Заказ полиграфистам

Осенью 1945 года полиграфическая промышленность провинции Саксония-Анхальт, включая и Лейпциг, получила от Советского Союза большой заказ на издание 20 000 000 экземпляров «Краткого курса Истории ВКП(б)». Работу эту поручили опытному издателю Петру Алексеевичу Дубову, работавшему до войны начальником издательства газеты «Гудок». Всю войну наш Петро, как называли его товарищи, был активным участником боев нашей 61-й армии. Он был начальником издательства армейской газеты и был ее «телохранителем». Армия вела непрерывные бои, естественно, передвигалась, попадала в критические ситуации, а газета все это переживала особенно сильно. Она должна была ежедневно выходить в установленном тираже. И никакие причины быстрого наступления, головокружительных перебросок, например, из Мозыря в Домбровицы, из Столина в Кобрин, из Бреста в Ригу, не давали никакого права ни редактору Илье Пекерману, ни издателю Петру Дубову задерживать доставку тиража солдатам в самые передовые подразделения армии. Был установлен такой порядок, чтобы армейская газета до 9 часов утра была в руках солдатского агитатора, чтобы солдат к этому времени был достаточно проинформирован о положении на фронте, о боевых действиях соединений 61-й армии, о наиболее отличившихся солдатах или подразделениях, о наградах, которые получили воины армии за заслуги в боях. Вот таким сильно вращающимся колесом, целесообразным организатором был Петр Алексеевич Дубов. Ежеминутно вращаясь в кругу всезнающих корреспондентов, он имел возможность, и часто делал это, передавать руководству армии, Политическому отделу армии наиболее важные, разумеется, в лаконичной форме, сообщения о делах подразделений, которые вели бои. Таким неспокойным, вечно движущимся, мы знали Петро. Ему-то и было поручено издание такого огромного тиража «Краткого курса Истории ВКП(б)».

В Центральном комитете было принято решение снабдить этой книжкой каждого обучающегося в системе партийного просвещения. Потому и потребовалось так много книжек. Конечно, самое простое дать заказ, прислать представителя из Москвы. Но самое-то главное — разместить заказы, найти типографии, которые могли бы издать однотипные книги, убедить хозяев принять к изданию такого большого количества экземпляров. Немецкое полиграфическое производство никогда за всю свою историю не принимало таких тиражей. Полиграфическое производство находилось в частных руках. Это преимущественно небольшие по размерам типографии.

Все трудности начались с переговоров с этими «карликами». Как убедить их принять такой заказ? Решили собрать всех предпринимателей и начать «уламывать» их. Из Москвы, из ЦК ВКП(б) прибыл опытный товарищ старый коммунист Птушка. Беседу с предпринимателями начали вчетвером — Птушка, Дубов, Меджидов и я. Сообщили хозяевам наши требования, параметры по материалам, из которых будут изготовлены книги, техническое оформление. Почти ничего не волновало издателей. Но когда сказали им, что весь тираж нужно приготовить за 45 дней, в крайнем случае — за 60 дней, у всех глаза на лоб вылезли. Как? Так быстро? Невозможно!

Встал и второй вопрос, родившийся в головах расчетливых предпринимателей:

— Зачем вам так много книг одного названия? Ведь вполне можете прогореть. Книжки на рынке не пойдут, и вы останетесь в колоссальном убытке, да и мы, как очумелые, будем работать вам на склады, для мышей. Послушайте, господа заказчики, как это делается у нас. Мы, чтобы не прогореть, издаем сначала двадцать, ну тридцать тысяч экземпляров. Продадим, и, если все прошло хорошо и рынок нуждается в получении такого издания, мы печатаем второй тираж. И мы всегда себя гарантируем от опасности разорения. Вы же сразу замахнулись такими тиражами, от одного звука в дрожь бросает. Да и нам это сильно обременительно. Вы, господа, дали нам заказ по крайней мере на год минимум. Нет, мы не можем.

Как быть? Мы, я имею ввиду Дубова и Птушку, предварительно прикинули, что можно сделать на той полиграфической базе, которой располагали господа хозяева, и говорили с ними уверенно. Но у них свои критерии измерения, свои темпы, свой подход к делу. Предпринимателей не уломали. Обратились к рабочим, профсоюзному активу. Там дело пошло значительно лучше. Было принято решение: ввиду очень напряженной работы были усилены продовольственные пайки рабочим, организовано горячее питание в типографиях.

Собрали снова предпринимателей. Обещали им соответствующие поощрения. Гарантировали своевременную доставку матриц из Москвы, бесперебойное снабжение красками, бумагой, картоном. И дело завертелось. Я уже не помню теперь, как все сложилось по времени, но заказ шел блестяще. Наши товарищи в это время были неуловимыми Янами. Их нельзя было поймать, если у них самих не появлялась потребность приехать и что-либо выцыганить для рабочих: фартуки, рукавицы, производственные костюмы, обувь и многое другое, что нужно рабочему на производстве.

