5. «Чтобы отвадить чиновников от Куршевеля, надо их кормить бесплатной горчицей»

5. «Чтобы отвадить чиновников от Куршевеля, надо их кормить бесплатной горчицей»

Когда начался глобальный экономический кризис, я вспомнил про «антихолестириновую диету» Жириновского и решил пригласить его в московский ресторан, который так и называется «Кризис жанра». Причем вовсе не для того, чтобы позабавить растревоженных читателей (хотя, наверное, и для этого тоже), а дабы поговорить начистоту: как спасти Россию от бедности? Вот что из этого получилось...

«Даешь кильку в томатном соусе!»

— ...Винегрет, соленые огурцы, килька в томатном соусе, ливерная колбаса... Ого, сколько «Комсомолка» заказала!

— Там, Владимир Вольфович, еще и картошка в мундире варится.

— Куда столько? Кризис же!

— Так я же не ел целый день... Вот наскреб — заказал антикризисное меню. Специально для вас. Чтобы поговорить: как нам от бедности спастись?

— Ну поешьте, поешьте — а то прямо здесь, в «Кризисе», и окочуритесь...

Корреспондент «КП» жадно ест. Вождь ЛДПР сочувственно наблюдает:

— А вот скатерочка правильная, антикризисная. «Комсомолочку» подстелили — и все...

— В Думе-то как сейчас насчет питания? Глобальный финансовый кризис на разблюдаж повлиял?

— Нет, меню — без особых изменений.

— Мы, журналисты, иногда там у вас харчимся — цены раза в два ниже, чем в обычной московской столовой. В Кремле и Белом доме — то же самое.

— Да, это не по-кризисному... Хотя у них хватает зарплаты. Чиновник сегодня в среднем получает пятьдесят тысяч, есть те, кто и по восемьдесят, и по сто. Да и депутаты не обижены.

— А как их заставить, чтобы они ели-пили, как простой нуждающийся народ?

— Ну как? Трудно это... У них мода — обязательно сходить в дорогой престижный ресторан. Я же слышу, как они между собой: «Вот вчера хорошо посидели в “Пушкинском”, а позавчера — в “Метрополе”...»

— То есть в такой вот «Кризис жанра» они не пойдут?

— Ни за что! Скажут: «Забегаловка, бомжатник». А я пришел, и с удовольствием. У меня память еще есть та, от обычных столовых. А у них такой памяти, видно, нет...

— А вот как их отвадить от Куршевеля, от «Метрополя»?

— Сначала прожуй...

Подходит официантка Маша.

Корреспондент:

— А у вас горчица за деньги или бесплатно?

Официантка:

— Бесплатно.

Корреспондент намазывает на хлеб толстый слой горчицы.

— Владимир Вольфович, давайте я вам тоже бесплатной горчички.

— Давайте бесплатной. С удовольствием. Но чуть-чуть. Вот, кстати, «куршевельских путешественников» такой бы горчицей и покормить... А им обязательно Куршевель нужен! И часы подавай им итальянские «Гуччи», японские «Сейко»... По сто тысяч долларов, по триста тысяч... Это для них норма, когда очень дорогое что-то. А мне, честно скажу, близко не нужно. Вот, бывает, наденешь какой-то скромный костюм да рубашку такую же, победнее, да часы, а я ношу только дешевые, за две — три тысячи рублей — они могут и возмутиться еще: дескать, что это такое, бомжуешь тут, ходишь среди нас.

— Это в Думе или в Кремле?

— И там, и там. Везде это сегодня, мне кажется, во всех эшелонах власти. Считается даже неприличным говорить на эту тему. Даже насмехаются... Вбили себе в голову норму наоборот.

— Но они же должны соображать, что люди жить стали хуже, что ужимаются...

— Вот этого соображения нет еще.

— Это можно как-то сейчас переломить, такую «куршевельскую» психологию, или уже бесполезно?

— Можно, можно! Нам легко вернуться к скромности. Но должен быть пример. Почему президент Медведев и заявил, мол, что его это волнует — куда чиновники ездят, как одеваются.

— А на вас сейчас рубашка дешевая, ага?

— Я был как-то на распродаже — купил себе рубашку за 300 рублей. Если бы я знал, что мы идем в «Кризис жанра», я бы лучше ее надел... И она мне нравится. Материал — чистый хлопок. Ну давайте выпьем за скромность, что ли? Есть чего?

