1. Как мы съели окрошку директора ФСБ

1. Как мы съели окрошку директора ФСБ

С Владимиром Путиным я познакомился еще до того, как он взошел на политический Олимп. Несколько раз встречал его в Управлении делами Президента России — Владимир Владимирович в 1986-м был замом тогдашнего «кремлевского завхоза» Павла Бородина. Потом его назначили замом руководителя Администрации Президента РФ, одновременно он занимал в Кремле должность начальника Главного контрольного управления. В июле 1998-го стал директором ФСБ России, а в марте 1999-го — еще и секретарем Совета безопасности РФ.

Интервью тогда Путин вообще не давал.

Обет молчания нарушил лишь однажды — в «Комсомольской правде», в июле 1999-го.

Встреча была запланирована еще в марте, когда на одной из политических тусовок, куда любил захаживать шеф ФСБ, я пригласил Путина к нам в гости. Как ни странно, он сразу же согласился. И даже назначил дату: «ближайший вторник».

Но на нашу беду в стране каждую неделю, как водится, приключались какие-нибудь катаклизмы, вторники пролетали за вторниками, а Путин все не ехал. Была опорожнена и припасенная для высокого гостя бутылка хорошего конька, и мы, вконец обидевшись, хотели было уже вычеркнуть прообещавшегося госчиновника из списков гостей.

Но его помощник Анатолий Лысков нас предостерег: «Не спешите, ребята! Владимир Владимирович свое слово держит».

Впрочем, мы и сами в этом вскоре убедились. В жаркий июльский полдень к нам, на улицу «Правды», нагрянула многочисленная охрана. А потом появился и сам долгожданный визитер.

Первое, что бросилось в глаза, — очки на шнурке, висевшие у Путина на груди, точно бинокль. С помощью метода дедукции мы сразу же определили: наш гость страдает дальнозоркостью.

И тут же представился случай воочию в этом убедиться.

Казалось, не обращая внимания на портрет президента Ельцина, который красовался буквально перед самым носом, Путин устремил свой взор в глубь редакционного кабинета: «Это что за рыбья голова у вас на стене?» Пришлось объяснить: голова горбуши, выловленной на Дальнем Востоке, которая, впрочем, ровным счетом ничего не символизирует. Так, мол, для красоты. «Неплохо, неплохо», — похвалил нас главный контрразведчик.

Ни разу не прибегнув к помощи очков, Путин, так сказать, в духе той же дальнозоркости, отвечал и на наши самые ехидные вопросы...

А вот фрагменты — я считаю, они актуальны и сегодня — из того самого интервью...

«Никого я не боюсь»

— Владимир Владимирович, а мы, пока вас ждали, такого насмотрелись: милиция, гаишники, охрана в штатском. Даже машины наших сотрудников, которые обычно стоят у подъезда, приказали отогнать подальше. Вы кого-то боитесь?

— Никого я не боюсь. По российскому законодательству директор ФСБ — неохраняемое лицо. Но у него есть своя ведомственная охрана. Вы заметили — со мной пришел один человек? А секретарь Совета безопасности — лицо охраняемое. И его берет «под опеку» Федеральная службы охраны...

— А когда вы едете по городу, движение перекрывают?

— Нет. Движение перекрывают только для президента и премьера.

— А самолет у вас есть?

— Нет.

— Как же вы летаете?

— Если надо по личным делам, то покупаю билет и лечу. А если по служебным, то тоже либо рейсовым самолетом, либо «попутным» спецбортом, в зависимости от того, по какой линии мероприятие...

«Шпионы бывают и крупные»

— В печати появляется много «шпионских историй». Только знаете, что настораживает? Шпионов вы вроде бы ловите много, но уж больно они все какие-то мелкие.

— Ну почему же? Встречаются и крупные. Просто мы договорились с нашими зарубежными партнерами не озвучивать информацию на сей счет. Потому что это ухудшает двусторонние международные отношения. С американскими коллегами мы даже вырабатываем систему мер по предупреждению негативных последствий, связанных с деятельностью спецслужб наших стран. И пусть вас это не удивляет.

Во всем цивилизованном мире основная задача спецслужбы — обеспечивать достоверной информацией свое политическое руководство. В наших национальных интересах — нормальное, конструктивное сотрудничество с подавляющим большинством стран.

