Ответная реакция западных держав в Берлине
Материальное положение населения в Берлине к концу 1947 года день ото дня становилось все хуже. Западные державы мстили берлинцам за непокорность. Американцы и англичане решили проучить берлинское население и показать, что они в зависимости от них. Осенью заметно ухудшилось снабжение Берлина газом, с перебоями поступало продовольствие из западных зон Германии в Берлин. Это пугало берлинцев. Наступали осенние месяцы, а за ними приползут месяцы зимы. Какие они будут? Известно, что здания в Берлине строились в полтора кирпича и не были приспособлены для сохранения тепла в холодные месяцы. В прошлом зимние холода бывали редко, раз в 10–15 лет, но доходили более чем до 25 градусов. Стоит только нарушить нормальное снабжение города топливом, как наступят холода, которых непривыкшие немцы выдержать не смогут и начнут замерзать. Такой участи пугались особенно старые люди и малолетние.
В конце ноября, когда обнаружились грозные признаки холодной зимы и голода, Правление ОСНП Берлина обратилось с письмом к американскому коменданту. Оно заявило, что «среди рабочих растет состояние растерянности и безысходности. Снабжение рабочих лишено всяких границ. Одежда и жилье находятся более чем в невыносимых условиях. Низкие продовольственные нормы, заболевания на этой почве приняли угрожающие размеры. Рабочая мораль падает. Рабочие бросают работу и занимаются самоснабжением. Наступает момент, когда профсоюзы будут уже не в состоянии нести ответственности».
Профсоюзы просят американские военные власти «по примеру Советского сектора назначить дополнительное питание рабочих на предприятиях до тех пор, пока мы перестанем быть на положении просящих и сможем сами восстановить добрые качества немецкого народа и организовать производство товаров, необходимых для обмена на импорт. Нам нужна одежда, обувь, дополнительное питание».
Ответ американского коменданта: «Мы сожалеем, что не можем оказать вам немедленной помощи. Однако мы хотели бы упомянуть, что выдача ненормированных обедов в заводских столовых американского сектора через американскую военную администрацию уже находится в стадии обсуждения, решение, однако, еще не принято.
С почтением…»
Так и не было принято.
Ответ английского коменданта: «Мы принимаем к сведению ваше письмо от 10 ноября 1947 года. Вопрос о дополнительном снабжении продовольствием берлинских рабочих является делом Союзной комендатуры, которая обсудит этот вопрос с Берлинским магистратом. Английская военная администрация относится к вашему вопросу с симпатией и будет рада способствовать получению металлистами большого количества продовольствия. Однако сегодня международное продовольственное положение не позволяет в ближайшем будущем прийти к этому.
Хайнд, Бригадир, Директор военной администрации Английского сектора».
Вместо продовольствия профсоюзы получили две очень вежливые бумаги… и только.
Спросить бы любого рядового сотрудника Советской военной комендатуры, была ли неделя, когда Советская военная комендатура не занималась бы конкретными вопросами материального обеспечения населения Берлина. Такого дня, не только недели, в жизни комендатуры не было, начиная с первого послевоенного дня, если не раньше. Солдатские кухни начинали раздавать пищу населению Берлина, когда еще шли последние бои в городе. Это простые факты, зафиксированные в документах истории конца Второй мировой войны. И солдаты, ротные повара, раздавая пищу населению, никогда не ссылались на недостаток продовольствия в мире или на то, что им еще не дано указания сверху. Они делали это по велению сердца. И как бы ни текли годы после войны, а этот пример интернациональной солидарности история понесет в века, как пример, которого не знала дотоле история войн.
Начиная с октября 1946 года, когда западные военные власти использовали снабжение города в интересах политического давления на население Берлина, наша помощь приобретала еще более острое политическое звучание, как помощь сочувствия и дружбы между народами. По нашей инициативе МСК вынуждена была принимать решения об улучшении продовольственного обеспечения детей, кормящих матерей, беременных женщин. И когда продовольственный вопрос застревал безнадежно в Союзной комендатуре, мы выступали односторонне в нашем Советском секторе. Так, было опубликовано 14 пунктов экономической помощи Берлину Советской военной комендатурой. И делали мы это без театральных жестов. Мы приглашали к себе товарищей из профсоюзов, руководителей политических партий, районных бургомистров и только после этого приступали к проведению определенных акций помощи. Так, например, было в ноябре месяце 1947 года. А раньше, когда только что был утвержден обер-бургомистром доктор Островский, мы обсудили с ним наши предложения и дали ему возможность вполне уверенно выступить со своей программой. Почти тут же эта программа, рассмотренная с Островским, начала осуществляться, не дожидаясь, когда американский комендант переговорит о делах продовольственного положения с господином Гувером, или когда английский комендант получит точные данные о мировом положении с продовольствием от своих патронов. Наши мероприятия вызывали одобрение населения не только в Советском секторе; правда, рабочие западных секторов всегда с сожалением думали, что у них в секторах это было невозможно.
