ЭКСПРОМТ

Святые отцы мои и господа!

Я с Музой расстался — совсем, навсегда.

Неужто и впрямь сочетал я легко

Два слова, когда их друг к другу влекло?

Вы думали прежде, что Муза и я —

Две грани в любви одного острия?

Но нет! Между нами зияет вражда,

Святые отцы мои и господа.

В разгуле политики и темноты

Стою — с непреклонным лицом тамады.

Но — Боже! — во мгле моего кутежа

Вдруг память восходит, остра и свежа,

И горестно я озираю края,

Где странствует Муза и мука моя.

В армянских горах, где чисты родники,

Она углубила их плачем тоски,

И в кровопролитье опасного дня

Нельзя ей забыть иль увидеть меня.

Но, если, отринув обман и дурман,

Очнутся свободные души армян,

И там, где бесчинствует мертвенный чад

Воспрянет снегов и цветов аромат,

И добрые люди, собравшись толпой,

Воскликнут: «Безумец! Не медли и пой!» —

Воскреснет мой голос и нежен, и скор,

И сладок губам будет этот экспромт.

1915

Читайте также

Глава 10 «ЭКСПРОМТ» ЧАЙКОВСКОГО Мать освободили в апреле 1941 года, и она с моим младшим братишкой наконец-то вернулась в Москву. До начала войны оставалось два месяца. Вся родня встречала ее на перроне того же Казанского вокзала. Пролили море слез. Тискали друг друга до

Глава четвертая Очень плохой экспромт Луи исполнилось семнадцать лет. Сэр Томас использовал все свои связи для того, чтобы Луи приняли в Эдинбургский университет. Декан физико-математического факультета потребовал Луи к себе в кабинет и, глядя на него поверх очков,

ЭКСПРОМТ Святые отцы мои и господа! Я с Музой расстался — совсем, навсегда. Неужто и впрямь сочетал я легко Два слова, когда их друг к другу влекло? Вы думали прежде, что Муза и я — Две грани в любви одного острия? Но нет! Между нами зияет вражда, Святые отцы мои и господа. В

Экспромт Я уплыву на пароходе, Потом поеду на подводе, Потом еще на чем-то вроде, Потом верхом, потом пешком Пройду по волоку с мешком — И буду жить в своем

ЭКСПРОМТ Он в пудреном волнистом парике. Рука играет лепестками розы. В предчувствии последней светлой грезы Губами он приник к ее руке. Она стоит в воздушно-белом платье. Какая скорбь во взоре голубом! Из рук скользит серебряный альбом, И вот сомкнулись легкие

<ЭКСПРОМТ О «БРОДЯЧЕЙ СОБАКЕ»> Прекрасен поздний час в собачьем душном крове, Когда весь в фонарях чертог сиять готов, Когда пред зеркалом Кузмин подводит брови, И семенит рысцой к буфету Тиняков. Прекрасен песий кров, когда шагнуло за ночь, Когда Ахматова богиней

Экспромт Может взять да удавиться, Не молюсь, а гнусь, как поп, Не хочу ходить лечиться, Ведь давно, как говорится, Выпрямляют поясницу Не врачи, а просто гроб. Нет во мне сопротивленья, Я лежу и чуда жду. Сверху жду я вдохновенья, Снизу болеутоленья. Но «по щучьему

Экспромт в честь вечера Василия Аксенова 11 января 1999 года[28] Друзья, коль спросит дерзость Ваша: мила ль мне жизнь? — вскричу: о да! Явились Новый год и Вася — один, а Новых года — два. Единственнее и свежее, чем нам ниспосланная ель, он — хвойно — сумрачен. Ужели мне вновь

ЮЖНЫЙ ЭКСПРОМТ Вдохну твой вздох и задержу дыханье,Пускай во мне останется навекНе этот сад, не роз благоуханье,А грусть твоя, мой милый человек.Печаль твоя, граничащая с тайной.Тоска твоя, что дымкою плыла…Наверно, в этой встрече неслучайнойКакая-то надежда, но была.Была,