— Да! Я водку с собой незаметно принес, чтобы подешевше.

Корреспондент «КП», озираясь по сторонам, достает из внутреннего кармана своего потрепанного пиджака бутылку «Комсомолки», прячет ее под стол и там разливает водку по стаканам.

Вождь:

— Правильно, Гамов, разливаешь. Мы это всегда делали при советской власти. Под столом разливали, в пельменной. Да, да, вот так. Вот бутылка должна быть не такая, а чекушка — не хватало денег на поллитру-то. А стаканы граненые, правильно. Эти брались с мойки, в них чай подают или кофе.

— А я тоже взял с мойки!

— Молодец! Значит, вся эта система осталась.

Корреспондент активно нажимает на винегрет, а вождь пододвигает к себе консервную банку:

— О! Даешь кильку в томатном соусе!

«Порции — пополам. А Зюганову — полную!»

Официантка Маша приносит постный овощной суп, сваренный на воде.

Вождь:

— Почему такие большие тарелки и супа почти до краев?

Корреспондент:

— Что же нам, порцию супа с вами на двоих поделить, что ли?

Вождь:

— Да, по чуть-чуть. Половника-то нету? Возьмите ложку и поделите. Все вас учить...

Корреспондент делит одну порцию на двоих. Обращаясь к официантке:

— А хлеб бесплатно?

Официантка:

— Нет, за деньги.

Корреспондент (растерянно):

— У меня денег в обрез, так что придется есть суп без хлеба...

Вождь:

— Маша, от меня добавьте Гамову пару кусочков.

Корреспондент (радостно):

— Маша, за эти кусочки на счет Владимира Вольфовича запишите...

Корреспондент (быстро) и вождь (медленно) едят суп.

Корреспондент:

— Владимир Вольфович, а почему вы суп не доели?

— Это много мне. Я стараюсь есть меньше. У нас сидячий труд. Вот и лишний вес. Я беру обязательство за время кризиса сбросить семь килограммов!

— Кому еще из политиков не мешало бы сбросить вес?

— Из правительства — Виктору Христенко килограммов шесть. Немножко расплылся. Он же отвечает за всю промышленность и торговлю. Надо всем им по полпорции теперь есть! А у Зюганова лишних килограммов пятнадцать. Вообще-то нет, ему не надо сбрасывать. Наоборот, пусть еще больше толстеет. Ему надо съедать полную порцию. Я бы еще и добавку давал.

Корреспондент (возмущенно):

— А почему добавку-то?

— Потому что худой Зюганов будет злым. А толстый — добрее. В этом кризисе выигрывают только коммунисты. Им ничего не надо делать, только обрисовать картину сегодняшней жизни — и все, пошли их агитки. Коммунисты мне подарили свой календарь, там написана у них такая фраза, что единственное спасение сегодня — это возвращение советской власти... Вот будем на фракции ЛДПР решать, как с этим бороться. Постараемся сделать все, чтобы Геннадий Андреевич еще поправился.

— Насильно кормить, что ли, да?

— А что же делать? Сейчас я его встречаю, он просто расплывается весь от улыбки. Он ходит и балдеет.

— А чего Зюганов так веселится?

— А то, что якобы экономика сама выбросила все козыри в их пользу. Кто виноват? Модель. Вот они по модели и бьют. По монетаристской, либерализму и так далее.

— Может, еще килечки?

— Вы доедайте, а мне хватит... У коммунистов-то на последнем съезде прозвучала фраза: «И ветер снова дует в наши паруса». Во! Но зря они так радуются — советскую власть никто не будет восстанавливать.

— А почему вы так думаете?

— Новое поколение в России выросло. Его назад уже не повернуть. Старые кровавые грехи не дадут коммунистам это сделать. Сколько они истребили людей! Если бы они, находясь у власти, никого бы не истребляли, у них был бы сегодня шанс. А они в крови все подавляли.

«Давайте откроем комиссионки!»

Корреспондент (обращаясь к официантке):

— Маша, а водичка входит в стоимость?

Официантка:

— Нет, вода бесплатно.

Корреспондент:

— Тогда принесите две бутылочки. Нет, четыре!.. Владимир Вольфович, как помочь бедным?

