«Слова ни разу я не обронил…»

Слова ни разу я не обронил

для сочинения стихотворенья.

Пульс-сочинитель отверст и раним,

страшно: не выдержу сердцебиенья.

Если не высказал то, что хотел

выговорить, во мгновеньях последних

наспех скажу: не повинен я в тех

таинствах, чей я отгадчик, посредник.

О, дорогие мои, никакой

силой не вынудить слово и слово,

сердце и сердце к согласью. Строкой

стройною стал произвол небосвода.

Вкратце твое — а потом нарасхват

кровное, скрытное стихотворенье.

Слово — деянье и подвиг.

Раскат славы — досужее слов говоренье.

Стих — это стих, это он, это огнь,

вчуже возжегшийся волей своею.

Спетого мной я услышать не мог

Спето — и станет бессмертной свирелью.

Мнится мне: ночь этот стих соткала.

Бывший ее рукоделием малым,

он увеличится сам — и тогда

хлынет и грянет грозой и обвалом.

Прянув с вершин, устрашив высотой

чести, страдания и состраданья, —

выстоит слабой свечой восковой,

светом питающей мглу мирозданья.

10 июля 1936

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК

Читайте также

«Слова, бесплодные слова…» Слова, бесплодные слова… Как мне сдержать поток горячий? Смеется друг, подруга плачет И в радость верует едва. А радость есть — она для каждой Чуть-чуть проснувшейся души. Благодеянье доверши, Ты, подаривший вечной жаждой! Июнь

«Слова, какие-то слова…» Слова, какие-то слова Меня всю ночь одолевали И в буквенные кружева Меня уныло одевали. Как вымученный отряд Перед решающим сраженьем Или бессмысленный обряд С кровавым жертвоприношеньем. Они всосали часть меня Движением едва заметным, Чтобы

«Слепой не видел дня ни разу…» Слепой не видел дня ни разу, Но если сердце зорче глаза, То видит в темноте оно. А если сердце слепо, значит, Не обладает зреньем зрячий — Ему и в ясный день

Я ни разу не смолчала! Это целая эпопея. Теперь всего и не вспомнишь, куда там! Ведь я чуть ли не ежедневно пыталась плетью перешибить обух…Очень любил Хохрин проводить собрания. Не пойти на собрание никак нельзя. Пока все не соберутся, собрание не начинает, а пока собрания

Слова, слова, слова Фаину Георгиевну друзья и коллеги настойчиво уговаривали публично отметить восьмидесятилетний юбилей:— Это не только событие в вашей жизни, это грандиозное событие для всей нашей огромной страны!Но Раневская категорически отказалась:— Вы мне

Слова Мы находились в пятидесяти милях к северо-западу от Чейинн на высоте двенадцати тысяч пятисот футов. Двигатель продолжал спокойно работать, направляя Стрелу вперед. После взлета прошло три часа, и я надеялся, что ничего не изменится в течение предстоящих тридцати

Мы за 30 лет ни разу не поругались П. А.: Гайдар, конечно, смелый, но мнение твое, Алик, спорно. Толь, давай в заключение нашей беседы личные слова о Гайдаре, как ты воспринимал его как личность, что он для тебя значил?А. Ч.: Хорошо. Сейчас я соберусь…П. А.: К концу беседы ты

ОН НИ РАЗУ НЕ ПОЖАЛОВАЛСЯ НА СЛАБОСТЬ ИЛИ УСТАЛОСТЬ Ли - не самый простой собеседник. Временами он резок, иногда придирчив и агрессивен. Хотя он и согласился на интервью «без ограничений», но не скрывал своего раздражения, когда чувствовал, что в вопросе содержится видение

Слова Я всегда радовался, когда вызывал смех у людей. Кто смеется добрым смехом, заражает добротой и других. После такого смеха иной становится атмосфера: мы забываем многие жизненные неприятности, неудобства. Много доброго можно сделать, если у тебя хорошее настроение.* *

«Слова, строченьки милые, слова…» Главное, я написала о том, как Володя работал, как он творил… Марина Влади Конечно, творчество — это тайна, и «тайна сия велика есть». А тайна поэзии не ограничивается известным определением: «наилучшие слова в наилучшем

Слова …Что бы там ни говорили, но все, вот именно, все на свете – слова, они поют, они поднимаются и опускаются… Я преклоняюсь перед ними… Я их люблю, я к ним льну, я их преследую, я их надкусываю, заглатываю… Как я люблю слово… Неожиданное… И то, которое жадно ждал, почти

Дом Слова Был праздничный вечер, когда я впервые поднялась на Дорнахский холм. Снизу я уже видела между цветущими вишнями оба купола Здания. Тогда они еще не были покрыты серебристым шифером, позднее выписанным из Норвегии, а были застланы только свежим деревом и сияли,