатываясь, идет на обочину дороги и вдруг, как срезанный колос, падает лицом в цветущую рожь. Санитарка хлопочет над ним.

«Неужели не промахнулась и эта — ржавая?»

Выделив четырех бойцов на помощь Лиде, я шагаю вслед за эскадроном. Молча движемся около часа среди стеной стоящих хлебов. Мириады серо–зеленых колосьев тихо колышутся по сторонам. Переливаются волнами, перекатами. Прилив, отлив, прилив, отлив… До самого далекого горизонта. Кажется, что и небо полно колосьев…

Только небольшое зеленое пятно рощицы впереди радует и успокаивает глаз. Поворот дороги. У леска, в придорожной канаве, столпились эскадронцы. В канаве лежали двое убитых. Разведчики узнали в них бойцов третьего батальона из разведгруппы Швайки. Самого Швайки нет. Ленкин, привстав на стремени, острым взглядом окинул дорогу, лес, хлеба.

— Место для засады выбрали удачно, сволочи!

Дорога круто поворачивает влево. Метрах в двадцати от ее изгиба начинаются кусты. Оттуда Семенистый уже тащил гильзы и пулеметную ленту. Ленкин осмотрел их Внимательно.

— Все?

— Больше ничего не обнаружено, товарищ командир.

— Куда же все–таки делся Швайка? И его взвод?

Никто не может сказать нам этого. Ни колосья ржи, стоящие дружной стеной у шляха, ни мертвые товарищи. Колосья вокруг срезаны пулями. Они уткнулись своими мертвыми головками вниз, в серую землю…

Швайка пропал.

Базыма командует:

— Придержать колонну на полчаса!

Дав время новой разведке выдвинуться на полтора–два километра, колонна продолжала путь.