В ноябре — декабре 1947 года нужда схватила особенно цепко берлинских металлистов. В частых беседах с Романом Хвалеком, Фрицем Ретманом и другими руководителями свободных немецких профсоюзов мы специально обсуждали положение дел, сложившееся в профсоюзе металлистов, а надвигавшаяся зима еще более ухудшила положение этой группы рабочих на производстве. Фритц Ретман сообщил мне, что правление металлистов составило инициативную группу их активистов, и они намерены посетить военных комендантов Берлина. Мы ответили положительно и назначили встречу на 9 декабря 1947 года в помещении Советской центральной комендатуры. Просьбы металлистов были самые минимальные. Они знали, как обстоят дела, и на большее не претендовали. Они просили рабочую обувь, одежду, защитную одежду на вредных производствах — резиновые фартуки, перчатки для сварщиков и, если возможно, организовать рабочее питание на производстве. Участники встречи составляли самые различные профессии — с предприятий стальных конструкций, металлурги, вагоноремонтники и вагоностроители, авторемонтники и шлифовальщики, монтеры, гальваники, лакировщики и еще откуда-то, теперь уже не помню. Делегация охватывала промышленность всего Берлина. Герта Вольф из Шпандау с фабрики стандартных аппаратов, Штольцман с завода «Сименс», Бендикс с Обершеневайде, Финке из французского сектора, Бастоу из английского сектора, Освальд из Веддинга, Фрейлих с завода «Блок» в американском секторе, Трошке из Панкова.
Мы предварительно договорились с участниками встречи, кроме нужд, о которых они нам поведают, обсудить бы и нашу программу из 14 пунктов. Сейчас неплохо вспомнить эту беседу и передать современникам ее содержание. Все, что сказано было рабочими на той встрече, поучительно.
Первым, как помню, выступила женщина Герта Вольф с фабрики стандартных аппаратов из района Шпандау. Она заметно волновалась. Ее мучили какие-то тонкости в тех мыслях, которые она намеревалась сказать. Но превозмогла неловкость и начала говорить:
— Если будут проведены ваши предложения только в Советском секторе, то мы, рабочие западных секторов, будем отброшены назад. Наши рабочие просили меня передать вам, что они считают себя обделенными по сравнению с русским сектором. Нужно заставить и западных комендантов делать то, что делается в русском секторе.
Котиков:
— Как заставить? В этом все дело. Надо сообща действовать. Мы делаем свое дело и в расчете на то, что западные коменданты поймут наконец, что они должны делать то же. А вы со своей стороны должны действовать. И когда рабочие берутся за свои средства воздействия, они достигают нужной цели. Так ведь?
Вольф:
— Нам не убедить рабочих пойти на радикальные меры.
Котиков:
— Почему же? Надо объяснить рабочим, что пролетариат всегда был силен своей организованностью и на предприятии, и в масштабах государства, и в борьбе с предпринимателем за свои рабочие права, и это может стать воздействующим средством и на военных комендантов. Как знать? Надо только не сидеть сиднем, а действовать.
Фритц Ретман:
— Коллега Вольф и другие товарищи из западных секторов часто говорят, что им очень трудно разговаривать о нуждах рабочих. Там к нуждам рабочих безучастны.
Штольцман с завода «Сименс»:
— Я думаю, что все дело в комендантах. Хорошо бы, если бы снабжения хватило на весь Берлин.
Котиков:
— Я не уверен, что западные военные власти согласились бы на то, чтобы мы начали снабжать рабочие столовые и в Западном Берлине. Они первыми встали бы на нашем пути. Дело, видно, в том, чтобы западные власти убедили себя, что это необходимо. Один ученый педагог сказал когда-то: «Если кто хочет сделать, он ищет способы, кто не хочет сделать — ищет причины». Это очень хорошо характеризует нынешнюю обстановку в Межсоюзнической комендатуре. Мы ищем способы помочь берлинскому населению, ищем давно и настойчиво. Наконец помогли освободить Германию от гитлеровской тирании. Теперь ищем способы, как облегчить жизнь рабочих в Берлине. В поисках способов мы советуемся с немецкими рабочими, а западные военные власти ищут оправдания своему ничегонеделанию. В этом суть вопроса. Из своих очень скудных запасов мы нашли сейчас возможность обеспечить горячим питанием на предприятиях только 70 000 рабочих. Это не так много. Но мы сами уверовали, что путь наш правильный, и мы пойдем дальше этим путем.