— Если нельзя называть новых громких имен, давайте хотя бы остановимся на «старых» шпионах — мы имеем в виду Обухова, Пасько, Моисеева, Никитина....

— Да, вокруг этих персонажей по-прежнему много шуму. Но, считаю, в данных случаях наше ведомство поступает, исходя из государственных интересов. Остановлюсь на Никитине. Ведь что там на самом деле произошло? Он проник в библиотеку и взял сведения, которые являлись секретными. Кстати, за свою «общественную деятельность» он получил денежное вознаграждение. Конечно, есть другой вопрос: насколько эти сведения актуальны сегодня? И с точки зрения политеса, в том числе международно-экологического, наверное, можно подумать о смягчении наказания. Но это должен решать суд.

К сожалению, зарубежные спецслужбы, помимо дипломатического прикрытия, очень активно используют в своей работе различные экологические и общественные организации, коммерческие фирмы и благотворительные фонды. Вот почему и эти структуры, как бы на нас ни давили СМИ и общественность, всегда будут под нашим пристальным вниманием. Этого требуют от нас интересы государства.

Мы ничего не делаем «ради конъюнктуры». Работаем, как говорится, только по факту. К слову, дело Моисеева — из разряда как раз таких случаев. И не важно, на какую разведку он работал — южнокорейскую или северокорейскую.

Сколько штыков на Лубянке?

— А теперь давайте заглянем в Совет безопасности. Недавно, говорят, еще два ваших полковника получили генеральские звания. Президент Ельцин требует сокращать генералов, а вы их там «раздуваете»...

— Количество генералов не увеличивается. Но генерал-майоры по занимаемым должностям имеют право получить следующее воинское звание — генерал-лейтенанта. А в том, что у нас работают преимущественно военные люди, нет ничего странного. Ведь что такое Совет безопасности Российской Федерации? Посмотрите повестку наших совещаний и заседаний: противовоздушная оборона, развитие морского флота, силы ядерного сдерживания... Кто будет этим заниматься? Прапорщики? У них свои заботы — котелки, бляхи, фонари...

В ФСБ при всех перестановках, разливах и сливах количество генералов уменьшается. Как, впрочем, и общая численность сотрудников. У нас их было за сотню тысяч, сейчас меньше. Но тоже немало. А все почему?

К сожалению, в наших спецслужбах — экстенсивный метод развития. Не хватает средств. Поэтому там, где могла работать техника, заняты люди. И если мы просто сократим численность ФСБ, допустим, до двадцати тысяч и не обеспечим их техникой, у нас будет больше проблем, чем есть сегодня...

«Звание полковника меня устраивает»

— Почему всем звания повышают, а президент Ельцин как был полковником, так и остается?

— А какое воинское звание было у Николая Второго?

— Полковник.

— Вот! Это очень почетное звание.

— Вы же тоже полковник?

— Да, недавно получил звание полковника запаса. (Кстати, когда Путин был тогда у нас в редакции, он называл себя полковником, а это уточнение — «запаса» вписал после того, как я приехал к нему на Лубянку визировать текст интервью. Эта была единственная правка. — А.Г.) Хочу обратить ваше внимание на то, что я остаюсь гражданским лицом.

— А как же командуете генералами?

— Мы не в армии, и мы не командуем. Никто не щелкает каблуками, у нас другой стиль. Что же касается меня... Я оставил службу в КГБ подполковником. Когда снова перевели на Лубянку, мог практически сразу получить генерала. Но думаю, это было бы с моей стороны некорректным. В воинских коллективах есть определенная традиция: очередную звезду надо заслужить.

«С Мавзолеем суетиться не стоит»

— Когда вы встречаетесь с президентом Ельциным, он дает вам какие-то указания или рекомендации по поводу «нейтрализации оппозиции»?

— Я не буду вас убеждать в обратном. Приведу лучше один пример. Как-то, основываясь на оперативных материалах, я подробно рассказал Борису Николаевичу о том, как проводится предвыборная кампания в одной из соседних стран, где органы безопасности напрямую получают указания работать по оппозиции и добиваются при этом успеха. Президент меня выслушал и сказал: «Мы так работать не будем». Да, в ФСБ создано управление конституционной безопасности. Но оно «работает» не с оппозиционными партиями и движениями, а с экстремистскими — они могут быть как левого, так и правого толка.