В самый разгар производства из Москвы приехал директор Госполитиздата академик Павел Федорович Юдин. Мы рассказали ему, как идут дела, он от удовольствия просиял, как девица. Я рассказал ему, как было решено противоречие между нами и предпринимателями, как мы воспользовались скрытыми резервами, которые придерживали предприниматели. Нам помогли — кто бы вы думали? — рабочие-полиграфисты. Они решили все наши споры, потому что резервы производства — это были они сами. Я рассказал ему такой случай. Ко мне в кабинет без спросу влетел один предприниматель, плюхнулся на стул, снял шляпу, вытер лоб платком, глубоко вздохнул и, будто рассуждая с собой, вслух произнес:

— Ничего не понимаю. Рабочих своих не понимаю, а я с ними работаю вот уже тридцать лет. Когда-то их с колоссальным трудом можно было уговорить на какое-либо срочное дело, а тут все перевернулось. Они работают с таким азартом, на который раньше они не отваживались.

Полиграфисты знают, как сложно, почти на одном вздохе, издать такой колоссальный тираж, сколько надо было изготовить матриц, привезти их из Москвы, распределить по множеству предприятий и каждый час следить, где и как идут дела. Госполитиздат прекрасно обеспечил нас всем необходимым. Когда Павел Федорович Юдин рассказывал нам историю вопроса, он поведал, что идея эта принадлежала товарищу Сталину. Он дал Юдину указания и по срокам исполнения, а сроки были приурочены к началу учебного года в сети партийного просвещения.

— Сами понимаете, — говорил Юдин, — мы не можем поступиться ни одним днем. Поручение Сталина попало в надежные руки. Он был исключительно исполнительный коммунист-академик.

Я знал П. Ф. Юдина еще в тридцатые годы. После окончания Военно-политической академии я сразу поступил на заочное отделение Института красной профессуры философии в Москве. Директором этого учебного заведения был Юдин. Он располагался тогда на Кропоткинской, где теперь находится Советский комитет защиты мира.

В тот раз разговор был о формальностях. Я получил учебные программы, список литературы, которая была обязательной для каждого слушателя, и сроки представления контрольных работ. В 1934 году я познакомился с ним ближе, уже как слушатель, и беседа касалась успеваемости и дополнительных нагрузок, главным образом дополнительного участия в пропагандистской работе в Ростове, где я тогда работал в направлении пропаганды марксистско-ленинской философии.

В 1935 году я вновь приехал на учебную сессию заочников. И тогда-то Юдин пригласил меня и предложил перейти на дневной факультет с отрывом от работы в армии. Я сказал ему, что это почти исключено. Обстановка в 1935 году сильно осложнилась на Дальнем Востоке. Японцы бряцают оружием. Не исключено, что дела пойдут на усложнение быстрее, чем кажется нам со стороны. Юдин настаивал на своем и пояснил мне, зачем это нужно. Вскоре я должен был в Политическом управлении Красной армии докладывать о выполнении задания ПУРККА о роли младшего командира в воспитании красноармейцев. Работа такая мною была написана, и надо было доложить ее содержание. Утром была назначена встреча в ПУРККА. Не успел я войти в отдел пропаганды, как вызвали в приемную Гамарника, начальника ПУРККА. Он сказал мне, что ему звонили из ЦК по поводу вашего перевода на время учебы в институте из РККА. Я не дал согласия.

— Вы только что окончили Военно-политическую академию, и вам-то и следует приложить все силы в работе, а вы отвлекаетесь на учебу в гражданском учебном заведении, да еще без разрешения.

Я объяснил начПУРККА, что согласие мною было получено в Военном совете округа. По этому вопросу я имел разговор с Сергеем Николаевичем Кожевниковым. Гамарник посмотрел на меня, потом посмотрел в бумагу, которая лежала перед ним, и сказал:

— Договоримся вот о чем, езжайте в Ростов, ждите решения ПУРККА. Об учебе в институте речи быть не может. Вам не следует объяснять обстановку и убеждать вас?

— Нет! Мне все ясно.

— Ну а если все ясно, у меня к вам вопросов нет. До свидания. А насчет учебы, то коммунист должен учиться каждый день, если он не хочет отстать и быть побитым самой жизнью.

Тогда, в Галле, глядя на Юдина, я думал, как важно проявить решительность и не поддаться на уговоры товарища.

Мы расстались с Павлом Федоровичем, теперь уж как старые друзья.