Штольцман:
— Мы должны в своих секторах попробовать привлечь комендантов западных секторов к осуществлению этих целей.
Котиков:
— Недавно мы встречались с рабочими коммунального хозяйства. Перед этим они были в американской комендатуре и тоже просили помочь им. А их спросили там: а доллары у вас есть? Долларов у них не было. «Но если у вас нет долларов, вы и ничего не получите». Если бы рабочие подумали над этим поучительным уроком, они пошли бы другим путем и добились бы своего. Здесь есть товарищи с завода «Сименс»?
Штольцман:
— Да, это я!
Котиков:
— Товарищ Штольцман, наверное, знает, что «Сименс» до конца 1948 года выполнит работы на 2 млн долларов. Почему бы дирекции завода не взять 200 тыс. долларов из этой суммы и не купить продовольствия для рабочих столовых? «Сименс» заключил договоры на экспортные поставки еще на 3 млн долларов. Владельцы экспортируют товары, сделанные рабочими, и барыши кладут к себе в карман. А рабочие голодают. Так есть у рабочих возможность заставить капиталиста помочь своим рабочим? Есть, и очень грозная возможность.
Мы живем с вами вместе в одном городе с мая 1945 года и немного узнали друг друга. Вы, должно быть, заметили, что мы, если можем что-либо сделать, то делаем и не кричим по этому поводу, что мы берем обещанные рабочим Берлина товары из Советской зоны, и что можем делать, делаем. Другие берут продукты из Баварии, но кричат, что они привозят их из США, и что это стоит доллары. Здесь проглядывает физиономия капиталиста, дельца.
Бастоу:
— У нас на заводе в английском секторе наш цех самый сильный. Мы просили англичан об организации горячей пищи для рабочих на заводе. И они дали нам ее после долгой и упорной борьбы.
Котиков:
— Вы знаете, почему такое получилось? Рабочие начали бежать с завода на предприятия Советского сектора. Предприниматель был поставлен перед опасностью закрытия завода. Или возьмите одно предприятие «Сименс». По тем же причинам завод оказался перед опасностью закрытия. Администрация завода послала своих людей в Данию и закупила там продовольственные товары. И теперь на этом заводе организовали горячее питание для своих рабочих. И сделали это помимо английской военной комендатуры.
Бальдоу:
— Мы хотим бороться за свои права.
Освальд с завода в Веддинге:
— Очень плохо обстоят дела с рабочей одеждой у молодежи. Они из-за этого не могут закончить обучение мастерству. А молодежь нам нужна. Это наша смена. Им-то и нужно помочь в первую очередь. Ваши предложения нужно провести в одностороннем порядке в Советском секторе, даже если западные коменданты не согласятся принять их для всего Берлина. Эта мера сама по себе будет примером для всех, для борьбы на других заводах. Для нас она будет служить моральной поддержкой.
Котиков:
— Расскажите, пожалуйста, как обстоят дела на «Югенд Веддинг» по тем пунктам, которые мы поставили в Межсоюзнической комендатуре.
Освальд:
— За равный труд у нас получают равную плату. Рабочий день молодежи у нас сокращен. Все рабочие у нас пользуются социальным страхованием. Это все, чего мы добились. Во главе предприятия стоит дирекция. Мы думаем, что этот концерн надо национализировать. Члены производственного совета были предложены дирекцией.
Котиков:
— Везде сложилось дело так, что рабочие решают, кто должен быть в производственном совете. Ведь это рабочая организация?
Освальд:
— Мы не думаем, что вы хотите уравнять нас с предприятиями Восточного сектора?
Котиков:
— Зачем же уравнять? Но соблюдать рабочие интересы везде следует настойчиво. Какой же производственный совет может создать предприниматель, посудите сами? Наверное, такой, который ему нужен, а не рабочим? И далее, мы вносим предложение, полезное для рабочих всего Берлина. Нас это интересует. А что касается уравнения, то у меня недавно был прелюбопытный разговор с одним влиятельным политиком из Западного Берлина. Я сознательно не упоминаю его фамилии. Он спросил меня: «Что же вы, хотите ввести здесь советские порядки?» Я ему сказал: «Нет, мы советских порядков не собираемся вводить, мы вносим предложение о равной оплате за равный труд для всех, для женщин и молодежи. Разве это плохо?»
