Георгий Владимов на Западе

Георгий Владимов на Западе

Владимова нельзя отнести к либерально-демократическому кругу новой эмиграции. Большую часть времени на Западе он провел, сотрудничая с НТС, заявлял себя просвещенным, так сказать, национал-патриотом. Но я должен удовлетворить любопытство читателей и почитателей Владимова, разожженное, подозреваю, нашей перепиской с Довлатовым.

В письме от 28 марта 1986 года я писал Довлатову:

«При всем том Жора очень обаятельный, атрактивный человек. Это, наверное, главное в его успехах. Он привлекательней, чем его произведения! И причина, видимо, в том, что он — особый тип эгоцентрика, свободного от наших внутренних комплексов, рефлексий. Фрейд замечательно сравнил, что обаяние подобных людей имеет общие корни с обаянием кошек! «Каждый сам ему приносит и спасибо говорит!» Это о Жоре!».

Таким остался Владимов в моей памяти, когда я покинул страну. Но на Запад он прибыл иным человеком: солидным, с размеренной речью и взглядом сверху вниз — «живым классиком», «памятником самому себе». В этом амплуа ему очень хорошо ассистировала его жена Наталия. Впрочем, она и в Москве выступала в той же роли — жены большого писателя.

Владимов прибыл на Запад и в ином политическом качестве — национал-патриотом, разумеется, просвещенным. В Москве он сблизился с «рехтс-радикалом» Леонидом Бородиным и, как вскоре выяснилось, с НТС — то ли вступил, то ли стал «беспартийным солидаристом». (Членство в партии у них часто держится в тайне, как в масонских ложах.) Такая метаморфоза поначалу показалась мне неожиданной. В Москве Владимов был нормальным сторонником демократии, далеким от русского национализма (тем более сам был полуевреем!), но потом я вспомнил высказывание Виктора Некрасова, что пристрастие Жоры к героям «с сильной шей» — индивидуалистам-эгоцентрикам — пахнет фашизмом, и понял: почва для трансформации существовала!

Но несмотря ни на что мы с Анитой встретили Владимова и Наталию как нельзя лучше: все-таки мой старинный друг! Повезли в горы, водили по Мюнхену. На торжественный обед пригласили и Джона Лодизина с женой Пегги, с которыми, как помнит читатель, Владимов водил рискованную дружбу в Москве и получил от Джона в подарок зажигалку с зашифрованной надписью, по которой американские военнослужащие и сотрудники спецслужб тотчас узнают, что владелец зажигалки — друг США!

Мы с Джоном предупреждали Владимова, чтобы он не связывался с НТС, и он божился, что не намерен этого делать. Но уехал во Франкфурт, где обосновался по приезде (и где располагалась штаб-квартира НТС), и вскоре заступил в должность главного редактора «Граней». Элементарно врал нам, с НТС у него уже все было обговорено еще в Москве.

До отъезда Владимов прочел мой последний рассказ («У озера») и уже из «Граней» попросил его прислать для публикации. Я послал, пускай и в «Гранях», но ведь под редакцией Владимова! Как я уже говорил, он и тут обманул меня: стал волынить, а потом, защищаясь от моего предположения, что не хочет печатать под давлением НТС, сказанул что-то насчет того, что он евреев печатает больше нормы!

Постепенно наша переписка сошла на нет. А тут еще Владимов опубликовал главы из своего нового романа «Генерал и его армия», в которых прославлял генерала Власова.

Потом произошла моя битва с высшим начальством на «Свободе», закончившаяся увольнением. Георгий, разумеется, молчал.

Потом и его выставили из «Граней» и из НТС. По его объяснению, энтээсовцы начали встревать в его работу, мешать ему, учредили что-то вроде комиссара при нем, он стал противиться и — получил уведомление об увольнении.

По объяснению со стороны НТС, Владимов якобы нарушал «главный принцип НТС — делать русское дело русскими руками».^[60] То есть слишком много, видимо, печатал в журнале нерусских авторов.

Вот тогда-то Довлатов, узнав об увольнении Владимова, и пожалел его и мне посоветовал пожалеть:

«Позвони ему или напиши. Он там как следует один. Жена в его случае не считается. Она, вероятно, очень милая, но какая-то не совсем уравновешенная.

Будь здоров и продолжай молодеть. И не забывай смазывать лыжи. От души желаю тебе всяческих удач» (письмо от 19 марта 1986 года).

Здесь я сделаю маленькое отступление. Довлатов, как и большинство российских людей в эмиграции, страдал, хотя и в относительно слабой степени, преклонением перед авторитетами. Недостойных людей без ореола славы он припечатывает без оглядки. Но если у недостойного был ореол, он пытается его вопреки всему защищать.

После увольнения Владимова из «Граней» и НТС в либеральных кругах эмиграции поднялась буря: «Произвол! Нарушение прав! Владимов должен быть восстановлен!». Письмо с таким требованием подписало большинство известных деятелей русской культуры на Западе, в том числе Аксенов, Бродский, Галина Вишневская, Любимов, Некрасов, Неизвестный, Тарковский. Особенно активно защищал Владимова Лев Копелев. Диссонансом прозвучала лишь статья Кронида Любарого. Что вы делаете, писал он, надо радоваться, что Владимова выставили из НТС, а не добиваться его возвращения в эту недостойную организацию!

Разгромную статью об НТС написал и сам Владимов («Необходимое объяснение»), со знанием дела показав, что НТС — фактически настоящая мафия, семейное предприятие, получающее неплохие доходы от «борьбы с коммунизмом» и имеющее подозрительный «закрытый сектор» из крепких молодых людей.

Я написал Владимову, пригласил его в гости, познакомил со своим адвокатом — Владимов собирался идти в суд, требовать от НТС выплатить ему выходное пособие, — но он и Наталия стали еще более, чем раньше, спесивыми, капризными. Я сказал Владимову (по телефону), что пишу для издательства «Хердер» по заказу Вольфганга Леонгарда публицистические мемуары (которые я частично сейчас использую) и что скорее всего назову их: «Что ждет Россию?». И вдруг услышал, как Владимов высокомерным, ядовитым тоном, с расстановкой спросил меня: «И что же ждет Россию?». Мол, какое ТЫ (нерусский человек) право имеешь о будущем РОССИИ судить?! Потом Владимова не удовлетворил мой адвокат, и вроде бы я оказался виноватым, что рекомендовал его. Владимовы с тех пор перестали мне звонить.

Тем временем появилась в печати новая глава из «Генерала и его армии», в которой описывалось противостояние Власова и немецкого генерала Гудериана. В решающую минуту Гудериан не решился рисковать жизнями своих солдат, а Власов — решился и выиграл. Я понял: Жора после разрыва с НТС стал переделывать роман под немецких издателей! (Того, что большинство немецких издателей отпугнуло бы восхваление гитлеровского генерала, Владимов, видимо, не понимал!) А во времена перестройки мне довелось услышать, что появилась еще одна трактовка романа, но я не стал ее читать. Это уже становилось однообразным.

Ушла в мир иной жена Владимова Наталия, да будет ей земля пухом! Грустно, конечно, что мы разошлись. Кажется, Сомэрсет Моэм сказал, что самое страшное — это не то, что жизнь проходит, а то, что любовь проходит! То же самое можно сказать и о дружбе.