От психологии к политике: свобода и власть

От психологии к политике: свобода и власть

Очевидно, чтобы иметь возможность для самоутверждения, тем более на пользу людям, человек должен обладать свободой. Свободой мысли и ее реализации. Истина азбучная.

Но, к сожалению, не совсем азбучна другая истина, а именно, что свобода немыслима без власти. Без власти над ходом своей жизни и жизни общества, без возможности для каждого человека участвовать в решении всех вопросов, его касающихся. Свобода без власти возможна только в полном одиночестве, в пустыне. В обществе же свобода без власти — фикция.

Свобода и власть — неразлучная пара, две стороны одной и той же медали, название которой — возможность. Свободу и власть можно поэтому объединять в одно понятие: власть-свобода.

Великой бедой человечества представляется то, что еще очень многие люди, даже иные философы, не осознают этой связи: априорно исходят из невозможности гармонического сочетания свободы и власти. Ведь до сих пор везде и всегда власть ущемляла свободу, а свобода противостояла власти.

Многие философы говорят о «пустоте» свободы и даже о страхе перед ней как перед всякой пустотой; говорят о кризисе и трагедии свободы, так как люди, мол, обладают или стремятся лишь к «отрицательной» свободе — свободе от чего-то. И одни предлагают мужественно переносить страх перед «пустотой-свободой», другие — заполнить ее служением Богу.

Но свобода не может быть пустой для человека, если он при этом обладает еще и властью — возможностью творить добро и защищать себя от страха смерти. Не может быть у человека и страха перед настоящей свободой, свободой-властью.

Иное дело, когда хозяин говорит рабу: «Вот тебе твоя желанная свобода, иди на все четыре стороны, а власть и все, что она дает, я оставляю себе». Такая «отрицательная» свобода, конечно, покажется рабу страшной и пустой.

Дайте людям настоящую свободу, и они найдут ей применение: проблемы, стоящие перед человечеством, велики и неизбывны. И настоящая свобода сама по себе неразрывно, диалектически связана с ответственностью. Она не только дает, но и очень многого требует.

Однако власть пока везде в той или иной мере противостоит свободе и душит ее по той «простой» причине, что до сих пор она везде и всегда сосредотачивается в руках меньшинства. Власть, но опять же не свобода. Необходимость подавления свободы большинства ограничивает и свободу властвующего меньшинства.

Настоящей свободой, властью-свободой, могут обладать все или никто. И вот в этом, пожалуй, действительно состоит «великий вывод мудрости земной».

Не надо только путать «настоящую свободу» с абсолютной, которая тоже возможна лишь в безлюдном пространстве. В жизни же среди людей всегда есть только сектор свободных решений и действий. Его величину определяют прошлое и характер социально-политического строя, культура и образованность людей, ситуация момента. Еще очень важно, чтобы границы сектора свободы определялись также моралью и законами, а не произволом власть и деньги имущих, неподконтрольных обществу личностей. В последнем случае происходит не только сужение этого сектора, но и создается положение, когда у людей остается лишь свобода творить зло друг другу и обществу в итоге любых своих действий и начинаний, даже направленных к добру — ситуация любого тоталитарного строя. (Такая ситуация сейчас вновь складывается в России.)

Однако вернемся к теме соотношения власти и свободы. Иногда приходится слышать, что, мол, далеко не каждый захочет лезть во власть, даже если будет иметь такую возможность.

Да, не каждый человек в каждый данный момент будет иметь желание (и необходимость) пользоваться властью, но сама возможность ею пользоваться имеет огромное, самостоятельное психологическое значение. Уж от возможности-то не откажется ни один человек. Сегодня он не имеет желания и необходимости воспользоваться властью, а завтра может и захотеть, и если не он, то его дети. Каждый человек должен иметь право на власть, каждый человек должен иметь права лорда. Ведь обладание возможностями и дает ощущение свободы. Да это и есть свобода.

Чтобы понять великую успокаивающую и защищающую роль Возможности, надо только представить себе, что ты ее имел и вдруг потерял или что у тебя ее отняли. Об этом в шутку хорошо сказано в одной из пьес Шона 0’Кейси.

— Почему ты не хочешь жениться на мне? — спрашивает англичанка американца.

— Женившись на иностранке, я потеряю право стать президентом США, — отвечает ее возлюбленный.

— Но разве ты хочешь быть президентом?

— Нет, конечно. Но права терять я не хочу!

Труднее всего жить без власти-свободы людям интеллектуального, творческого труда.

«Мы еще не выполнили свой долг перед птичницей, — пишет Григорий Померанц. — Но по крайней мере известно, как это сделать. А как быть с младшим научным сотрудником Акакием Акакиевичем, пожизненно осужденным готовить бумаги Значительному Лицу? Этого никто не знает, и мы в потемках ищем ответа, одновременно с Европой и Америкой, которые по крайней мере о птичнице могут не думать».

И до тех пор, пока не найдем ответа, смута и беспокойство в мире будут нарастать, ибо мы переживаем сейчас не только демографический взрыв, но и быстрое «размножение» младших научных сотрудников. И они никогда не приобретут настоящей свободы, свободы-власти, пока ее не будет и у птичницы. Прибавить птичнице «корму» и облегчить ее труд — еще не значит выполнить перед нею наш долг. Птичница ведь тоже человек, существо, обладающее Сознанием. И до тех пор, пока она также не станет Значительным Лицом, у нас и яиц не будет в достатке, и не оставит нас страх, что в один прекрасный день, обезумев от бессмысленной и бесправной жизни, птичники бросятся под штандартами какого-нибудь новоявленного фюрера сворачивать головы людям, прежде всего младшим научным сотрудникам. В прошлом эта перспектива не была столь реальна, так как «птичницы и птичники» рождались таковыми (рабы рождались рабами), и свобода, даже «отрицательная», не маячила за воротами их «птичников». Детей рабов не учили в школе, что они свободны и равны. И то появлялись Разины и Пугачевы!