Собеседник:
— Нет, не плохо!
Я:
— Но это советское предложение? Оказывается, у нас есть и хорошие предложения. Мы предлагаем горячую пищу для рабочих на заводах, сокращение рабочей недели для подростков. Это хорошо?
Собеседник:
— Хорошо!
Я:
— Вот видите, и это предложение хорошее. Так почему же вы боитесь хороших советских предложений?
Собеседник:
— Нет, нет, мы боимся не этого. Мы боимся диктатуры пролетариата, которая ползет следом за этими предложениями.
Я:
— Эта «опасность» придет не с этой стороны. Вы спросите ваших рабочих, хотят ли они эту диктатуру пролетариата? Если да, то они этого добьются, и обязательно добьются. А мы не занимаемся экспортом советской власти в Германию. Внутреннее устройство общественной и государственной жизни в стране — дело народа той страны. Мы прекрасно знаем, что нам под силу, что непосильно для нас. У нас диктатура пролетариата была установлена в результате Октябрьской социалистической революции в 1917 году. Это вам известно, надеюсь. И вот теперь-то мне становится понятно, почему в наших беседах, в наших спорах, по нашим предложениям сразу спрашивают не о пользе предложения, а откуда оно, чье это предложение. Если советских представителей — вы механически против него, если предложение внес американский комендант, значит, спокойно можно обсуждать, значит, это хорошо. Разве можно строить деловые отношения так, не думая, по их источнику? Нет, конечно! А от такого бездумного подхода к жгучим вопросам жизни большого города страдают немецкие граждане, которым в высшей степени наплевать, кто предложил. Лишь бы это было полезно простому человеку. Слов нет, мы — разные люди, разных государств, но это не должно мешать нам взаимодействовать в интересах улучшения жизни простых людей, порученных нашему с вами попечению.
Простите за длинный рассказ, но, мне думается, он к месту рассказан.
На этой встрече заместитель коменданта Центральной комендатуры полковник Незамаев Михаил Дмитриевич рассказал немецким рабочим наши ближайшие планы по оказанию помощи рабочим Советского сектора.
— Во второй половине 1947 года, — сказал он, — произведено промышленных товаров вдвое больше, чем в первой. В 1948 году производство промышленных товаров, и особенно рабочей одежды и обуви, будет еще более расширено. В декабре этого года будет пошито обуви для производства на деревянной подошве 10 000 пар, из них 7000 пар получат металлисты. У нас работает единственная фабрика, которая вырабатывает ткань для производственной одежды. В первом квартале она даст ткани на 20 тысяч комплектов спецодежды. Половину всего получат металлисты. В последнем квартале 1947 года было распределено резиновой обуви 5000 пар. В первом квартале 1948 года, по указанию коменданта, большинство резиновой обуви получат металлисты. Это будет около 9000 пар. В первом квартале возрастет производство соды. Моющих средств поступит намного больше, чем поступало до сих пор. Но повсеместно нужды в моющих средствах мы удовлетворить не можем. Кожаная обувь более всего поступит для специалистов. В нашем секторе 50 000 металлистов. Среди них 5–6 тысяч инженеров и техников. Их также надо обеспечить обувью, и мы это сделаем. В распределении промышленными товарами мы решительные сторонники преимущественного снабжения рабочих. Нельзя равнять рабочего человека со спекулянтом. Мы благодарим рабочих, что они так весомо поддержали наши 14 пунктов.
Фриц Ротман:
— Я приношу вам глубокую благодарность от имени всех нас за состоявшуюся беседу. Я прошу понять нас правильно. Мы пришли к вам не за тем, чтобы использовать генерала для достижения наших целей в Берлине, но согласие, которое мы здесь получили, поможет нам продолжить нашу профсоюзную борьбу более успешно, чем мы делали это до сих пор.
Котиков:
— Спасибо вам, что вы пришли к нам. Из этой обстоятельной беседы мы вместе стали чуть взрослее смотреть на суровую действительность в Берлине. И, если вы поддержите нас активно, мы будем в состоянии в полную меру осуществить наши экономические программы помощи рабочим и населению Берлина, я в этом уверен.