— ФСБ — одна из самых осведомленных структур. Ваш прогноз: как будет развиваться общественно-политическая ситуация в России в ближайшие месяцы? Что будет с компартией России, с Мавзолеем Ленина?

— Да, аналитические службы у нас неплохие. Но мы не считаем, что в современной жизни можем подменять других аналитиков, профессионально работающих в своей области. Что будет с КПРФ? Думаю, что запрет не самый лучший способ борьбы с оппозицией. Цель не будет достигнута, а эффект получится обратным. На Руси гонимых любят.

Ну а по Мавзолею... Не думаю, что в ближайшее время с ним что-то произойдет. А если и появится решение, никаких волнений не будет. Но вообще, любой вопрос должен созреть. Все должно быть вовремя, не стоит суетиться...

«Кого переворачивать-то?»

— По страницам оппозиционной прессы гуляет такая версия: премьер-генерал Степашин (в то время, когда готовилось это интервью, генерал-полковник Сергей Степашин занимал пост председателя правительства России. — А.Г.) в последнее время еще больше сблизился со своими давними приятелями и друзьями — директором ФСБ Путиным, министром обороны Сергеевым, министром внутренних дел Рушайло. Высказывается подозрение: не соберутся ли друзья-приятели и не устроят ли какой-нибудь военный переворот?

— А зачем нам устраивать переворот, когда мы и так у власти? Кого переворачивать-то?

— Президента.

— Но он же нас назначил!

— Так может и разназначить. Почему возник августовский путч 1991 года? Потому что над генералитетом нависла угроза отставки.

— Нет, лично я ничего переворачивать не собираюсь. Надо у Сергеева спросить, может, он чего задумал? А если серьезно...

Уверен: никто из тех, кого вы здесь перечислили, за свои посты зубами не держится. Жизнь красочнее и интереснее, она не ограничивается только кабинетами и служебными делами. Все хорошо в меру. Я считаю, что больше пяти лет руководитель не должен сидеть на одном месте, его работа становится неэффективной.

— А президент?

— Президент — должность особая. Два срока, я считаю, оптимальный вариант...

«Люблю порыбачить»

— И наконец несколько вопросов «по существу». Как вам удается поддерживать хорошую физическую форму?

— Я занимался борьбой самбо, выполнил норматив мастера спорта, а потом перешел в дзюдо и тоже стал мастером. Сейчас каждое утро делаю зарядку, иногда плаваю.

— А где разряжаетесь — в театре, в бане?

— Музыку люблю, книги. Почему бы и в баньку не сходить? Люблю порыбачить. Недавно был в Якутске, ходили на рыбалку. И, не скрою, немного потаскали сетку. Там были во-о-о-т такие рыбины!

«Комсомольская правда», 8 июля 1999 г.

* * *

Тот разговор длился битых два часа. И мы, заметив беспокойство офицеров охраны: «Вы оставили шефа без обеда!» — накрыли в соседнем кабинете. Но гость от обеда отказался. Его окрошку нам пришлось съесть самим.

Кто ж знал, что через месяц Владимир Путин станет премьер-министром и преемником президента? А потом и главой государства...

За эти годы мне пришлось немало с ним поездить и полетать. И по стране, и за рубежом — я был с Путиным в США, Ливии, Индии, Китае, Северной Корее, Японии, Брунее, Саудовской Аравии, во многих других странах. Большинство репортажей и интервью передавал в редакцию прямо из поездок. В этой книге — лишь малая их часть...

Я намеренно больше не стал включать в эту подборку «чисто деловые» публикации. И вовсе не потому, что кому-то они могли бы показаться скучными или устаревшими. Дело вовсе не в этом.

Просто, на мой журналистский взгляд, среди моих газетных вырезок «про Путина» есть такие, которые — рискну предположить — позволяют читателю увидеть моего героя в неформальной обстановке, с несколько необычных ракурсов, — в этом случае, мне кажется, характер этого достаточно скрытного человека (как-никак — вышел из чекистов) прочитывается полнее и интереснее...