Дон-Жуан («Сонны зданья тёмного Мадрида…»)

Сонны зданья тёмного Мадрида,

В лунном призраке — обман.

В парке, на скамье, тоской убитый,

Сын столетий — Дон-Жуан.

Веет безотчётное страданье

В жуткой бледности лица,

А в глазах — усталое блужданье,

Без начала и конца.

Шепчут струи белого фонтана,

Пахнут пряные цветы

Тёмная фигура Дон-Жуана

Раздвигает гибкие кусты.

Он цветов задумчивых касался

Злым движением руки,

И сжимали судорожно пальцы

Увядающие лепестки.

В них скрывалась горькая обида

В том, что было и цвело.

По туманным улицам Мадрида

Позабытое прошло.

Плотны зацелованные губы,

Брови сжаты ломаной чертой,

Тонкий профиль, сумрачный и грубый,

Веет жуткой немотой.

Он склонился к белому фонтану

В тёмной глубине аллей,

Где любил он видеть Донну-Анну,

Где любил мечтать о ней.

В пьяном, как вино, благоуханье,

В монотонной песне струй

Слышит он последнее прощанье

И последний поцелуй.

Гордый блеск блуждающего взора,

Горькая усмешка на губах…

Каменной улыбки командора

Вспомнил он зловещий страх.

Тихий ропот белого фонтана…

Что-то шепчущая темнота….

Где теперь ты, где ты, Донна-Анна,

Отлетевшая мечта?

Тонкий месяц, молодой и стройный,

Над старинным замком встал.

Дон-Жуан, бессмертный, беспокойный,

Не нашедший идеал.

Неба потемневшего завеса

Отражала белые цветы.

Образ милой, ласковой Инессы

Выплывал из темноты.

Страстные, призывные объятья,

Предназначенность пути.

Грубо зацелованного счастья

Не вернуть и не найти.

Вечный бред бессмертного скитальца,

Вечное исканье красоты…

Нервно-шевелящиеся пальцы

Мяли белые цветы.

Билась в нём назойливая мука,

Хмурилась упрямо бровь…

Поцелуи, женственные руки.

Быстро проходящая любовь.

И прошли года, прошли столетья.

Та же ночь и та же тишь…

Дон-Жуан, ты можешь ли ответить?

Дон-Жуан, молчишь?

Он молчит, не даст ответа,

Он, кто верил и искал…

Дон-Жуан, бессмертный и воспетый,

Не нашедший идеал.

16/ X, 1923