У моря («В тёмный час, когда ветер шумит…»)

В тёмный час, когда ветер шумит

И на крыше стучит черепица,

И назойливо ставни скрипят, —

В этот пасмурный час

Мне припомнилось жаркое лето,

Берег моря, сыпучие дюны,

Камни серых пещер,

Шум прибоя и мокрый песок.

Сверкает ярко шёлковое небо,

Журчит волна, взбегая на песок,

И тихо щекоча босые ноги,

Мне щёки жжёт солёный ветер с моря.

А золотой песок солёным слоем

Заносит бронзу обнажённых плеч

И тёмных рук, раскинутых лениво.

Простая шапка закрывает лоб,

И волосы упрямой мокрой прядью

Упали на солёное плечо.

И жалит солнце острыми лучами,

Окрашивая всё лицо и плечи

Густою тенью тёмного загара.

Я опускаю медленно ресницы,

И шум волны сливается с дремотой,

Ленивой, как сама волна.

Мне волосы колышет тёплый ветер

И обдувает мокрое лицо,

Как опахалом. А далёко,

А, может быть, и близко, голоса

Звучат весёлым смехом серебристым.

Иль то волна взбегает на песок,

Или песок засыпался мне в уши

И шепчет песни счастья и тоски.

Я в стороне от всех. Мне как-то грустно,

Но эту грусть, единственную в мире,

Там, только там, на золотом песке

Мне приносил солёный ветер с моря.

Я думаю — о чём, сама не знаю,

Но только эти светлые мечты,

Наверно, мне нашептывали волны.

И кажется, что всё, что было раньше,

Всё дорогое, всё, что я любила,

Всё стало голубым, как это море,

И золотым, как дюны и песок…

Дремлю, и мысли легче облаков,

Так непривычно и немножко грустно.

Вдруг кто-то дёргает меня за руку

И слышу голос над собой: «Ирина,

Вставай! Ты знаешь — спать под солнцем вредно!»

Смеётся кто-то громко надо мною

И тянет загорелая рука.

Песок пристал к костюму толстым слоем,

Забился в уши, волосы, и громко

Похрустывает на зубах.

Иду, едва передвигая ноги

И поправляя волосы и шапку,

И вот опять упала на песок,

Совсем сухой под яркими лучами.

Ленивые, весёлые слова,

Какие носит только ветер с моря,

Роняю, как волна роняет брызги.

И снова мне легко, и снова грустно,

И закрываю я глаза, но в шапку

Мне кто-то бросил сверху горсть песку.

Откуда-то взялась колода карт,

Засаленных и рваных, где шестёрка

С успехом заменяет даму треф.

И красненький батистовый платочек

Сейчас же был разложен на песке,

Чтобы хороших карт никто не прятал.

Пошла игра. Порхают быстро карты

И весело хрустит песок на пальцах

И на плечах. А из-под белой шапки

Упрямо лезут волосы на лоб.

Направо — сонные, ленивые движенья,

Полузакрытые глаза, и руки

Темнее рук араба, а напротив

Движенья быстрых загорелых рук

И тёмные, смеющиеся лица.

Вот девочка с весёлыми глазами

И косами, солёными от волн,

Всех козырей поспешно отбирает

И зарывает их в песок.

Её поймали,

И звонкий смех смешался с смехом волн

Смеялось всё: смеялось море, солнце,

И золотой песок, и яркий полдень,

И купол неба ярко-голубого,

И тёмная прохлада острых скал.

Идём купаться. С шумом плещут волны

И обдают прохладой мелких брызг.

Солёное, ещё сухое тело,

Сожжённое горячими лучами.

Ещё минута — и вокруг меня

Встают, как будто водяные горы,

Шумит на них растрёпанная пена

И волны отливают бирюзой,

Играя под горячим синим небом

И ослепительно палящим солнцем.

Бороться с ними больше не могу.

И вот большая встречная волна

 Меня весёлым рёвом оглушила

И опрокинула.

Солёная вода

Влилась мне в уши, в рот,

вздохнуть нет мочи,

И на колени встав на мелком дне,

В пяти шагах от берега, напрасно

Стараюсь приподняться:

сзади волны

Бегут и опрокидывают снова.

И, наконец, закрыв лицо рукой,

С трудом я встала над пучиной водной,

Хочу идти и не могу: волна

Срывает с ног. Обидно и смешно мне.

Коса тяжёлой, мокрой прядью

Упала на плечо, а шапка

Качается на белых гребнях волн.

Усталая, бросаюсь на песок я,

Солёную распутывая косу.

И слышу над собой знакомый голос:

«Купаться больше не ходи, Ирина,

Устанешь только…»

Над морем вьётся тоненький дымок,

А скоро в голубой, заветной дали

Чуть показался контур парохода,

А там, где в море врезалась коса,

Там, где маяк стоит, как призрак белый,

Узор чертит случайный, белый парус,

Как будто облако в лазури неба,

Как будто в заводи прекрасный лебедь,

Как будто мысль в мучительном блужданье.

Но вот размеренней и тише стали волны.

Вершины гор почти коснулись солнца

И потянул чуть слышный ветерок.

Пора домой. Свернув под шапкой косу,

Иду за холм скорее одеваться.

Солёное как бы пылает тело

И уж пугает краснота и яркость

До боли обожжённых: рук и плеч.

Мне хорошо и грустно. Я с собой

Несу в Сфаят суровый ропот волн,

Прикосновение морского ветра

И молодую грусть. Но эту грусть

Не променяла б ни на что на свете.

Теперь не то.

Шумит осенний ветер.

И скрипят надоедливо ставни…

Шум дождя за туманным окошком

Мне напомнил горячее лето,

Шум прибоя и ветер морской.

Это всё, что осталось

От песка и от тени загара,

И от яркого, знойного солнца.

16/ XI, 1923