— Открыть магазины по твердым ценам, бесплатные столовые, ночлежные дома, социальные приюты.

— А по твердым ценам — это как?

— Это магазин, где цены не повышаются. Стоит хлеб пятнадцать — двадцать рублей, будет так и стоить. И бедный человек будет знать, что он всегда купит вот этот батон, эту кильку, крупу, сахар, соль, масло, может, не самого лучшего качества, но он будет знать, что на три тысячи рублей проживет.

— А вот ливерка — закусите-ка...

— Разве можно? Богатые люди барана резали когда, кушали только мясо, а требуху всю выбрасывали. Бедные брали все это и варили суп.

— Так и мы от бедности... Зато богатые вот сейчас ах как пострадали!

— Да, вот они миллиарды теряют. У кого было пятнадцать миллиардов, сегодня — уже семь, а завтра будет два.

— Так им, блин, и надо!

— Ну а нашим простым гражданам что обидно? Что кризис вызвали финансовые спекулянты, миллиардеры пострадали, им поделом, но рикошетом-то — по простому народу! Паны дерутся, а чубы у холопов трещат. Треск чубов-то с какой стати?

— А вот то, что народ бросился менять рубли на доллары? Доллары на евро?..

— Это государство виновато. Надо было остановить обмен. На полгода — никакого обмена! Потому что это приводит к большим экономическим потерям. Тратьте рубли, покупайте наши, отечественные товары. Это будет сохранять рабочие места.

И вот эти вот спекуляции сейчас на курсе рубля и валюты само государство спровоцировало. Вы даете банкам деньги? Напишите в договоре передачи денег от ЦБ этим банкам: только в реальный сектор экономики, на кредитование! Нет? Забираем деньги обратно. А они просто дали, на вольные хлеба.

И это взорвало курс. Некоторые очумелые говорят, что до ста рублей за доллар дойдет. Вот они все заработают...

— А вы-то как считаете?

— Ну до пятидесяти дойдет, да. Хотя обещает правительство, что выше сорока одного они не опустят.

— Как остановить рост цен, а?

— Элементарно. Законом ввести предел торговой наценки — десять процентов. На все продукты первой необходимости. Вот, допустим, молоко от коровы стоит семь рублей за литр. Ты его везешь на молокозавод — десять процентов надбавка. Все! А сейчас? Молокозавод переработал — еще десять процентов. Дальше везешь в торговую сеть — опять десять процентов. И продаешь в торговую сеть — снова десять процентов. Сорокапроцентная надбавка! И так на всю продукцию. Поэтому и цены бешеные. Да-а, не хватает нам классики в политике и экономике... Ветер дует здесь, сквозняк.

— Может, потому, что вы мало ели?

— Надо меньше писать, печатать, показывать страшные вещи. Вы переняли это у американцев, а они это специально ввели, чтобы сгонять вес. Смотрят страшные фильмы, волнуются и сгоняют. У нас жизнь страшная. А мы запускаем по всем каналам каждый день — обязательно убивают, расстрелы, наркотики, пожары, тонут... Ну разве можно так? Давайте еще раз выпьем, чтобы мы все друг друга правильно понимали и помогали друг другу и бедным.

— Ага, давайте...

Корреспондент и вождь, не морщась, выпивают.

Вождь:

— Да! Вот как еще помогать. У многих людей очень много дома одежды, которая им не нужна. А старые советские комиссионные магазины позакрывали. У меня много лишней одежды — я ее раздам. Но где, куда? Встану на улице? Скажут, с ума сошел Жириновский, стоит с пиджаком и кому-то предлагает. Давайте откроем снова такие комиссионки, большие площадки торговые. И мы туда, у кого есть лишняя одежда, просто отдадим. И там наши люди будут покупать по двести, по триста, по пятьсот, по тысяче рублей нормальную одежду.

— Не только рубашки, скажем, а можно и старый телевизор, например.

— Да! Полно! Пылесос, стиральная машина... А кому-то это нужно.

— А это ничего, что я чай по бедности заказал слабенький и без сахара?

— По бедности и без сахара можно... И чашечки еще поменьше бы. Экономить можно во всем. Это может быть нормой. Скромно посидели, тихо.

— Хоть и бедность, буянить не будем.

— Ни в коем случае.