«Попробуй меня обидь...»

«Попробуй меня обидь...»

— Любовь Константиновна, я давно за вами наблюдаю... Ну что вы за человек?

— Если честно... Я не оставлю в беде даже злейшего врага, если буду понимать, что в данный момент ему, кроме меня, никто не поможет. Всегда скажу правду в глаза, кто бы передо мной ни стоял. Не надо реагировать на женщин, как просто на красивый слабый пол. Мы иногда даже сильнее, чем мужчины.

— А в Думе к вам мужики ходят поплакаться?

— Ходят, да. Может, не поплакаться, а посоветоваться, какие-то вопросы порешать. Мне приятно, что они меня считают равной себе.

— Ходят как к женщине, вот вопросы именно житейские?

— Всякие вопросы. Однажды пришел депутат, который узнал о том, что в отношении него готовится преступление. И я в течение часа-двух включила все рычаги, и мы спасли ему жизнь.

— А на жен там не жалуются?

— Нет, ну я что, профком, что ли? Еще мне не хватало у них в семьях разбираться.

— Почему у нас так мало женщин в политике? Они что, сильно скандальные? У мужчин в присутствии женщин мысли возникают несерьезные?

— Каждый рассуждает в меру своей испорченности.

— Да я вроде...

— Это у мужчин надо спросить, почему они нас не пускают во власть. Думаю, боятся просто свои посты многие потерять, потому что женщины работу выполняют гораздо ответственнее и аккуратнее. Но я считаю, что вот эта хорошая мода на то, чтобы женщин приобщать к большой политике, — она будет усиливаться, в скором времени это почувствуем.

— Может, у вас там какой-то женский заговор?

— Нет, абсолютно никаких заговоров. Я никогда ни в женских, ни в мужских заговорах не участвую.

— Вы же сами нас, мужчин, холите, там, продвигаете...

— Тебя, может, холят и лелеют. Я же своих держу в казарменном варианте. И мужчины мои, и родственники, и племянники, все знают четко: если тетя Люба сказала — все, попробуй не выполни! Я своих мужиков не балую.

— А мужики в Думе не обижают вас?

— Попробуй меня обидь.

— Что тогда будет?

— Ну, некоторые пытались. Потом навсегда это забыли. Знаешь, обидеть ума много не надо. Простить, извиниться — это тяжелее.

— А правда, что Жириновский вас побаивается?

— Мы нашли общий язык. У нас с ним были командировки ответственные. Когда нам пришлось стоять за Россию, как на поле боя, — на парламентской ассамблее НАТО, на ОБСЕ. У нас многие депутаты любили пофилонить, туризмом заняться в той или иной стране. А Жириновский всегда работает.

— А вам приходилось плакать в Думе?

— Приходилось. Но меня трудно до слез довести. Ну знаешь, я могла поплакать по уходу Нонны Мордюковой...

— Она вас очень любила, считала своим человеком.

— Да, я очень дорожила этим. Она вот мне звонила — вот ее слова были, как в фильме «Русское поле»: «Моя ты красота». Меня так никто не называл в жизни, никто... Сейчас вспоминаю — и у меня влажные глаза...