Расстановка сил в собрании депутатов Берлина

Все эти два месяца шла бурная закулисная борьба за портфели в магистрате. Дело в том, что ни одна политическая партия не получила абсолютного большинства голосов и не имела возможности единолично формировать руководящие отделы магистрата, то есть в роли правящей партии. Самим ходом вещей партии были вынуждены вырабатывать различные варианты коалиции в органах самоуправления.

Западные военные власти, несмотря на то, что вопрос-то чисто немецкий и вмешиваться в него открыто было нецелесообразно, все-таки вплотную делали нажимы, склоняя, например, социал-демократов на коалицию с буржуазной партией христианских демократов. Например, американские военные власти очень рассчитывали создать такое послушное большинство, которое позволило бы и им взять в свои руки немецкие органы самоуправления и по-своему расставить свои кадры в немецких органах. Но этого никак не получалось.

Однако посмотрим, что дает объективная картина.

Первый вариант — принять прежний принцип организации деятельности магистрата на основе программы блока антифашистских демократических партий с учетом результатов голосования. Это разумный вариант. Он был проверен более чем годичной работой магистрата. Кроме того, он разумно мобилизовывал силы антифашистских демократических партий на решение коренных задач, вставших перед Германией после войны, как политических, экономических, так и социальных. Демократическим силам было очень важно удержать вновь избранное собрание депутатов на позициях единства и целостности города и страны. А это было возможно только на основе лояльного согласования задач, которые ставит каждая партия. Иначе говоря, этот вариант предполагает принцип сотрудничества. Этот вариант, бесспорно, существовал, как некая возможность, и только. При создавшейся расстановке сил и, главное, при явной оппозиции к такому варианту западных оккупационных властей, он просто невозможен.

Второе возможное решение — оно основывалось на некоторой общности взглядов на политическую обстановку как в Берлине, так и в Германии, на социально-политические и хозяйственные задачи, которые принуждены будут решать магистрат и собрание депутатов, и для решения которых необходимо создавать в собрании большинство. Это социал-демократы — 63 мандата, это СЕПГ — 26 мандатов, и возможно было рассчитывать на левых депутатов от ЛДПГ. В общей сложности при решении насущных вопросов берлинской жизни в собрании можно было рассчитывать на 90 голосов. Если крайне правые социал-демократы будут вставать в оппозицию, такая группировка демократического крыла в собрании сильно бы не пострадала и могла находиться в постоянном большинстве.

При таком варианте Христианско-демократический союз или плелся бы в хвосте, или мог быть накрепко изолирован.

Эта возможность имела свою реальную подоплеку. В этом случае стало бы возможным объединение депутатов не только по формально партийному признаку. В данном случае было бы сгруппировано большинство истинных сторонников единства Берлина и Германии.

Этот вариант нуждается в пояснении. Когда политические партии формировали свои избирательные списки, то в них крайне правые были сильно замаскированы большинством популярных левых кандидатов, которых берлинцы знали и им верили, им охотно отдавали свои голоса. За весь послевоенный период они были последовательными сторонниками сотрудничества в блоке антифашистских демократических партий. Они-то в собрании составляли большинство вместе с фракцией СЕПГ.

Третья возможность — это группировка социал-демократов с буржуазными партиями. Она состояла формально из СДПГ, ХДС и ЛДПГ — 104 депутата из 130. Но такая комбинация, очень выгодная для западных оккупационных властей, была маловероятна и потому, что объединить фракцию СДП с ХДС было невозможно по их политическим убеждениям. Как бы ни было беспринципно в основе своей руководство СДП, оно не могло пойти на это из-за боязни потерять доверие избирателей. Правда, к началу октября они пошли и на это, отбросив всякий стыд.

В то время не интересы решения актуальных вопросов диктовали партиям соответствующую позицию, не интересы дела, а комбинации, которые интересовали западные военные власти. А эти силы исходили из стремления завладения Берлином, его органами немецкого самоуправления, чтобы самим умыть руки, а черновую работу по разжиганию антисоветизма в городе, взятом штурмом советскими войсками, возложить на немцев. Этакая стратегия в Берлине очень соблазняла военных США. Они настолько уверовали в такой вариант, что однажды американский комендант генерал Китинг официально предложил освободить немецкие органы самоуправления от предварительного утверждения комендантами решений Берлинского магистрата, как решающего условия, при котором его решения приобретают на территории Берлина силу закона.

Известно, что в политике мало хотеть или даже мочь. В политике следует учитывать реальное положение дел, реальные настроения той среды, тех сил, на которые тебе приходится опираться. Надо очень сильно считаться с тем, какое место в обществе занимает та сила, та социальная группа, на которую ты опираешься. Иначе говоря, надо постоянно чувствовать пульс жизни города и тех господствующих тенденций, которые складываются независимо от твоего хотения или твоей силы. А население Берлина сильно волновали проблемы единства страны и города Берлина.

Конечно, политика союзников в Берлине было основополагающей. Но в подходе к решению городских больных мест союзники не были едины. Это население чувствовало, к «шороху» с этой стороны сильно прислушивалось и по-своему политически реагировало на малейшие колебания во взаимоотношениях между союзниками. А период, о котором идет речь, был как раз началом острых расхождений. Этого факта «сильные мира» не желали учитывать, и тем было хуже для них.

Постоянно колеблющаяся политика западных держав в отношении Берлина усиливала в массах берлинцев убеждение, что без окрестных провинций Советской зоны оккупации им будет очень тяжело. Берлин веками был связан с окрестными провинциями. Он от них зависел по своему продовольственному циклу точно так же, как и по промышленным товарам. Его связывали с этими провинциями узы родства, там он находил отдых от дел. Берлин — это прусский город, и, конечно, население ждало от «отцов города» укрепления этих связей. Это тем больше усиливалось, чем настойчивее ползли в город слухи о том, что западные державы больше не могут в прежних нормах содержать Берлин.